Ознакомительная версия.
— Ну, может, поприветствуешь меня наконец? Пока ты мне и слова не сказал! Хватит вести себя, словно монах! И не вздумай говорить, что ты и есть монах!
— Скажу сразу же, как ты замолчишь, — удалось встрять Киму.
— Давай, лучше скажи что-нибудь светское. Например, что я прелестна… или что-нибудь такое.
— Ты прелестна, — серьезно повторил Ким. Мгновение подумал и продолжил цитатой из старинной любовной поэмы: — «Смотрю и глазам не верю. Разве может быть таким прелестным смертный?»
Мисук усмехнулась с довольным видом, заиграла веером.
— Ха, это уже интереснее! Не веришь своим глазам? «Но вот что слышал я — в старину фею этой реки называли Мисук. Там не она ли»?
— Ну, если хорошенько приглядеться…
— Могу поспорить, что дальше не помнишь! Ну-ка перечисли свойства феи!
Ким посмотрел на Мисук так пристально, что она невольно зарделась.
— «Как вспугнутый лебедь парит
С летящим драконом изяществом схожа,
Хризантемы осенней прекрасней она,
Сосна весенняя ей сродни».
Все истинная правда, — закончил он. — По всем признакам — не видение.
— Сам ты видение, — проворчала Мисук. — Иди сюда, давай посидим тут на берегу.
Они уселись рядом и несколько мгновений молча слушали плеск и бульканье ручья.
— Я рад тебя видеть, — тихо сказал Ким. — Часто о тебе думал. Скучал по тебе.
— Хороши речи монаха! Ладно, я тоже о тебе частенько вспоминала…
Мисук протянула руку и легко погладила его по голове.
— Ужас какой-то! Ты мне больше нравился с воинской прической. Не могу смотреть без смеха на эту щетину и твои оттопыренные уши.
Ким зажмурился.
— Сейчас замурлычу…
Мисук вдруг отодвинулась и стала очень серьезной.
— Не хотелось говорить о плохом за столом. У меня есть одна новость, которая тебя совсем не порадует, Ким, но держать тебя в неведении нечестно и опасно. Мокквисин Кагеру снова жив.
Ким растерялся. Все что угодно ожидал он услышать, только не это.
— Что ты сказала?
— Помнишь, что творилось десять лет назад, когда ты только собирался сюда? Все эти намеки, тот человек в черном, который тебя преследовал… Гибель предсказателя… Я-то сразу подумала о кознях Кагеру. Никогда не верила, что он так просто сумеет умереть. Надо вернуться на острова Кирим, решила я тогда. Найти его обгорелые кости и посмотреть на них своими глазами. Но что-то мне подказывало, что не кости я там найду…
Мисук тяжко вздохнула.
— Я очень долго собиралась с духом. Я ведь боюсь мокквисина, и не стыжусь в этом признаться — просто знаю, на что он способен. Со временем отец показал мне пути небожителей, научил внезапно исчезать и появляться. Когда я сочла, что готова, то отправилась на север Кирима. И там, в Сасоримуре, встретила его, как и опасалась — живого…
Ким побледнел.
— А Тошнотник?
— Он по-прежнему с ним. Но насчет волка не беспокойся. В отличие от хозяина, демон утратил телесную оболочку. Сейчас он всего лишь призрак.
Киму вдруг вспомнились кое-какие рассказы Ямэн.
— Правда, что сихан превратил тебя в кошку, потому что… Чтобы ты от него не сбежала? — хмуро спросил он.
— Не совсем. Я и так не могла от него сбежать, Тошнотник охранял меня строже всех вас. В кошку Кагеру меня превратил, чтобы поиздеваться.
— Но твоя мать сказала, что он влюбился в тебя…
Лицо Мисук перекосилось.
— Давай я тебе лучше сама расскажу, как обстояло дело. Кагеру был моим учителем. Настоящим — он ведь в самом деле учил меня не так как вас, своих мальчишек-рабов. Мама тревожилась из-за того, что мой отец — не человек. Она не знала, какие его свойства во мне проявятся, и хотела, чтобы Кагеру научил меня управлять собственными возможностями, предела которых никто не знал, и меньше всего — я сама…
Мисук вдруг расхохоталась.
— Обнажды мы с сиханом повздорили, и я разнесла ему полдома — сама не знаю, как это получилось. Как же он перепугался! Но виду не подал — он ведь гордый, как демон…
— Так почему он превратил тебя в кошку? — упрямо повторил Ким.
— Потому что больше всего на свете Кагеру любит власть. Иначе он не был бы мокквисином. Вместо того, чтобы учить меня, он меня изучал. Учился управлять мной сам. Конечно, неявно, исподволь. Да и управлять не надо было — поначалу я сама с восторгом делала все, что он говорил. А я так ему доверяла, во всем на него полагалась… ты не представляешь, как я восхищалась им поначалу! Пока не начала чувствовать, что теряю свободу. И как только один раз я попыталась поступить по-своему — тут я и поняла, в какие сети попала.
Мисук снова рассмеялась, на этот раз довольно злобно.
— Я его даже в чем-то понимаю. Заполучить фею, которая повинуется с восторгом и по доброй воле! Да это же мечта любого чародея! Одного Кагеру не учел — я не из таких фей. Он сумел превратить волка в преданное адское отродье, но с лесной кошкой этот трюк не прошел. Сломить волю кошки нельзя — проще ее убить. А убивать меня он не хотел. У сихана на меня были другие планы… и я не думаю, что он от них отказался. Кстати, Ким, на тебя он тоже точит зуб.
— Я догадываюсь, — с озабоченным видом проговорил Ким. Мисук игриво ущипнула его за руку.
— Эй, не бери в голову! Совсем я тебя, бедняжку, запугала? Я же не сказала тебе самого главного. Мокквисин хоть и ожил, но потерял всю свою силу. Он по-прежнему полон злобы и при этом выглядит как обгоревший трухлявый пень.
Мне даже стало его жалко… чуть-чуть. Думаю, он еще долго будет безопасен.
Глава 5. Время отдавать долги
Примерно за год до описанных выше событий мокквисин Кагеру проснулся в своем полуразрушенном доме в Сасоримуре и сразу понял — что-то изменилось.
Было сырое и туманное летнее утро, на улице моросил дождь.
«Почему так тепло?» — подумал Кагеру сквозь дрему. Легкий жар пропитывал его изнутри, огненными струйками растекался по жилам. Как будто кто-то разжег внутри маленький костер.
«Как славно! — Кагеру снова закрыл глаза, чтобы не спугнуть приятное ощущение. — Можно подумать, что я стал таким, как прежде… до смерти».
Воскрешение из мертвых, — если это можно назвать воскрешением, — растянулось на долгие годы. Тело восстанавливалось медленно и болезненно, словно не желая принимать то странное, извращенное обличье, которое придал ему своим огненным колдовством Анук. Некоторые свойства нового тела до сих пор приводили Кагеру в изумление. Оно почти не требовало пищи и очень мало — сна, зато совершенно не могло обходиться без живого пламени. Если же огня поблизости не было, тело начинало остывать, как догорающая головня. Годился только огонь костра или раскаленные угли жаровни, солнце их не заменяло.
Ознакомительная версия.
