class="p1">— Валяй, говори.
— Надо бы на просмотры не одних мужиков брать, а со всеми бабами да ребятишками.
— Это зачем? — удивился я. — Им же с тем конём не работать?
Матвей тяжко вздохнул.
— Потому что мужик — натура впечатлительная и склонная к мифологизации, — кот посмотрел на меня искоса, проверяя, не надо ли пояснений сложных слов.
— Давай-давай дальше, я всё-таки профессор Академии.
В прошлом, да. Но бывших профессоров не бывает — аксиома!
Матвей удовлетворённо встопорщил усы.
— Ты бы слышал, как они этого коня расписывают! Любой Гомер обзавидуется и начнёт рыдать слезами ревности. «Конь-огонь! Из ноздрей пламя пышет! Из-под копыт искры! Из-под хвоста головёшки летят!»
— Ну, искры на камнях — допустим. Но головёшки?
— Вот именно! Что за уход в дремучесть⁈ В общем, — Матвей спрыгнул со стола и распушил хвост, — я тебя предупредил.
ПРЕДПРАЗДНИЧНОЕ
К новому году готовились очень для меня непривычно. Ну, как это, новый год — и вдруг посреди зимы? Но раз уж так стало принято… Драконий остров уже разросся до размеров городка и народу здесь обитало множество, так что гулянье должно было получиться широким.
Для начала на замёрзшем льду Енисея устроили широкое место вроде площади. Расчистили и выгладили большие катки. Наворотили из снега встречные горы — с одной стороны по ступенькам вверх забираешься и со свистом летишь, сперва с горы, потом по ровному льду, далеко-далеко… А в конце дорожки в обратную сторону гора поставлена, и бежать назад не надо, только вверх залезь да снова лети. И таких пар горок добрая дюжина — выше и выше! При наличии нескольких магов, умеющих управляться с водой, льдом и воздушными потоками, никаких проблем в постройке сего сооружения не возникло.
Мы с Горынычем, а теперь и с Кузьмой, от щедрот княжеских велели наготовить угощений.
Осьмуша, нынче старшая повариха всего Драконьего острова, постучалась ко мне в кабинет:
— Дмитрий Михалыч, звали?
— Звал, Осьмуша. По новогоднему угощению с тобой посоветоваться хотел. Проходи, садись, — со своей поварихой я обхожусь ласково и даже уважительно. Вкусная еда куда лучше невкусной, а Осьмушу у меня сколько раз уж сманить пытались.
Повариха чинно достала из фартука блокнотик. Как же! Нынче все жители Драконьего острова поголовно грамотные, кроме, разве что, самой малышни.
— Для начала у Тихона Михайловича бочки с винами получите, — вино Змей выкатывал хорошее, греческое, заказанное и доставленное через своих отпрысков из Митилены. — Каждому гуляющему из мужиков — по чарке, бабам — половину, а то передерутся ещё, а нам такого не надобно.
— А ну второй раз подойдут? — слегка нахмурилась Осьмуша.
— Не подойдут. Заклинание на бочки наложим, я Горыныча предупрежу. Да раздатчиц побольше поставь, чтоб толкучки не было.
— А на закуску, Дмитрий Михалыч, давайте пирогов поболее наделаем. С плошками-мисками не возиться, столы не накрывать, а?
— И с чем пироги? — из чистого любопытства спросил я.
— Со всякими начинками! — оживилась Осьмуша. — И с олениною, и с печёнкой, и с рыбой всякой, и с яйцом, а уж сладкие какие выходят из тех персидских сушёных яблочек с юзюмом! А с оранжевой этой… как её… куряга ли чё ли… Но вкусна, аж медова! М-м! Я вам сегодня к чаю таких и таких пирожков подам!
— Звучит вкусно.
— Ох, вкусно, Дмитрий Михалыч, пальчики оближете! А чтоб на сухую не икалось, на праздник-то, взваров всяких наварим: медовых и ягодных, да всего вволю! А кружку пущай кажный свою возьмёт — вот и вся недолга! По моему разумению, более ничего и не надобно. Боюсь только, простынет быстро. Мороз-то крепкий стоит.
— Грелки магические у Тихона Михалыча возьмём. Под каждую точку раздачи поставить да настроить, чтоб еда тёплой оставалась.
На том и порешили.
Я проводил Осьмушу и пошёл на двор, поглазеть на очередное представление Ярилы народу. Ажитация наблюдалась чрезвычайная! Бабы охают, ребятишки пищат! Кузьма придумал коня по-быстрому выпрягать, да снова запрягать в пустые тоже здоровенные сани. Производил эти манипуляции не столь высокий, сколько широкий, совершенно квадратный мужик, проявивший отсутствие страха перед техникой и склонность к механике, по имени Микула, из последних прибившихся к нам бегунков.
Во вторые сани насаживали целую толпу желающих прокатиться по большому кругу. Вот уж где визг поднимался до небес! И если приглашённые на просмотр поначалу боялись (а они, как правило, боялись), то в сани на самые лучшие места — на специально установленные на столь большой конструкции козлы — шустро забирались наши местные добровольцы, Стешка с приятелями. Завидев этакую смелость, следом за нашими обычно в сани набивались и деревенские дети, а на второй круг — взрослые.
Стеша, впрочем, как и ребятишки Фёдора, Болеслава и приглашённые в этот почётный круг дети некоторых наших работников, своей миссией по преодолению у крестьян страхов очень гордились. Плюс каждый день у них было такое развлечение!
Я смотрел на веселье, посмеиваясь, а сам принюхивался к запахам, разносившимся по всему двору из большой поварни. Зайти, что ль, да велеть мне чаю с пирожками прямо сейчас подать? Так вкусно Осьмуша рассказывала, аж в животе урчит.
Да, в конце концов — князь я или не князь⁈ Могу себе позволить?
Я развернулся и с серьёзным видом направился в поварню, будто мне не пирожков захотелось пожевать, а дело важное вспомнилось. Внутри стоял крик. Кто-то что-то разбил или уронил — не поймёшь. Молодые голоса целым хором жаловались кому-то старшему (Осьмуше, вестимо) на кого-то младшего, мол, что за девка на их голову, полорукая, бестолковая, ноги еле волочёт, как рыба снулая. Дело происходило в дальнем краю поварни, за обширной печью.
— В больничку чего не отправили? — строго вопрошала Осьмуша. — Эва, явно ж хворая, аж с лица зелена стала, вокруг глаз-то синяки!
Я пошёл на голоса.
— Отправляла! — отчаянно выкрикнул совсем юный женский голос. — Раз десять уж отправляла! Не идёт! За руку мне, что ли, её тащить⁈ А работу мою кто сделает⁈
Вывернув за угол печи, я оказался перед целой живописной группой. Поварихи, судомойки и всякие прочие помощницы в белых фартуках и косынках толпились вокруг девицы, цвет лица которой и впрямь показался мне нездоровым.
— А ну, кого тут за руки в больницу вести надо⁈ — гаркнул я молодецким голосом. — Может, сперва я её за руку подержу?
Поварской кружок заойкал и расступился… открыв
