Ирина Богатырева - Кадын

Она замолчала, и Алатай не смел вымолвить ни слова. Время остановилось. Только огонь горел между ними, трещал сухими дровами. А они сидели в молчании, в безмолвном прощании, не отводя друг от друга глаз, и все мерещилось Алатаю, будто слышит он голос, будто Кадын все еще говорит.

Так говорит:

– Меня зовут Ал-Аштара. Это потому, что я родилась на рассвете. Еще по-разному звали люди, кто меткой, кто мудрой, только я не слушаю: отец говорил, от лести человек изнутри гниет, как дерево от воды разбухает.

Завтра соберу свой скарб и уйду на Оуйхог. Там уже стоит дом невесты, там жених с золотой гривой ждет. Свадебный парик стережет меня как страж, вон он, в углу, на деревянную надетый колоду. Я улыбаюсь, представляя его у себя на голове: Ал-Аштара – жена, Ал-Аштара – невеста, мечтала ли я когда-нибудь о таком?

Невеста дурная из меня вышла – что принесу жениху? Пустая иду, сама как есть. Женской одежды никогда не носила, ее и не было у меня. Парик и юбка от матери, столько лет пролежали они в сундуках! Рубаху надену, что подарил Атсур: цвета топленого молока, с красной нитью по горлу и рукавам, нежного шелка, ткут ее в теплых землях из света луны и солнца прекрасные женщины с полными руками, пахнущими медом и молоком.

И парик – не мой, и одежда чужая. Я ли это, мать Табити, или все женщины, что до меня жили? Лишь гривна моя, восемь золоченых барсов на ней: шестеро братьев, я седьмая да старый барс, наш отец. Гривна моя да шуба любимая, старая, черная, – вот и все, в чем перед женихом предстану. Девы придут, лицо мне накрасят: синие сделают глаза, черные брови, кожу покроют белой глиной, будто бледна я, будто робею, выходя к жениху. Только я не робею. Хороша ли невеста? – спрошу, поднимая глаза. Те, хороша…

Кто же я, мать Табити? Я ли дева-воин, оставившая себя ради доли, счастливая тем, что силу люда носила в себе? Или бедная дева, упустившая любимого и идущая замуж по воле родных? Царь ли я с Золотой реки? Или я царь еще неназванного, не имеющего истории и доли люда? Начало я или конец? Одна река пересохла, из нее вытекает другая, а я стою в том месте, где устье стало истоком, не видно мне ни великого прошлого, ни большого будущего – только неясность и мутная вода.

Шеш! Но что это за свет из-под двери? Рассвет наступает – или то грива моего жениха освещает горы и степь? Откроются двери дома невесты, и меня не станет. Он войдет, и я исчезну, но голос мой, весь моей жизни рассказ будет звучать на Оуйхоге, на пастбище, так близко лежащем к вышнему. И кто сможет, тот услышит и разберет. Кто сможет, тот услышит, как я говорила.

Так говорила.

Меня зовут Ал-Аштара. Это потому, что я родилась на рассвете. Еще по-разному люди зовут, только я не слушала, и ты не слушай. Меня зовут Ал-Аштара.

В 165 г. до н. э. по китайским хроникам племя юэчжи было побеждено своими исконными врагами – хунну – и полностью исчезло с лица земли. Существует версия, что часть племени к тому времени успела уйти с Алтайских гор.

Кохаб в созвездии Малой Медведицы была в то время Полярной звездой.

Киноварь – минерал кровавого цвета, из которого добывают ртуть, используется для изготовления тонкой золотой фольги. Иногда залегает поблизости от золотоносных жил.

Ртуть.