Стрельба никогда не принадлежала к числу его талантов, однако промахнуться с такого расстояния было невозможно. Древко вонзилось в горло шагавшей в середине пантере; зверь конвульсивно дернулся, из раны тотчас повалил густой сероватый пар, по дереву побежали язычки пламени; однако холодное железо, над которым не властны заклинания, не смогло остановить чудовище. Именно этого и ждала от него, Конана, сотворившая сих милых кошечек Аттея…
Киммериец успел бросить лук и вскинуть меч, когда раненая пантера прыгнула. Северянин пригнулся, выставив клинок — черное тело пронеслось над самой головой, распарывая брюхо о выставленное лезвие. Однако этого творению чар было бы мало — если бы оно, корчась от боли, не рухнуло на возведенную киммерийцем железную баррикаду, по верху которой были выложены самые острые обломки…
Зверь сам насадил себя на вертел. Яростно шипя, тварь билась в агонии, почти что, свиваясь клубком; однако все ее усилия были тщетны. Железо уничтожало зловещую силу заклинания, из распоротого брюха, груди и боков обильно хлестала кровь; не прошло и нескольких мгновений, как алые глаза зверя потухли.
Две других пантеры замерли. Они шипели и хлестали себя хвостами от ярости, обильно роняя ядовитую слюну; однако не двигались с места. Очевидно, их хозяйка поняла, что имеет дело не с простым искателем приключений.
Конан вновь натянул лук. Теперь уже звери мешкать не стали. И, хотя стрела встретила одну из пантер в воздухе, вторая наверняка бы вцепилась в киммерийца, если бы на череп зверя не обрушился сбоку поистине богатырский удар тяжелым молотом, вдребезги разнесший твари всю голову.
Хашдад успел вовремя. Конан и последняя пантера сцепились. Все тело киммерийца под плащом было обмотано железными цепями — доспехов у Пелия не нашлось. Тварь яростно шипела, ее когти ломались о грубую сталь, а выхваченный Конаном из сапога короткий нож, раз за разом погружался в тело зверя, всякий раз окутываясь дымом…
Дело решил молот Хашдада. Кузнец и второй раз ударил, не промахнувшись ни на палец. Едва только смертельная хватка зверя ослабла, Конан, извернувшись, швырнул и вторую пантеру на железную баррикаду у ворот. Шипение, вой — и все было кончено.
— Ты в порядке? — тревожно спросил Хашдад у киммерийца.
Конан не ответил. Уши его были плотно заткнуты, однако же он прочел вопрос кузнеца по губам и несколько раз кивнул.
Не следует громко разговаривать вблизи жилища волшебника.
Конан красноречиво толкнул кузнеца к воротам. Тот было воспротивился, но киммериец скорчил столь зверскую рожу, что кузнец тотчас повиновался.
Северянин сделал первый шаг по белой дорожке от ворот к башне.
Аттея в своем высоком покое тихонько рассмеялась. Он сумел доставить ей удовольствие, этот странный пришелец! О погибших пантерах она не сожалела — сотворить новых стражей ей не составит труда, ведь в ее распоряжении вся магия Камня-Хранителя! Так что пусть этот парень идет… если, конечно, сумеет.
И волшебница негромко начала новую песнь. Она пела, и с каждым мигом тьма в саду становилась все чернее и непрогляднее. Деревья хищно приподняли ветви, листва раздвинулась, обнажая длинные, смертоносные шипы. Один неверный шаг в сторону…
Разбросанные по дорожке наконечники стрел засветились слабым бело-лунным светом. Волшебница поджала губы. Как же она упустила это из виду!.. Да, дойти до крыльца ему теперь уже ничто не помешает…
Конан двигался очень осторожно, прощупывая дорогу впереди железным мечом, от одного светящегося наконечника к другому. Над его головой извивались змеи-ветви, шипы дрожали от кровожадного нетерпения, но, чувствуя близость холодного железа, так и не посмели напасть.
— Ерунда какая-то, — пробормотал киммериец, когда его ладони коснулись гладких мраморных ступеней, что вели к вырезанной из орехового дерева входной двери башни. — Все эти рыцари в броне — они что же, не могли здесь пройти? И ни один болван так и не сообразил, что далеко не всякая магия властна над холодным железом?
На крыльце он позволил себе несколько мгновений отдыха. Он оказался в мертвом пространстве, из окон башни сюда было не попасть ни стрелой, ни копьем, ни камнем.
Обмотав руку плащом, он осторожно коснулся дверной ручки. Иногда самый лучший ход для вора — парадный. Прятаться от колдуньи бессмысленно.
Дверь подалась неожиданно легко. Конан дал ей распахнуться полностью, а затем пригнулся и одним громадным прыжком ринулся внутрь.
В дверь над самой его головой с треском вонзилась арбалетная стрела. И сразу же послышался смех Аттеи — звонкий, словно мелкие серебряные монетки сыпались на каменный пол.
— Ловко, клянусь Камнем-Хранителем! Ловко, пришелец!
Конан перекатился через плечо и вскочил на ноги. Меч его был уже готов к бою.
Перед ним стояла сама волшебница.
Ее алое платье из тяжелого бархата свисало до пола. Немыслимо тонкую талию охватывала золотая цепь; на снежно-белых щеках играли веселые ямочки. Бездонные глаза смотрели на киммерийца с легкой усмешкой и неким женским вызовом; возле ее ног валялся разряженный арбалет.
Конану уже давно не приходилось встречать столь красивое создание; он ожидал увидеть мерзкую старуху.
Польщенная его неприкрытым восторгом и изумлением, Аттея рассмеялась.
— Я ведь все-таки не простая смертная, мой дорогой. Да и магия Камня-Хранителя кое-что значит
Несколько мгновений враги смотрели друг на друга. — Аттея вновь заговорила первой.
— Всего у меня побывало восемь десятков гостей — и еще один. Шестнадцать из них дошли до крыльца. Каждого из них я встречала, как и тебя, — простой стрелой. Десять раз я попала. Шестерым оставшимся я предлагала то же, что предложу и тебе — сейчас ты еще волен повернуться и уйти. Я не стану преследовать тебя или же как-то вредить тебе. Но если ты решишь подняться по этой лестнице, тебя уже ничто не спасет. Ну, так что ты выберешь?
Конан не отвечал. Он видел шевелящиеся губы волшебницы, но не слышал ни единого ее слова. Вместо ответа он медленно двинулся ней, держа меч на изготовку.
— Кстати, имей в виду, — небрежно заметила колдунья, — что твой трюк с холодным железом мог удаться только снаружи. Здесь, в моей башне, я полностью властна над всеми металлами. Не веришь? Смотри!
Ее руки выхватили их складок одежды небольшой обоюдоострый нож. Пальцы Аттеи совершенно спокойно коснулись холодного железа — правда, на руках ее были надеты тонкие шелковые перчатки.
Глаза Конана сузились. Проклятая ведьма оказалась сильнее, чем он предполагал. Власть над железом! Кром! Это очень скверно.
