кто был моим братом; и он был прав, и я завидовал ему – его мудрости, его знанию. Завидовал – и любил.
– Брат, – произнес я с чувством, – ты все делаешь правильно. Лучше, чем я ожидал. Благодарю тебя.
Это, похоже, его ошеломило. Словно до сих пор Рэндом слова доброго от своих родственников не слышал.
– Я делаю все, что могу, – сказал он. – И так и будет впредь, обещаю. Гляди! Вот наше небо, и вот наш лес! Это настолько хорошо, что даже как-то не верится! Мы уже одолели больше половины пути – и без особых помех. Нам определенно везет. Ты дашь мне регентство?
– Дам, – ответил я, хотя понятия не имел, о чем он, но готовый дать ему все, что в моих силах.
Рэндом кивнул и сказал:
– Все будет в порядке.
Он всегда был пронырой, шкодой и вечным бунтарем. Мне вспомнилось, что когда-то родители пытались приучить его к дисциплине, но успеха не достигли. А еще я понял, что родители у нас с ним общие – не как у меня с Эриком, и Флорой, и Каином, и Блейзом и Фионой. С остальными, возможно, тоже, но с теми, кого я вспомнил, – именно так.
Мы ехали по грязной и пустынной дорожке сквозь собор лесных исполинов, которому, казалось, конца-края нет. В этом месте я не ощущал и тени тревоги. Порой мы поднимали в зарослях испуганного оленя или удивляли лисицу, которая спешила пересечь тропу или, напротив, застывала на обочине. Как всегда бывает в таких лесах, на земле оставались следы – копыт или лап. Солнечный свет струился сквозь фильтр густой листвы, падая наискось золотыми струнами индийского музыкального инструмента. Влажный ветерок был полон ароматов жизни. Я понял, что хорошо знаю эти места, и когда-то не раз пересекал Арденский лес по этой самой дороге. Верхом и пешком, охотился здесь, просто валялся под сенью лесных исполинов, руки за голову и глядя в небеса. Взбирался по ветвям к вершинам гигантских деревьев и любовался вечно колышущимся зеленым миром…
– Обожаю это место! – вырвалось у меня, и Рэндом тут же отозвался:
– Да, ты всегда любил этот лес. – В голосе его слышалось что-то похожее на нежность. Впрочем, возможно, мне это только показалось.
Откуда-то издали донесся звук, в котором я узнал пение охотничьего рога.
– Жми быстрее, – проговорил Рэндом торопливо. – Это, похоже, рог Джулиана.
Я нажал на газ.
Рог протрубил снова. Уже ближе.
– Его чертовы гончие, если он прикажет, разорвут машину в клочья, а его пташки выклюют нам глаза! – пробормотал Рэндом. – Терпеть не могу встречаться с Джулианом, когда он хорошо подготовлен… Какую бы дичь он ни поднял, он с удовольствием от нее отвлечется ради охоты на двух братьев.
– Моя философия нынче – живи и дай жить другим, – заметил я, на что Рэндом хихикнул:
– Очень свежая мысль! Держу пари: жить ей от силы минут пять.
Тут рог протрубил снова, значительно ближе, и Рэндом выругался.
На спидометре, размеченном хитрыми руническими символами, было уже семьдесят пять [38] – и быстрее по такой дороге ехать было откровенно опасно.
Снова, уже совсем близко, протрубил рог – три раза. Слева послышался лай собак.
– Мы уже почти достигли истинной Земли, но до Амбера еще далеко, – сказал мой брат. – Прятаться в окрестных Тенях бесполезно, если он за нами погонится – настигнет вмиг. Или его тень, нам без разницы.
– И что нам делать?
– Жми на газ, а вдруг он все-таки гонится не за нами.
Рог протрубил теперь уже почти рядом.
– На чем он вообще едет – на паровозе, что ли? – вопросил я.
– Скорее всего, на могучем Моргенштерне [39], это самый быстрый скакун из всех, кого он сотворил.
Я мысленно обкатал в голове последние слова, так и сяк. Верно, сказал мне внутренний голос, Джулиан и правда сотворил Моргенштерна, создал его из Теней, вложив в него скорость урагана и мощь свайного копра.
Даже мне, вспомнил я, от этого чудища было не по себе.
А потом я увидел его.
Моргенштерн был ладоней на шесть выше любого другого жеребца, глаза у него отливали мертвенным светом веймарских легавых [40]; светло-серой масти, копыта словно полированная сталь. Он как ветер промчался мимо, легко обгоняя автомобиль, а в седле чуть пригнувшись сидел Джулиан – точно такой, как на той карте: длинные черные волосы, яркие голубые глаза и весь в белой чешуйчатой броне.
Джулиан улыбнулся и помахал нам; Моргенштерн тоже приветственно встряхнул башкой, мощная грива развевалась, как флаг, а ноги на скаку сливались в неразличимый туман.
Я вспомнил, как Джулиан однажды заставил одного из слуг надеть мою поношенную одежду и издеваться над своим скакуном. Поэтому он однажды чуть не растоптал меня, когда мы охотились и я спешился, чтобы освежевать убитого оленя.
Я закрыл окно, чтобы тварь не почуяла моего запаха. Однако Джулиан меня уже разглядел, и что будет дальше, нетрудно сказать. Вокруг вилась целая свора штормодавов, могучих и гладкошерстных, со стальными челюстями. Гончие Джулиана также были порождениями Тени, нормальные псы не могли мчаться с такой скоростью – впрочем, я точно знал, что слово «нормальный» в этих местах мало что значит.
Тут Джулиан знаком велел нам остановиться. Я взглянул на Рэндома, тот кивнул.
– Если мы не подчинимся, он просто загонит нас.
Так что я нажал на тормоз и потихоньку остановился.
Моргенштерн взревел, взвился на дыбы, потом грохнул всеми четырьмя копытами о землю и загарцевал вокруг машины. Псы собрались вокруг; языки свисали до земли, бока ходили ходуном. Конь был покрыт лоснящейся пленкой, очевидно, так выглядел его пот.
– Вот это сюрприз! – протянул Джулиан в своей обычной манере, а крупный ястреб с черно-зеленым оперением, покружив над нами, опустился ему на левое плечо.
– Это точно, – откликнулся я. – Как поживаешь?
– О, прекрасно! – решительно ответил он. – Как всегда, прекрасно! А как ты и братец Рэндом?
– В лучшем виде, – сказал я, а Рэндом кивнул и заметил:
– По-моему, в такие времена ты предавался другим видам спорта.
Джулиан чуть склонил голову и подозрительно посмотрел на него сквозь ветровое стекло.
– Мне нравится убивать всяких тварей, – сказал он, – и я постоянно думаю о своих родственниках.
У меня по спине поползли мурашки.
– Услышал рокот мотора вашего авто и отвлекся от охоты, – продолжал Джулиан. – В такие времена я и не думал, что это будете вы, да еще вдвоем. Полагаю, это не просто вояж удовольствия ради, вы направляетесь во вполне определенное место – а именно, в Амбер. Так?
– Так, – согласился я. – Однако позволь поинтересоваться, почему сам ты здесь, а не там?
– Эрик поручил мне патрулировать
