жребий, – Робер изловчился ухватить Дикона за плечо. Возмездие, о котором говорил Енниоль, запоздало совсем немного. Любопытно, догонят они с Альдо в Закате Адгемара или нет?
– Я дерусь первым, – повторил Дэвид. – Алва, я обвинил вас раньше Окделла.
– Сожалею, но первым это сделал Берхайм. – Придд и не подумал встать. – Рокслей был третьим, после Карлиона, Окделл – четвертым.
– А вы? – обернулся к Спруту Ворон. – Каким по счету были вы?
– Я не счел вас виновным в том, в чем вас обвиняют, – Валентин церемонно наклонил голову, – и герцог Эпинэ со мной согласился. Вас следовало не судить, а убить.
– Тонкое наблюдение, – согласился Ворон, – и тонкий ум. Значит, мне предстоит бой со Скалами и господином в белых штанах. Досадно.
– Досадно? – не выдержал Рокслей. – Вы сказали досадно?!
– Мой оруженосец вызвал семерых, а мне досталось лишь пятеро, – задумчиво произнес Алва. – Разве что счесть обладателя белых одежд за четверых?
– Вы деретесь со мной! – выкрикнул Ричард, выворачиваясь из рук Робера. – Слышите? Я убью вас!
– Помолчите, юноша! – Ворон резко развернулся к Альдо. – Ты, дурак агарисский! Нельзя атаковать вниз по склону, не зная местности, но ты сказал, и тебя слышал не только я. Ты назвал себя Раканом, тебе придется драться прежде твоих прихвостней. Или отдать себя на милость древних сил. Они будут развлекаться дольше меня…
– Нет! – Ричард был сильней и моложе Робера, но Эпинэ как-то его удержал, а потом подскочил Мевен. – Нет!.. Он тебя убьет!
– Хватит! – прикрикнул Альдо, и Дик послушно замолчал. – Мы проверим кодекс Диомида и посмотрим старые хроники. Если Рокэ Алва имеет право на бой с нами, мы скрестим шпаги. Кортней, Фанч-Джаррик, позаботьтесь на этот раз представить все необходимые документы.
– В этом нет нужды, – раздавшийся из-за спин гимнетов голос был мягким и спокойным. – Анналы Адриана в полной мере подтверждают сказанное обвиняемым. Осужденный может требовать поединка с обвинителями, последние же не могут ему отказать. Будь герцог Алва осужден судом эориев, все решало бы его желание отстоять свою невиновность, но два дома из четырех его оправдали, а третий объявили молчащим. Герцог Алва оправдан судом эориев и осужден по праву анакса. Он не может драться с оставшимися в меньшинстве обвинителями.
– Поединка не будет? – Дикон опередил Робера на полвздоха. – Не будет? Да, ваше высокопреосвященство?
Кардинал кротко вздохнул и поправил эмалевого голубя на груди. Сейчас ударит. Из-за угла и со всей силы.
– Увы, сын мой, – голубые глаза смотрели прямо и скорбно, – поединок состоится, но без участия Дома Скал. По древним законам и по Адриановым анналам Альдо Ракан обязан биться с герцогом Алва один на один, если тот не признает свою вину. И если приговоривший не проявит милосердие и не помилует преступника, отдав его на поруки, как Эрнани Святой отдал на поруки святого Адриана Силана Куллу.
Это выход! Для всех – для Алвы, Альдо, Дикона и для них с Никола… Ворон переберется в Ноху, сюзерен останется жив, город цел, можно будет ждать весны и Лионеля.
– Герцог Алва призна́ет свою вину, – отрезал Альдо, – или мы будем драться.
– На линии, – холодно уточнил Ворон.
– На линии, – боднул воздух Альдо, – завтра на рассвете. И пусть Повелители и кар… и его высокопреосвященство увидят все. Орстон!
– Мой государь, – подался вперед Дикон, – мой государь…
– Помолчите, Окделл!
– Сын мой, – взгляд Левия стал еще мягче, белые пальцы скользнули по белой эмали, – я, скромный служитель Создателя нашего, именем Милосердия Его и во имя Возвращения Его прошу тебя помиловать Рокэ герцога Алва и отдать его мне на поруки. Залогом моей искренности да будет жезл святого Эрнани.
– Умоляю о милосердии… – Дуайен посольской палаты громко закашлялся и торопливо закрыл рот платком.
– Ваше величество, – поддержал дрикс, – именем моего кесаря прошу проявить милосердие.
– Мой государь, – заворковал экстерриор, – послы Золотых Земель…
– Ваше величество…
– Мой государь…
– Умоляем…
– Будьте великодушны…
Нужно было просить, доказывать, умолять, а язык не поворачивался. Левий делал невозможное – он спасал всех, дарил время и жизнь, послы, судейские, эории выплясывали вокруг Альдо, хлопоча кто за себя, кто за сюзерена, а Иноходец тупо смотрел перед собой, запоминая всякую чушь вроде чернильного пятна на мизинце Фанч-Джаррика. В голове гудело, словно в нее набилась стая мух, их жужжанье глушило память, а нужно было вспомнить… Во что бы то ни стало вспомнить, только о чем?.. Или о ком?
– Я не могу отказать его высокопреосвященству и вызвать неудовольствие его святейшества и держав Золотого Договора, – Альдо не говорил, он рычал, – но если Алва исчезнет из Нохи, ответят головой все… Все, вынуждавшие нас даровать преступнику жизнь. Ваше высокопреосвященство, мы сказали, а вы слышали.
– Мэратон! – Кардинал сложил ладони на груди и улыбнулся. – Мои люди готовы сменить гимнетов прямо сейчас.
– Этого не будет, – отрезал сюзерен. – Алву доставит в Ноху цивильная стража и личный полк Повелителя Скал, но не раньше чем будут оговорены условия. Мы согласились сохранить преступнику жизнь, но мы не можем допустить, чтобы он вредил делу Великой Талигойи. Мевен, уведите осужденного. Пока он находится в Гальтарском дворце, за него отвечаете вы.
– Повиновение государю. – Гимнет-капитан шагнул к Алве, вернувшемуся к созерцанию витражей. Гуэций затряс своим колокольчиком, невидимые мухи притихли.
– Герцог Алва, – теперь супрем говорил медленно и внятно, – заступничеством его высокопреосвященства Левия вам сохранена жизнь. Вы будете помещены в Ноху под двойной охраной цивильной стражи и людей его высокопреосвященства. Возблагодарите милосердие Альдо Ракана.
Алва потянулся, распрямляя плечи, и поднялся:
– Значит, все-таки не анакс, а ничтожество в белых штанах… Скучно, но предсказуемо… Мевен, дайте пройти!
Глава 6. Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 год К. С. 19-й день Зимних Скал
1
Алва вышел. Безупречно ровная спина скрылась за плащами гимнетов, торопливо сдвинула алебарды охрана, и Дик понял, что обошлось. Непоправимого не случится, сюзерен не будет драться и останется жив, они все останутся живы… От мысли, что он мог потерять Альдо, как потерял отца, стало холодно. Запоздалый страх, холодный, тяжелый, липкий, словно снег на крышах во время оттепели, рухнул на плечи, вдавливая в кресло. Хотелось одного – закричать и броситься вон, но Повелители не кричат, это Ричард Окделл усвоил еще в детстве.
Юноша прижался к изукрашенной гербами спинке, пытаясь унять нахлынувшую дрожь, а вокруг шевелилось, шуршало, гудело. Зал дышал и ворочался, под деревянной кожей дрожал уставший камень. Гальтарский дворец желал избавиться от набившихся в него людей, позабыть о том, что видел, уснуть, но люди не уходили. Они ждали сюзерена, а тот листал огромный, переплетенный в темную кожу том. Старые законы пахли плесенью и кровью, их не следовало будить, в государстве должно быть одно право – право государя.
Государь может все, и он никому ничего не должен. Раканы изначальны, как изначальны камни. Каменотес не может повелевать скалами, каменотесы слабы и смертны, камни вечны, и власть Раканов будет
