вся толпа состоит из неупокоенных, по большей части безголовых, хотя у некоторых имелось по две и даже три головы, безыскусно пришитых к плечам. Другие размахивали множеством рук и ног, торчавших из изуродованных тел. Посреди этой бурлящей толпы в ужасе кричали горожане и дворцовые стражники, с которых сдирали доспехи и которым отрывали уши и выколупывали глаза. То тут, то там взмахи мечей перемежались сочными ударами или дикими воплями. В воздух взмывали копья, кулаки и вилы. Барунко протолкнулся мимо нее.
– Праздник! – заорал он, шагая в толпу.
– Нет, Барунко! Подожди!
К ее крайнему удивлению, Барунко повернулся.
– Нужно собрать остальных! Найти укрытие! Где угодно! Нужно убираться отсюда!
Нахмурившись, он кивнул:
– Ладно. За мной!
Повсюду валялись мертвые демоны. Посреди них, яростно сверкая глазами, стоял Крошка, весь в крови и синяках. Слева и справа от него расположились Блоха и одноглазый Мошка, который перебирал на ладони с десяток глазных яблок, вероятно в поисках наиболее подходящего.
В дверях наконец появился Стек Маринд с Тульгордом Визом на закорках, и Шарториал, оставшаяся почти голой после схватки с несколькими демонами, поспешила к нему. Проскользнув за их спиной, Борз Нервен ввалился в аптеку, направившись прямо к полкам в задней ее части, где виднелись ряды флаконов, пузырьков, бутылок и банок.
Апто поправил остатки своей тюремной робы.
– Что ж, нам пришлось нелегко, – проговорил он. – Если бы не моя больная спина, я бы обязательно к вам присоединился. Наверняка вы все понимаете…
Шарториал что-то сказала – вероятно, нечто нелестное по отношению к Апто, – и Стек Маринд, осторожно положив Тульгорда Виза на пол, выпрямился и направился к критику.
Тот попятился:
– Что не так, сударь? Сами же видите: мы все остались живы! Ничего не… эта женщина лжет! Все, что она говорит, – ложь!
– Не убивай критика, – сказал Крошка. – Крошка сам убьет критика.
Стек оглянулся:
– Не в этот раз. На этот раз Стек Маринд сам вынесет справедливый приговор…
– Нет! Это Крошка вынесет приговор! Справедливый!
Стоявший возле полок Борз Нервен сунул в рот кусок серой плоти, когда-то бывший передней половиной его языка, и начал осушать одну бутылку за другой. Закашлявшись, он выплюнул кусок, но тут же запихнул его обратно и продолжил пить.
– Только взгляните на поэта! – крикнул Апто.
Все повернулись.
Промчавшись мимо них, критик выскочил в коридор и бросился бежать, слыша за спиной гневные крики. Найдя другой коридор, он стрелой пронесся по нему, а затем обнаружил в конце короткого бокового прохода еще одну лестницу и остановился. Вверх? Нет! Они наверняка только этого и ждали! Вниз! И он побежал вниз.
Откуда-то сверху до него донесся голос Блохи:
– А я думал, у него больная спина.
Зловеще рассмеявшись, Апто внезапно споткнулся, упал и покатился по ступеням, оказавшись наконец на площадке или, возможно, на самом нижнем уровне. Лежа в темноте и тяжело дыша от мучительной боли, он услышал приближающиеся шаркающие шаги, и его охватила паника.
– Что это? Кто там? Не трогай меня! Я всегда отличаюсь объективностью и говорю правду. Не моя вина, если я разрушил твою любовь к искусству или что-то еще! Разве это я отрубил тебе голову? Нет! Слушай, у меня есть вилла, и она будет твоей! Обещаю!
Послышался негромкий смешок, а затем над Апто Канавалианом нависло лицо демона, серое и осунувшееся. Демон оскалился в улыбке.
– Я помню тебя, – сказал он. – Ты был на Дороге Треснутого Горшка.
– Нет! Не может быть! Мы прежде никогда не встречались, клянусь!
Улыбка демона стала шире.
– Ты привлек внимание Равнодушного Бога. Наша нынешняя встреча – редкий дар, воистину редкий! – Демон показал длинный обвисший кусок узловатой плоти, с обоих концов которого текло. – Смотри, я настолько с ним переусердствовал, что он отвалился. Мама меня предупреждала, но разве я ее слушал?
– Прошу прощения… что?
– Но могу поспорить, у тебя есть такой же. На пару недель мне вполне хватит.
Апто внезапно рассмеялся:
– Ошибаешься! Я только что сломал себе хребет! И ничего не чувствую ниже шеи! Ха-ха-ха! Ты проиграл!
– Правда? – нахмурился одержимый демон.
– Правда! Собственно, я никогда еще не был столь бесхребетным, как сейчас!
– Врешь!
– Ладно, – согласился Апто, – возможно, я преувеличил. Но это ничего не меняет. Я сломал себе спину и, вероятно, умру здесь, брошенный и покинутый всеми друзьями. Жуткая смерть. Знаешь, будь ты милосердным богом, ты мог бы…
– Убить тебя? Но я ведь не милосердный бог!
– Нет? Проклятье. Значит, я обречен.
Демон снова широко улыбнулся:
– Да, обречен. У тебя больше не осталось слушателей! Ты совсем один! Забыт! Брошен! – Демон, шаркая, направился прочь. – Нужно найти другого, – прошептал он. – Другого… до чего же права была мама! Почему я ее не слушал? Я никогда никого не слушаю… Ну почему? Почему?
Апто прислушался к его удаляющимся шагам. Наконец наступила тишина.
– Проклятье, – пробормотал он, садясь. – Еще бы немного – и все.
– Получилось! – крикнул Борз Нервен. – Получилось! Я снова могу говорить! И петь! О-ля-ля-ля!
– Крошка снова вырвет ему язык, – проворчал Крошка. – И все будут аплодировать стоя.
Борз Нервен захлопнул рот и спрятался за полки.
– Мы забываем, из-за кого вообще оказались здесь, – сказал Стек Маринд. – Из-за негемотов! – Он повернулся к Шарториал Инфеланс. – Госпожа? Можете провести нас в тронный зал?
– Да, конечно, но, боюсь, там будет много, очень много стражников…
– А если вы воспользуетесь вашей властью?
Немного подумав, женщина кивнула:
– Да, можно убедить их, что речь идет о некоей особой аудиенции. Но для этого мне придется переодеться.
– Советую так и сделать, – ответил Стек. – А потом вернетесь сюда, когда будете готовы. – Он взглянул на Тульгорда Виза. – Мазь действует, но костям все еще нужно время, чтобы как следует срастись.
– Уже скоро, – пообещал Смертный Меч. – Я чувствую, как теплеют мои ноги. Они и в самом деле заживают!
– Хорошо, – кивнула Шарториал.
Наклонившись, она поцеловала Стека Маринда и поспешно вышла.
Борз Нервен подошел на несколько шагов ближе:
– Я спою об этом, Стек Маринд. О любви, которой нипочем оковы, решетки и запертые двери, а также непременно упомяну, что ты уже несколько недель не мылся, да и на вид весьма невзрачен.
– Это не его язык, – сказал Мошка. – Чей-то чужой.
Борз Нервен пожал плечами:
– Даже если и так – то что с того? Их тут валялось множество. Да и сам хорош: посмотри на свой новый глаз!
– А что с ним такое? – нахмурился Мошка.
– Интересно, где ты сумел отыскать дохлого козла?
– Это глаз демона! – заявил Мошка. – И я вижу им всякое демоническое!
– Какое еще демоническое? – спросил Борз.
Мошка
