Для начала Сергей и двое его оперативников познакомились с уполномоченным НКВД и тремя милиционерами местной милиции. В городе дислоцировалась воинская часть – автомобильный батальон. Конечно, шофер – не пехотинец, но в случае крайней нужды можно было получить от них помощь.
Для начала Сергей вместе с оперативниками – старшим лейтенантом Андреем Бестужевым и лейтенантом Владимиром Костровым обошел весь городишко. Застроен он был деревянными одно– и двухэтажными зданиями на двух улицах. Прошлись вокруг города по периметру.
Со стороны сопок и тайги город защиты не имел. От ближайших деревьев до города – не больше ста метров. Из города в глубь острова вела единственная грунтовая дорога. Были еще тропки. Жители выбирались в тайгу за ягодами и грибами. Еще почти все население рыбачило – выходили в море на лодках и ловили рыбу сетями. Делали они это не для развлечения, а для прокорма. Даже солдаты автобазы на речке буквально руками ловили рыбу, жарили на костре и ели вместо надоевшей каши.
Наличие большого количества лодок Сергея насторожило. Запретить их невозможно: людям надо есть и заготавливать рыбу впрок, впереди зима. Жители создавали запасы: коптили, сушили, солили рыбу.
С живностью на острове было неважно, даже плохо. Японцы забрали птицу и скот для своих столовых. Остров же, хотя и велик, но не материк, и многое приходилось завозить из Владивостока.
По словам местных жителей, зимы на острове были суровыми, снега наметало под крыши, и иногда неделями приходилось безвылазно сидеть в доме, пережидая пургу. Только после таких сведений от местных Сергей понял, почему внешние двери в домах открываются внутрь, а не наружу. Иначе снег просто не дал бы людям возможности открыть двери и выйти из дома.
На первый взгляд жители подозрений не вызывали. Праздношатающихся или скрывающихся от властей не было. Но тем не менее через неделю был зарезан часовой автобата.
Сергей сам осматривал убитого. И что его удивило – так это рана. Точным ударом ножа в сердце часовой был убит наповал.
Но кроме входного отверстия спереди, на спине имелось еще выходное отверстие. Это же какой длины должен быть клинок у ножа, чтобы пробить тело насквозь?
Вопросов возникало много. Почему часовой подпустил убийцу так близко, на расстояние вытянутой руки? Если часового хотят снять бесшумно, подбираются сзади и бьют в спину или в шею. А здесь удар нанесен спереди. И оружие осталось при часовом – карабин Мосина и нетронутый подсумок с патронами.
По узкоколейке пропыхтел паровоз с маленькими грузовыми вагонами. Как-то не по-настоящему выглядели эти вагончики с паровозом – они достались от японцев и были в исправном состоянии. И на долгие годы на острове так и оставалась узкоколейка.
Может быть, убийца скрылся на поезде? Тогда какой смысл был ему приезжать? Убить часового? Версия была неубедительной. Свои шоферы что-то не поделили? Этим можно было бы объяснить, почему часовой подпустил к себе убийцу, если это был сослуживец. Но не в русском обычае наносить удар таким клинком. Проще ударить по голове тяжелой железякой – той же трубой.
Число часовых после происшествия увеличили, теперь в караул на пост заступали сразу по двое. А следствие по делу об убийстве часового зашло в тупик. Никаких зацепок.
Сергей решил устроить с оперативниками засаду на тропинках, ведущих в тайгу. Не исключался вариант, что на часового напал кто-то из японцев.
Ночь они просидели в кустах – и безрезультатно.
Что Сергея удивило – так это размер растений в тайге. Все имело увеличенные размеры, даже лист лопуха был раза в два-три больше, чем на материке. Близость моря и теплые течения сказывались?
После обеда они отоспались, а ночью снова отправились в засаду, на этот раз на другой тропе – даже тропинке, едва натоптанной. Сказывалась вторая бессонная ночь, и после двух часов ночи стало клонить в сон.
Сергей насторожился, когда неподалеку едва слышно стукнул стронутый со своего места камешек. Он вытащил из заранее расстегнутой кобуры пистолет. Зверь пробирается или человек? Зверь бы уже учуял людей и отвернул в сторону.
На тропинке мелькнула тень, за ней – вторая.
Сергей выстрелил вверх:
– Стоять! – и внезапно увидел метрах в трех-четырех перед собой отблеск стали. Даже удивиться успел – человека-то не видно. Но направил ствол и нажал на спуск – раз, второй… Прямо у его ног на землю упало тело. Рядом ударил выстрел – потом еще и еще… Это палили оперативники.
Стрельба стихла.
– Смотри сзади! – приказал Сергей лейтенанту Кострову, а сам зажег фонарик.
Прямо перед ним, в абсолютно черной одежде на земле лежал убитый японец. Так вот почему его не было видно ночью!
Одна из пуль попала японцу прямо в переносицу. Но не это заинтересовало Сергея. В правой руке убитого был короткий – в полметра – японский меч. Слегка изогнутое лезвие с односторонней заточкой, деревянная рукоятка без гарды. Сергей видел такой впервые и сразу подумал об убитом часовом. Это, конечно же, был не нож, а вот такой, а может быть – именно этот меч.
На поясе убитого висела кобура. Сергей расстегнул клапан, достал пистолет. Это был японский «намбу» – с виду похож на «Люгер-08», только восьмимиллиметровый. В японской армии солдатам пистолеты не выдавались, только винтовки. Похоже, он убил офицера, да еще какого-то самурая.
– А вы в кого стреляли? – обратился он к сослуживцам.
– Так в первого, он мимо нас прошел. Видим – вы вверх выстрелили, а мы этому по ногам.
– Да? А что же он не шевелится?
Сергей подошел ко второму убитому. Кто-то из его оперативников попал японцу прямо под левую лопатку, точнехонько в сердце. А говорили – по ногам… Впрочем, он не жалел, что не взяли языка. Все равно переводчика в городке нет, а так – одним врагом на острове меньше.
Самурайский меч в ножнах Сергей повесил у себя в кабинете на стене, как боевой трофей.
Пару дней никаких происшествий в городке не случалось, если не считать нескольких пьяных драк – но это уже по ведомству милиции.
Но на третьи сутки Сергей проснулся за полночь от пляшущих по стене комнаты отблесков пламени. За окном был пожар.
Сергей быстро оделся и бегом бросился туда, где полыхало пламя.
ЧП произошло в автобате. Были убиты оба часовых, и у машин, стоявших на линейке, были пробиты бензобаки. Когда под машинами образовались лужицы из вытекшего бензина, туда бросили зажженную тряпку. Машины мгновенно охватило пламя.
Водители автобата суетились, пытались сбить огонь, но только попробуй залить бензин водой – не получится.
В огне сгорело четыре грузовика, и еще хорошо, что огонь не перебросился на другой ряд автомашин – да и то потому, что там ходили часовые.
На пожаре метался комбат – руководил спасением грузовиков. На горящие грузовики он уже махнул рукой – заводили или оттаскивали буксиром подальше от огня целые.
Комбат почернел от копоти и расстройства. Шутка сказать – война закончилась, а у него за неделю трое погибших солдат и материальные потери.
И комбат, и Колесников получили по телефону от начальства взбучку.
Утром после пожара комбат заявился к Сергею.
– Майор, с этим надо что-то делать… Эти двое, что ночью убиты были, в автобате с 42-го года, при бомбежках и артобстрелах уцелели. Война закончилась, радоваться бы, а мне похоронки писать надо.
– Что предлагаешь?
– Я что мог, своими силами сделал. Посты усилил, сержантам и старшинам хвосты накрутил, чтобы не сидели в караулке, а часовых проверяли. Звони начальству, пусть автоматчиков присылают – тайгу прочистить или еще что. Ты же у нас контрразведчик, а не я.
– Во-первых, я уже докладывал начальству обстановку. Нет сейчас свободных подразделений: на севере острова японцы совсем распоясались, и все сейчас там. Во-вторых, твои люди тоже бдительность потеряли. И первый часовой, и эти двое холодным оружием убиты – не из винтовки или пистолета, заметь! Почему чужих к себе близко подпустили? Не слышу ответа, капитан!
