Ознакомительная версия.
– Князь, вы совершили чудо, – от души сказал Готье.
– Признаться, нет. – Виталий вздохнул. – Егорий не хуже вас понимает, на ком нужно жениться королю Таргалы, чтобы наши страны остались друзьями. Чудо придется совершить тебе, Луи. Если помнишь, на свое тринадцатилетие Рада заявила, что и думать не хочет о замужестве. Конечно, прошел почти год, но…
– Егорий с ней говорил?
– Нет. Это было бы давлением. Объясняйся сам, мой мальчик, так будет честней.
1. Сэр Бартоломью, королевский рыцарь
Выехали на рассвете.
Ночью прошел дождь, короткий, но сильный. Небо еще хмурилось, редкие оконца яркой утренней синевы лишь подчеркивали густоту туч. Свежий запах мокрой земли и зелени взбодрил сэра Барти куда лучше горячего завтрака. Сегодня не придется глотать пыль! Но Мариана ежилась от холода и казалась такой хмурой, что Барти долго не решался с нею заговорить. Подстегивала рыцаря мысль, что еще немного, и девчонка окончательно запишет его в высокомерные гордецы – заодно с товарищами по отряду.
Себастийский тракт – впрочем, как все себастийцы, Барти привык называть его корваренским, – в этот час пустовал. И вряд ли можно было найти лучшее время для разговора. Барти подогнал Храпа, спросил:
– Это кажется мне, или ты и впрямь обижена?
Мариана ответила запальчиво:
– А ты ждал иного, сэр рыцарь?
– Признаться, да.
– Зря!
– Я ждал, – Барти словно не услышал гневного словца, – что ты остынешь за ночь хотя бы настолько, чтобы спросить, зачем тебе нужен свидетель.
– Я и сама поняла. Трудно было бы не понять!
– Ты именно что не поняла. Ты сочла это недоверием.
– А разве…
– Свет Господень, конечно нет! Такова традиция, вот и всё. Свидетель – глаза и уши, но вовсе не тех, с кем ты спорила. Он обязан, если ты погибнешь, стать защитником твоей чести. Свидетельствовать, что клятва хоть и не исполнена, но давший ее не свернул с пути, не струсил и не отступил.
Мариана искоса взглянула на рыцаря, заправила за ухо выбившуюся из косы прядку. Спросила подозрительно:
– И ты не станешь меня отговаривать?
– А ты послушаешь, если стану?
– Нет!
– Вот и я думаю, что нет. – Барти чуть заметно пожал плечами. – А раз так, зачем тратить слова?
Кажется, в этом Мариана с ним соглашалась: во всяком случае, отвечать она не спешила.
– И еще, Мариана. Я не ошибусь, сказав, что тебе не приходилось странствовать?
– Добралась же я до Себасты.
– Прости, а откуда? Ты вчера не сказала.
– Навряд ли ты слыхал о Белых Холмах, сэр Бартоломью. – Мариана откликнулась хмуро и… опасливо? Боялась, что спутник попытается вернуть ее домой? Глупо, если так.
– Не слышал. Где это? – Барти кривил душой: бывать он в Белых Холмах не бывал, но слышать приходилось. Мало, правда, но достаточно, чтобы понять, не врет ли девица, не назвала ли домом первое место, что пришло в голову.
– Если от Себасты, – неохотно объяснила Мариана, – в трех днях пути за Южной Миссией, но не на самом побережье, а вглубь, к предгорьям.
– Не там ли, – изобразил пробуждение памяти Барти, – где пару десятков лет назад нашли святой источник и поставили монастырь?
– Монастырь там давно, – дрогнувшим голосом ответила Мариана. – А о святом источнике я не слыхивала. Ты спутал, сэр рыцарь.
Все верно, подумал Барти, девчонка и впрямь оттуда. И, видно, скучает по дому. Но тогда какие псы понесли ее в рыцари?! Или прав был капитан, и девица сбежала от немилого жениха? Узнать бы, кто таков, да поговорить по-мужски.
– Странно, – вновь нарушил молчание Барти. – Почему ты не пошла в отряд Южной Миссии?
– Была причина, – Мариана выпрямилась в седле, развернула плечи – хотя, казалось бы, куда уж дальше. В голосе зазвенели слезы. – И по той же самой причине я не вернусь в те края.
– Мариана, – мягко, как ребенку, сказал Барти, – тебе и только тебе выбирать, куда мы едем. Тебе совсем не нужно ничего доказывать. Твоя клятва, твой и путь.
Мариана не ответила, и некоторое время путники ехали молча. Но Барти все-таки произнес то, что с вечера, с самого отъезда просилось на язык.
– Однако, Мариана, я рад был бы помочь тебе, чем смогу. Я все же поопытней тебя и дорогой этой ездил не одну сотню раз.
– Не держи меня за неженку, сэр рыцарь! – неожиданно зло перебила его Мариана. – Ты сам сказал – моя клятва. Мне и позаботиться о надлежащем ее исполнении.
– Но ты можешь хотя бы говорить, куда мы едем? Думаю, я получше тебя знаю эти места и мог бы…
Девица вновь не дала рыцарю довести речь до конца:
– Куда едем? А куда дорога ведет! Разве подвиги не сами находят достойных, сэр Бартоломью?
– Вот с этим я бы поспорил, – пробормотал себе под нос Барти. – А впрочем, ладно. Твой путь, тебе и решать.
Сам же подумал: не следует ждать слишком многого от первого разговора. Довольно и того, что сейчас они едут рядом, и Мариана перестала дуться.
Тучи ползли на север. Потемневшая от дождя полоса тракта стелилась под копыта, первые солнечные лучи гладили лицо, и к Барти пришло то самое настроение, с которым он любил отправляться в дорогу: не радостное и не печальное, а какое-то звонкое, немного тревожное, но в целом – бесшабашное. «Всё путём», – шептал тракт. «Всё будет», – обещал ветер. И четкий дуплет галопа соглашался: «Ну да! Ну да!»
Счастливый настрой продержался до остановки на обед. Мариана не разговаривала со спутником, похоже, таким нехитрым способом утверждая свое главенство, но впереди ждал долгий путь, и рыцарь знал – неизбежные трудности рано или поздно расставят всё по местам. Пока же лучше не спорить, не командовать – и присмотреться, умеет ли девица пользоваться свободой.
И если она будет распоряжаться волей так, как сейчас, думал Барти, мрачно глядя на трактир, выбранный Марианой для обеда, лучшее, что можно сделать с дурной девицей, – подыскать ей мужа построже. Специально, что ли, выискивала самый убогий?! Покосившийся забор, хлипкая коновязь… внутри, впрочем, оказалось чисто, и тушеной с овощами уткой, как и элем, сэр Барти остался доволен. Но, глядя, как Мариана выскребает миску из-под похлебки, как расплачивается, морща лоб и что-то прикидывая в уме, он понял выбор девушки. Где убогий вид, там не слишком высокие цены. Денег у Марианы явно и так негусто, достаточно на снаряжение посмотреть – и вряд ли она рассчитывала на долгое путешествие, открывая дверь казармы «Волков». Мы подставили ее куда круче, чем кажется на первый взгляд, зло подумал сэр Бартоломью. Конечно, она молода и с дурью в голове, но все-таки по ней не скажешь, что с жиру бесится. Не от хорошей жизни пришла она проситься в отряд. Что-то у нее стряслось, не иначе. Надо было выспросить. Глядишь, смогли бы помочь… так нет, зацепились за наглую просьбу, довели девчонку до глупой клятвы, а ей, вон, через неделю или две поесть будет не на что!
Ознакомительная версия.
