в котором звучало раздражение, спросил из раструба над дверью:
— Кто там?
— Это Натан ди Шоргон, мистрис Станца. Вы мне назначили…
— Заходите. Я в кабинете…
В темном холле под потолком вспыхнули осветительные шары. Цепочкой они загорались вдоль лестницы по мере продвижения Натана, угасая за его спиной. На третьем ярусе располагались личные покои мистрис Станца. У отца Долорес имелся дом в городе, но университет пошел навстречу просьбе и выделил одно из жилых помещений, дабы приват-доцент не тратила зря время на дорогу. Кроме мистрис Станца, в башнях обитали еще трое преподавателей, которых шепотом звали фанатиками.
Дверь в кабинет была приоткрыта. Смущаясь войти просто так, Натан постучал.
— Войдите!
— Здравствуйте, мистрис Станца.
— Добрый день.
Внутренние помещения башни контрастировали с ее внешним видом не меньше, чем парк. Облицовка из йоханамейтского мрамора и розового туфа, светлые панели из ясеня, и темные — из мореного дуба. Шторы на окнах раздернуты, открывая путь лучам солнца. Рабочий стол, секретер, три кресла выгнули спинки по-кошачьи; в шкафах древние манускрипты соседствуют с новейшими изданиями; грифельная доска исписана рядами формул, на стенах — плакаты с таблицами и диаграммами.
— Я доработал вводную часть…
— Давайте, я посмотрю. Присаживайтесь.
Натан подождал, пока Долорес первая сядет за стол и откроет папку. Лишь тогда юноша позволил и себе опуститься в кресло. Затаив дыхание, он любовался женщиной, листавшей страницы диссертата. Если б ему позволили, он бы тянул с защитой до бесконечности — лишь бы сидеть напротив Долорес сутки напролет. Вот она нахмурила брови. Вот откинула со лба упрямый локон…
Звонкий щелчок выдернул Натана из транса. На угловом столике ожила, застрекотала счетная машина. Шестерни из бронзы и стали завертелись, ускоряясь. Нефритовые диски соединялись, вращаясь, и расходились, образуя новые сочетания. Иногда они уходили в пазы, чтобы миг спустя всплыть над рядами клавиш из слоновой кости, помеченных рунами и ригийскими иероглифами. В потрохах устройства дробным стаккато трещали сотни рычажков-невидимок. Мистрис Станца взглянула на машину, затем перевела взгляд на стенные часы с маятником в виде секиры.
— Ну наконец-то! Я думала, она никогда не начнет. Очень большой объем данных…
Она вернулась к чтению, а Натан, следя за бешеным вращением шестерней, вспомнил, что Долорес — дочь синдика часового цеха. Дочь часовщика в университете?! Научная элита визжала, как девка в лапах матроса. Но вступительные экзамены Долорес сдала с блеском, а синдик с лихвой заплатил за обучение. Формально придраться было не к чему. Бакалавратура, магистратура… Докторский диссертат — восьмичасовая битва с Ученым Советом. Через год на основе диссертата университет выпустил монографию, которая разошлась далеко за пределы Тер-Тесета. С начала зимы Долорес Станца претендовала на должность экстраординарного профессора. Сплетни клубились вокруг молодой «выскочки», отравляя воздух на сто лиг кругом…
Натан проклял «Белое знамя» и читателей грязного листка. Дуэль сейчас казалась ему единственно верным решением.
— Я прочитала введение. Рекомендую вам изменить эту формулировку: «…важнейшими аспектами тройственной природы материи (вещество-энергия-информация) являются энергоинформационные и инфоструктурные переходы. Т. е., индуцируемые мощными информационными полями изменения в структуре вещества как живой, так и неживой материи, и связанные с этим энергетические процессы. Упрощенным аналогом в данном случае может служить процесс электромагнитной индукции…»
— Что здесь следует править? — удивился Натан. — Это ведь основы…
— Все дело в точности формулировок. Не забывайте: председателем Комиссии является профессор ди Ронар, — Долорес едва заметно улыбнулась. — Уточните: «важнейшими практическими аспектами». Слово «мощными» не вполне научно, правильнее будет сказать: «полями высокой напряженности». «Процесс» замените на «явление» — это относительно индукции. Оформляйте список источников, пишите автореферат, и я сообщу Комиссии, что вы готовы к защите.
Собрав листы в папку, она протянула диссертат вскочившему Натану.
— Трех дней вам хватит?
— Вполне. Благодарю вас, мистрис Станца…
Уходить отчаянно не хотелось. Дуэль, вспомнил Натан. Завтра на рассвете. Донесут; отцу наверняка донесут. Он нас обоих убьет. Меня — первого, потому что я — старший…
— С вами все в порядке?
— Что? Да, спасибо. Я только… — взгляд юноши упал на яростно стрекочущую машину. — Что она считает? Если, конечно, вы сочтете возможным…
— Это не секрет. Если хотите, задержитесь до окончания расчета.
— С удовольствием!
Долорес шагнула к машине:
— Вы в курсе моей гипотезы о двух волнах Ушедших?
— Разумеется! Первые создали Вторых около пятисот миллионов лет назад и «ушли в камень»: в мантию и ядро. Вторые — «холмы-циклопы» — создали нас, людей, и тоже «ушли в камень»: в литосферу планеты. Чтобы не влиять на наше развитие, как Первые отказались влиять на них. Ушли они не сразу, потому и сохранились их изображения рядом с людьми…
Он умолк, чувствуя себя полным дураком. Щенок принес брошенную хозяйкой палку. Можно претендовать на косточку.
— Теория планеты-кристалла вам тоже известна?
— Нам читали на втором курсе. Наша планета — гигантский кристалл, чья топология изменилась, когда Первые «уходили в камень».
— Теперь наложим гипотезу на теорию…
Стрекот машины замедлился. Из щели печатающего устройства поползла бумажная лента. В ноздри ударил запах свежей типографской краски.
— Момент истины, — в голосе Долорес звенело напряжение. — Я получила данные, которых мне не хватало. Замеры напряженности инфо-поля и гравитации, данные топографических съемок…
Схватив ленту, мистрис Станца кинулась к столу, где стоял глобус из полированной яшмы. В руке ее возник жезл-модулятор с рубином в навершии. Губы Долорес шевельнулись, выпевая сложную форму тройного соответствия; жезл запорхал над лентой. Знаки на бумаге вспыхнули и роями искрящихся мошек устремились к пришедшему в движение глобусу. Через минуту лента опустела. Рубин модулятора коснулся малахитовой шишечки, фиксировавшей ось глобуса. На глобусе проступила сетка светящихся линий. Их пересечения вспучивались и опадали, линии текли по поверхности планеты, уходя вглубь и вздымаясь острыми ребрами.
— Смотрите! Так менялась земля. Начальная точка — пятьсот миллионов лет назад, момент первого ухода…
— Но ведь считается, что с тех пор планетарный кристалл остается неизменным!
— Как видите, это не так.
— А конечная точка? Момент предполагаемого зарождения человечества? Уход Вторых?
— Конечная точка — сегодня и сейчас.
Глобус продолжал меняться. Близ полюса загорелись ряды цифр, ведя обратный отсчет. В районах узлов вспыхнули алые пятнышки, расползаясь в разные стороны.
— Места тектонических сдвигов. Районы наибольших напряжений земной коры…
— …и информационных полей планеты! Они же — районы зарождения человеческих цивилизаций!
— Верно, — кивнула Долорес.
— Значит, Ушедшие не спят в камне! Не застыли в виде чистой информации? Они продолжают мыслить, действовать, преобразовывать наш мир! Они — это и есть планета! Создав нас, они до сих пор… Они никуда не ушли!
Натан весь дрожал.
— Кстати, — спросила мистрис Станца, — чем вы собираетесь заняться по окончании университета?
Спрыгнув с лошади, Натан набросил поводья на ветку яблони. Ноги устали и
