и осквернит душу последнего борющегося.
Маракс положил руку на шею Стефана, и он замер. Магия истончилась, все самые последние нити, ещё не потерявшие силы и прочности, были вплетены в призыв.
Стефан выдохнул и убедил себя, что в своём сознании пережить боль не так уж и страшно. Маракс всего лишь давил на его шею так сильно, что мог сломать её, а новая кровь лилась по уже высохшей.
Всё это только в его сознании.
– Синяя кровь будет течь рекой, – продолжила Маракс, сильнее давя на его шею, – и даже золото не спасёт. Рыцарь в сияющих доспехах падёт, когда скверна обретёт лицо.
Демон, поморщившись из-за остатков давящей на него магии, пальцем собрал выступившую на шее Стефана кровь и, смотря ему в глаза, слизнул её.
– Будь вратами в орлиное сердце света, Стефан. Будь вратами до тех пор, пока последний синий орёл не падёт.
Стефан в ту же секунду возненавидел себя куда сильнее, чем до этого. Он упрекал Гилберта в использовании рокота, ведь риск погибнуть от него был слишком велик, однако сейчас был намерен поступить точно так же. Вот только у Стефана никогда не было той связи, что есть у чистокровных великанов, что давала им силу и шла с далёко севера. У него, в отличие от Гилберта, никого шанса пережить рокот нет.
Но ведь всё это только в его сознании.
Стефан сбросил магию, опутывающую Маракса, и закричал. Белая пустота распалась, сначала сменившись размытой дождём дорогой и далёкими очертаниями холмов и гор, а после – разворочённой лабораторией Марселин.
У Стефана были мгновения, чтобы оценить ситуацию. Окружавших его демонов было слишком много, чтобы он смог их победить, тех, кто связал его проклятием, – ещё больше. Ощущение чужой магии из-за хаоса безвозвратно терялось, однако знакомые голоса, звучащие будто из-под воды, были совсем близко.
Всё вновь начало расплываться, стягиваться в одну точку, ровно перед собой, – туда, куда заставлял смотреть его Маракс. В пустоту, полную хаоса. У Стефана совсем не осталось времени, зато остались нити магии.
Маракс осознал, что хватка утеряна, спустя жалкую долю секунды после того, как это произошло. Эта доля была наполнена его неподдельным ужасом, что Стефан слишком редко видел у демонов – значит, Маракс точно понимает, что сейчас произойдёт.
– Явись ко мне, Брадаманта, и укажи путь к землям вечных скитальцев!
От грохота в ушах Стефана замутило. Кровь фонтаном хлынула изо рта, и на этот раз красная смешалась с чёрной – признак того, что, хоть он ещё и был вратами для демонов, призыв удался.
Волна горячего воздуха обожгла демонов, ударная раскидала их в разные стороны. Стефан слышал, с каким рёвом Маракс подскочил на ноги, но новая ударная волна вновь повалила его, прижала к полу, словно под каким-то невидимым прессом. Лицо демона исказилось ещё сильнее, он попытался встать и прорваться к Стефану, но оказался отброшен в сторону копьём, едва не пробившем ему грудь.
Брадаманта всегда была безжалостна и не отличалась доброжелательностью даже к своим контракторам. Она, если верить легендам, всегда приходила по первому же зову, но зов этот должен быть полон крови. Стефан искренне надеялся, что наличие крови тёмных созданий не слишком оскорбит воительницу.
Брадаманта пала в бою за первого короля Кэргора, но магией переродилась в ирау, что заключала сделки только с самыми сильными и теми, кто не боялся расплатиться чем-нибудь по-настоящему ценным. И даже сейчас, несмотря на то, что Брадаманта была мертва, она гордо стояла посреди разгромленной лаборатории, полной скалящихся на них демонов, направив острие копья из кэргорской стали на Стефана и прижав его кончик к горлу мага, на котором уже выступила свежая кровь. В ярких янтарных глазах воительницы не было и капли сострадания, а в сплетённых в многочисленные косы рыжих волосах Стефан даже различил кусочки костей.
Изучая Книгу Призыва, он так и не нашёл ни одного упоминании о цене, которую пришлось заплатить кому-либо из контракторов, однако уже знал, чего потребует ирау.
– Долго же ты думал, – грозно сказала Брадаманта.
– Убей меня, – тут же ответил Стефан. – Убей меня прямо сейчас!
Брадаманта забирала в мир мёртвых, в земли вечных скитальцев, лишь тех, кто был готов заплатить самую высокую цену. Лишь тех, кто достоин самой худшей смерти за все свои злодеяния, совершённые при жизни. И Стефан был идеальным кандидатом для того, кто падёт от оружия духа-воительницы.
– Последнее слово?
– Не смей! – взревел Маракс, и волна обжигающего воздуха тут же обрушилась на мага и духа.
Брадаманта взмахнула копьём и отразила удар. Она подняла облачённую в рыцарскую перчатку руку, и, ни говоря ни слова, сжала её в кулак.
Во время договорённого убийства Брадаманту не остановить, и Стефан это прекрасно знал. Она уничтожит любого, кто попытается помешать ей. И если сейчас она уничтожит Маракса, остальные демоны падут после закрытия врат. Всё очень просто.
– Nosdomum! – рявкнул Маракс.
Его силуэт начал тлеть. Распадаться на маленькие песчинки, которые, пролетев несколько сантиметров, тут же исчезали. Стефан почувствовал, что на одну невидимую когтистую руку, держащую за шею, меньше. Скосив затуманенный взгляд в сторону, Стефан застал ту же картину. Демоны сбегали.
– Убей меня! – пролепетал маг, обратив на себя внимание духа-воительницы. – Сейчас же!
– Ты жалок, – выплюнула Брадаманта, и, повернувшись к Стефану, всадила копьё в его грудь.
Хруст сломанных рёбер был почти не слышен: Стефана оглушил другой, более пронзительный и громкий звук, который нельзя было сравнить даже с воплями умирающий демонов. На пороге лаборатории, прижимая к груди руки, стояла Марселин.
Брадаманта выдернула копьё и брезгливо тряхнула им, но от крови всё равно не смогла избавить. Стефан приоткрыл рот, силясь выдавить хотя бы скудное объяснение напоследок, но ничего не вышло. Магия ускользала так же быстро, как и жизнь.
– После смерти ты будешь частью народа, что скитается вместе со мной, – пророкотала Брадаманта, смотря только на него. Она не обращала внимания ни на рассыпающихся в пыль демонов, что корчились от боли и бронзового света, пронизывающего их изнутри, ни на ворвавшуюся в комнату Марселин. – После смерти, что уготовили тебе боги.
Стефану как-то говорили, что в его судьбу плотно вплетены копьё и глаза-изумруды, но он не думал, что всё настолько буквально и печально.
Брадаманта исчезла, но Стефан почти не разглядел этого. Великанская половина ещё боролась с тяжёлым ранением, будто пыталась ускользающими крохами магии вылечить его, зато человеческая сквозь туман, кровь и выступившие от боли слёзы видела кричавшую на него Марселин и Сиония, замершего на месте, как изваяние. Совсем рядом было что-то бронзово-золотое – должно быть, Пайпер, чьи глаза пылали магией.
Маракс сказал, что синяя кровь будет течь рекой и даже золото не сможет помочь. Стефан надеялся, что демон говорил о нём, под «синюю кровь» завуалировав
