А пока…
* * *
Я просто почувствовал, как всё тело поднялось в воздух. Ни давления, как от троса, ни ощущения, что схватили. Тело просто поднялось в воздух, после чего…
Ох, сука…
Кто прыгал с парашютом, поймёт меня. Это чудесное чувство, когда над тобой практически бездна высотой в несколько километров, и всего один шажок разделяет тебя между безопасностью и властью пустоты и притяжения.
Вот что-то подобное я сейчас и испытывал, помимо перегрузок. Мы отдалялись от города по вертикали, поднимаясь всё выше и выше, пока его не скрыло в облаках.
Я не кричал, не собирался дарить ей радость от моих перепуганных криков, но внутри визжал как сучка. Тут, млять, высота лететь и лететь. А если эта дура меня выронит? Страх высоты нехило меня так ломал первое время, пока мы летели по уже почти ночному небу. Не чувствовать под собой пола — такое себе удовольствие.
Но потом я привык. Мы летели не один час, и на место страху пришло неприятное чувство грусти.
Ки, мелкая девчонка…
Я не мог объяснить, почему привязался к незнакомому ребёнку. Сначала она была для меня не более, чем ключом и обузой. А потом как-то привык…
Возможно, сыграл тот факт, что я спас её. Может причина была в том, что она, как я понял, кормила меня, когда я был в полубредовом состоянии. Или то, что мы провели в клетке не один день и успели даже сдружиться…
Мне уже не хватает её. Не то, что я прямо грущу, и всё. Совершено нет. Просто грустно, что её забрали. А я надеялся её вернуть домой ведь, чувствовал долю ответственности. Как она там будет без меня? Что с ней станет? Что сделают?
Хотя вот здесь надо было побеспокоиться о себе, потому что меня могла ждать судьба похуже. Но забавно, что о себе я волновался меньше, чем за чужого ребёнка.
* * *
Я не заметил, как уснул, может кислородное голодание сказалось, кто знает. У этих же дебилов чувства меры нет. Но что я заметил, так это как проснулся. Трудно не заметить, как тебя тупо сбрасывают на землю, словно мешок. Особенно когда ты бьёшься головой об землю и разбиваешь себе лоб.
— Вот дрянь… — простонал я, потирая разбитый лоб. Не сильно, но больно.
Мы приземлилась на идеально круглую площадку, вымощенную камнем, с одной стороны заканчивающуюся обрывом, уходящим в туман, а с другой — небольшой грунтовой дорогой, убегающей в горы, покрытые лесом. Отсюда я видел горные пики, которые поднимались выше и скрывались в облаках.
Учитывая пасмурность, казалось, что мы оказались в каком-то потустороннем мире духов.
Я осторожно встал и не успел ничего сообразить, как сраная узкоглазая ведьма подошла и отвесила мне пощёчину тыльной стороной руки. Отвесила так, что я рухнул на землю. На мгновение все мысли вылетели из головы, так как её пощёчина не сильно отличалась от хорошего хука.
Несколько секунд я вообще ничего не видел, прежде чем пришёл в себя и медленно встал. Осторожно потёр ушибленную часть, смерив ведьму полным ненависти взглядом.
Хочешь подраться, сучка?
Но вот только я не хочу. Что-то мне одной пощёчины вполне хватило, чтобы ощутить разрыв силы.
Я примерно понимал, за что получил сейчас — обиделась на плевок. Ну а что, сработало же, верно? Мы почти ушли. Просто в той ситуации вообще ничего другого не оставалось, а тут раз, и сработало.
Она продолжала смотреть на меня, будто бы ожидая моих ответных действий. Ну а что мне, накинуться на неё с кулаками? Да меня тут же порвут на части. Девка по небу как сумасшедшая летает, а оплеуха у неё, как хук справа, а это наверняка она ещё сдерживалась. Бежать? Да она эти горы наверняка знает как свои пять пальцев.
Штирлиц был в замешательстве и решил пока наблюдать.
Надо сначала посмотреть, зачем меня затащили на эту сраную гору.
Не дождавшись ответа, ведьма холодно произнесла:
— Гоньшье.
Простые слова, а силой пропитаны так, что у меня коленки затряслись. Раньше я не знал, как можно почувствовать силу в голосе, а здесь её мог ощущать физически.
Да только есть одно «но» — я не понимал, что она говорит и чего хочет от меня.
— Гоньшье, — холода в её голосе стало ещё больше, а мне на плечи словно опустилась сотня кило. Невидимая сила прижимала меня к земле, сковывая всё внутри. Фраза «словно схватили за сердце» стала реальностью, которая пугала. Ноги затряслись, и мне стало совсем плохо. В глазах потемнело так сильно, что вот-вот, и я отключусь.
— Да я не понимаю, что ты говоришь, дура, — просипел я. — Вообще ни слова не понял.
Её это не сильно впечатлило. Она, кажется, и не услышала меня. Вес на плечи только возрос. Ноги не выдержали, подогнулись, и я упал на колени, отбив их.
И тут же давление спало, будто всё было лишь моим воображением. А рисовая рожа, даже не скользнув по мне взглядом, направилась к тропинке.
— Это из-за того, что я белый, да? — крикнул я ей вдогонку, но она будто и не заметила этого.
Сейчас, когда она уходила, было самое время сбежать, да только что-то меня сомнения гложут, что мне хотя бы спуститься удастся. Иначе бы она меня здесь не оставила. Я отступил поближе к краю, после чего бросил взгляд вниз. Дна видно не было, создавалось жуткое впечатление, что гора парит на облаках.
А тем временем туман вокруг будто начал сгущаться. Я почувствовал себя здесь до дрожи в коленках неуютно, будто сейчас из мглы выскочит кто-нибудь и меня сожрёт. К тому же, я до сих пор не выяснил, зачем меня притащили.
Поэтому, раскидав «за» и «против», я пошёл за сраной ведьмой. Тропинка была довольно широкой, создавалось ощущение, что здесь раньше ходило много людей, а сейчас…
А сейчас запустение. По краям дороги попадались каменные столбы в форме животных, типа оберегов. Сейчас они уже скрывались в высокой траве, а часть и вовсе покрылась мхом. Не хочу признаваться, но когда я нагнал ведьму, стало даже немного спокойнее. Словно я был под надёжной защитой.
Тем временем мы дошли до ступенек.
Много ступенек.
Слишком много.
Нет, серьёзно, их как-то дохрена. Они убегали вверх по крутой горе и скрывались в облаках. Мы на Олимп, что ли, поднимаемся?
— А у вас тут лифта не изобрели? — пробормотал я.
Черноволосая бросила на меня взгляд, полный чего-то недоброго, после чего топнула ногой и взлетела вверх, оставив в облаке дырку.
— Эй, а я?! А меня подкинуть не хочешь?! — крикнул я вслед. — Сучка…
Стоило ей покинуть меня, как мир вокруг начал будто бы сгущаться. Я почувствовал себя зайцем в джунглях, и это мне не понравилось. Пришлось карабкаться по ступенькам.
Теперь я понимал панду, это какая-то жесть просто. Я прошёл где-то одну треть, а уже не чувствовал ног. Мышцы просто не работали, не могли поднять собственного веса. Если бы не беготня с Ки на шее, то проблем бы не возникло, устал бы, но поднялся, а сейчас…
С другой стороны, возможно, меня ждёт не рабство, так как рабов вот так не бросают. Их отправляют сразу работать, чтобы получить максимум выгоды, а я в данный момент занимаюсь борьбой с лестницей.
Вскоре я вошёл в облако и здесь вообще дышать было нечем. Пара минут, и стал мокрым. Перерывы через каждый десять минут стали перерывами через каждые пять минут, а потом и через каждую минуту.
Немного подумав, я понял, что ползти на четвереньках не так уж и позорно, учитывая, что ноги перестали меня поднимать. Вскоре мне требовалось больше времени на отдых, чем я успевал подняться. Теперь вопрос целесообразности подниматься сменился упëртостью. Я поднимусь на сраную лестницу, даже если сутки затрачу.
Ну а ещё мне интересно, зачем я здесь и что там наверху. Надеюсь, не звиздюли, а то мне будет больно, грустно и обидно.
Вскоре показался и край лестницы.
— Кра-а-а-ай… — протянул я руку к краю, словно умирающий в пустыне.
Ну ладно, ладно, я тупо рофлю, надо же как-то себя развлекать и поднимать настроение, верно? Ноги не двигаются от усталости, я на сраной лестнице уже час-другой, поэтому веселю себя как могу, чтобы не падать духом. Маман говорила, что не падать духом — залог успеха.
