Когда они расположились у стола и выпили по первому бокалу, мафиози доложил:
— Шеф в восторге. Он буквально потрясен! Не только мастерством леди, но и всем остальным… — его взгляд скользнул по стройным ножкам Эдны. — Шеф сказал, что здесь чувствуется настоящий британский шарм…
— За шарм надо платить, — ухмыльнулся Блейд. — А за британский — вдвойне.
Эдна одобрительно сморщила носик; в легком коротеньком халатике она выглядела просто очаровательно.
— Разве мы отказываемся платить? — Джек всплеснул руками. — Такой товар… прошу прощения у леди… стоит настоящих денег! — Он снова покосился на ножки Эдны. — Двести устроит?
Блейд мысленно взвесил кофр.
— Четыреста, — сказал он, — и ни центом меньше.
— Но… — Джек привстал.
— Торговля неуместна, мой дорогой. Я же сказал: британский шарм стоит вдвое дороже любого другого.
— Возможно, и втрое, — задумчиво произнесла Эдна, подняв взгляд к потолку.
— А почему?
— Фи, Джек! Должна ли я напоминать, что настоящие леди есть только в Британии? — Эдна королевским жестом указала куда-то на северо-восток, где лежал великий остров, родина утонченных аристократок. — Если вы хотите сравнить меня с этой вашей Долорес…
— Хорошо, хорошо, я согласен! — Джек потянулся к своему кофру. — Ты на удивление точно определил сумму, дружище, — заметил он, поворачиваясь к Блейду и вываливая на стол плотные пачки в банковской упаковке. — Что, этому тоже учат на урановых рудниках?
— Там учат не задавать лишних вопросов, приятель, — странник налил по второй. — Любопытные, знаешь ли, долго не живут.
Они выпили, и Джек решил, что может откланяться. У двери он обернулся, окинул внимательным взглядом стол с грудой денег, Блейда и Эдну, спрятавшую лицо в огромный букет цветов.
— Я надеюсь, теперь все обойдется без эксцессов? Леди идет добровольно?
Блейд молчал; мафиози замер на пороге в напряженной позе, придерживая полуоткрытую дверь. Наконец из цветочного букета послышалось:
— Леди идет добровольно, Джек…
* * *
Когда покупатель вышел, с явным облегчением переводя дух, Блейд повернулся к Эдне; лицо его было серьезным.
— Ты уверена, что поступаешь правильно, девочка?
— Ах, Дик… Ты даже не представляешь, что значит для нас такая куча денег… Ты ведь никогда не нуждался в средствах…
Странник потупился; это было правдой. Губы Эдны снова зашевелились:
— Почти полмиллиона долларов… — прошептала она. — Это сколько же будет в фунтах?..
— Ладно! — Блейд потрепал ее по плечику. — В конце концов, дело твое; что продано, то продано.
— Ты не беспокойся, Дик, улетай в Лондон. У меня еще три недели отпуска… — губы Эдны снова зашевелились в безмолвных подсчетах. — Да, еще три недели… Думаю, я справлюсь.
— На тот случай, если ты не справишься, дай знать. — Блейд полез в карман, побренчал мелочью и извлек на свет божий старый потертый медный фартинг. — Видишь, очень приметная монетка, девятьсот двадцатого года… Если что случится, постарайся переслать мне… вместо пароля…
— Спасибо, милый, — Эдна рассеянно приняла его дар, не отрывая глаз от зеленоватой груды. — Ты забери все это, — она кивнула на стол. — Положишь в банк…
— Леди не сражается за деньги? — с грустной иронией произнес Блейд.
— Смотря за какие! Бог мой, ведь я же смогу выйти в отставку!
— Ну уж нет! — подняв бутылку, Блейд наполнил золотистым вином бокал девушки. — Нет, нет и нет! Только подумай, что ты будешь делать в штатском состоянии? С твоим-то дьявольским темпераментом! Да ты же просто Джек Потрошитель в юбке! — Он плеснул себе вина. — Одним словом, если ты выберешься из этой передряги, я окажу тебе протекцию в одном дельце… Масса острых ощущений, гарантирую!
— В каком дельце? — Эдна отвела взор от своего богатства и с любопытством уставилась на Блейда. Пожалуй, острые ощущения интересовали ее не меньше денег.
— В том, которым занимаюсь я сам. И пусть Великий Вседержитель поможет тебе, девочка!
Ричард Блейд поднял бокал и выпил, не отрывая взгляда от ее загоревшихся глаз.
* * *
Вернувшись в Лондон, Блейд, как положено, доложился начальству. Дж. долго хохотал, слушая, как его агент в юбке устроил погром в «Ямайке», потом он внезапно посерьезнел и вопросительно уставился на Блейда. Имелись вопросы, в которых они понимали друг друга без слов, поэтому странник только кивнул, не сомневаясь, что шеф его думает о том же.
О проекте «Измерение Икс», о чем же еще? О лорде Лейтоне и его компьютере, об опасных экспериментах, в которых Блейд участвовал уже десять лет, о смертельной опасности, которой он подвергался двадцать один раз, о безуспешных поисках дублеров. Лучший из них, Джордж 0'Флешнаган, ушел в неведомые миры в ноябре семьдесят третьего и не вернулся, несмотря на отчаянные усилия Лейтона; теперь было ясно, что он не вернется никогда.
На мгновение к горлу странника подкатил комок. Джордж, веселый, рыжеволосый, наделенный и силой, и умом! Что могло с ним приключиться? Блейд лично тренировал его, натаскивал на ристалищах «Медиевистик Клаб» — с мечом, секирой, луком, арбалетом… Джордж превосходно фехтовал, мог выиграть гонки на ослах, лошадях или верблюдах, плавал, как дельфин, был выносливее готтентота и хитер, как лис… Дьявольщина! Что же могло с ним приключиться?
По большому счету, Блейд это знал. Вернее, он догадывался, что привело Джорджа к гибели или неволе. Наличие ума, силы, хитрости, боевого искусства являлось необходимым условием выживания в чужих реальностях, но не достаточным. Еще было необходимо то, чем Джордж не мог похвастать: змеиное коварство и жестокость, умение дешево купить и дорого продать, талант интригана, изощренное лицедейство — и перед тронами великих, и в постелях их жен. Но и этого чаще всего оказывалось недостаточно!
Удача! Улыбка изменчивой Фортуны! Благословляющее прикосновение Судьбы! Ласковый взгляд Случая!
Может быть, 0'Флешнагану просто не повезло. Более вероятно, что он где-то дал маху. Побрезговал стареющей королевой, поверил ложному другу, пощадил врага… Забыл то, что Блейд толковал ему не один год: ничем не брезговать, никому не верить, никого не щадить! Если надо — пытать, если надо — жрать дерьмо, если надо — зарезать ребенка! Вот формула выживания!
Похоже, Эдна, взращенная в лондонских трущобах, усвоила ее лучше Флеша… Она была жесткой, она умела подавлять жалость — и, когда надо, не отказывалась продать самою себя. И еще — она быстро соображала, очень быстро! А это значило, что ей удастся проскользнуть в ту узенькую щель, которую приоткрывал компьютер; проскользнуть и не сойти с ума. У нее могло получиться!
