Еще три боя посмотрели Конан и Калья. И каждый раз повторялось одно и то же: дикая, необузданная ярость противников, весьма среднее владение мечом, полное бесстрашие и отсутствие реакции на причиняемую боль. Смерть наступала либо от потери крови, либо от какого-то особо изуверского удара.
Наконец представление закончилось. Киммериец и девушка отправились осмотреть галереи и внутренний двор, мощенный каменными плитами. Стало потише. Кто-то из зрителей направился к выходу, кто-то остался пить, есть и играть в кости.
— Конан, ты заметил что-нибудь подозрительное?
— Вроде нет, а впрочем, погоди…
Конан смотрел на прислоненные к стене в дальнем конце двора чьи-то щиты, копья и еще какое-то оружие. Возле всего этого топтался молодчик, впрочем, туповатый с виду. Поигрывая дубинкой, он ходил взад-вперед.
— Ну-ка, глянь вон туда. — И Конан указал девушке на два длинных боссонских лука, стоявших между кордаванскими боевыми секирами.
Единственный глаз Кальи вспыхнул хищным огнем:
— Славно было бы перекинуться парой слов с их обладателями.
Конан не сводил с луков глаз. Он боялся, что кто-нибудь незаметно заберет их.
— Что лучше: прибить этих ублюдков сразу или сначала вытряхнуть из них все, что им известно? А может, проследить их, чтоб выйти на остальных?
— Думаю, лучше поболтать с ними в укромном местечке и вытряхнуть все, что им известно. Если ты, Конан, убьешь их сразу, ты, конечно, отомстишь. Но лишь отчасти. Все равно остальные успеют удрать. А мне это и вовсе ничего не даст. Не исключено, что кто-то из них в отлучке и должен вернуться. Нелишне было бы знать об этом. — Калья задумалась. — Выследить всю эту банду — весьма привлекательная мысль. Но опасно. Не исключено, что Тахарка и Аксандриас давно сменили своих попутчиков. А вдруг мы выйдем сразу на десять или двадцать головорезов? Вот весело нам придется! Но тебе нужны только шестеро, а мне — только один, Аксандриас.
— Золотые слова. — Конан допил эль и опустил кружку на пустой стол. — Когда эти субчики заберут свои луки, мы их проследим и в первом подходящем уголке перекинемся с ними парой фраз. А потом я их пристукну.
В течение следующего часа Конан и Калья как бы без дела слонялись между столами. При этом они внимательно следили и за боссонскими луками, и за окружающей обстановкой. Однако никого хоть мало—мальски похожего на нужных им людей они не приметили.
Калья была уверена, что Аксандриаса среди присутствующих нет. <Эту змею я и на дне колодца в безлунную ночь разглядела бы>, — проворчала девушка.
Видимо, потеряв всякую надежду, Калья примолкла и нахохлилась, сразу став похожей на ту полубезумную девицу, какой впервые и узнал ее Конан. Но вдруг он встрепенулся и ткнул девушку локтем в бок:
— Верхняя галерея. Прямо напротив.
Калья взглянула туда, куда указывал Конан. Двое мужчин вышли из комнат, куда местные шлюхи весь вечер водили своих клиентов.
— Видать, кроме большой дороги их кое-то еще интересует, — хмыкнула девушка. Происхождение этих двоих было очевидным. Коренастые, крепко сбитые, прямые темные волосы. Рознились они только цветом своих узких глаз: у одного они были серые, у другого — карие.
Одеты они были в столь излюбленные боссонскими стрелками короткие кожаные жилеты и стальные шлемы. Жилеты изобиловали серебряными и бронзовыми заклепками. Короткие кожаные штаны бахромой почти соприкасались с сапогами до колен. На левой кисти каждого красовался специальный жесткий кожаный напульсник, богато изукрашенный снаружи и гладкий с внутренней стороны. Эти напульсники предназначались для защиты запястья, после того как стрела пущена в цель и тетива возвращается на место.
На кожаных поясах стрелков висели короткие мечи и кинжалы.
Спустившись вниз и миновав внутренний дворик, бандиты перекинулись парой фраз с человеком, сторожившим их оружие. Потом они взяли свои луки и колчаны с ярко оперенными стрелами и вышли из <Райского приюта>. На киммерийца и его спутницу они так и не обратили внимания.
Бандиты шли домой по освещенной луной улице и тихо переговаривались. Луки их были небрежно закинуты за плечи. Почти полная луна славно освещала дорогу, а людям, выросшим среди густых лесов Боссонских Пределов, света ее было вполне достаточно. На их родине освещение по ночам не зажигали: вдруг нападут мародеры-пикты.
Боссониты свернули в небольшую улочку. Все дальнейшее случилось так быстро, что они и рта раскрыть не успели.
Кто-то мощным рывком сорвал с их голов стальные шлемы. Потом этот кто-то привел лбы боссонитов в резкое соприкосновение, отчего из глаз бандитов посыпались искры. Дважды сверкнул клинок, и пояса с прикрепленными к ним мечами и кинжалами шлепнулись к ногам ошарашенных боссонитов. Потом кто-то резким рывком развернул их лицом к нападавшим, и у горла бандиты почувствовали холодное острие меча. Одно лезвие — узкое и изогнутое — принадлежало одноглазой девице, второе — широкое и прямое — сжимал в руке…
— Киммериец! — прохрипел сероглазый боссонит. — Какого рожна тебе, собака, надо в Кротоне?
— Быстро отвечай, ублюдок, если жизнь не надоела, ты кто — Муртан или Баллан? — скороговоркой произнес Конан.
— Чего ради я буду лясы точить с какой-то черноволосой свиньей и полуголой одноглазой девкой, — злобно прошипел темноглазый. Калья слегка нажала на острие меча, и боссонит примолк, почувствовав, как по его шее потекла теплая струйка крови.
— Отвечать будете, потому что оружие у нас, а не у вас, — отрезала Калья. — Мы зададим вопросы, а вы ответите. Иначе вам крышка, ребята. — Она еще сильнее надавила на меч. Бандиты поняли, что с ними не шутят.
— Я Муртан, — сказал сероглазый. — А он — Баллан. И что дальше?
— И долго же я вас искал, приятели, — рявкнул Конан. — На моей родине вы перебили одну семью. Это были мои друзья, и теперь-то вы здорово влипли.
Муртан, не обращая внимания на острие у своего горла, усмехнулся:
— Ну и убили? Что с того? Стало чуть меньше киммерийских мужчин и женщин. Жаль, что с ними не было и их щенков.
— Что-то плохо они нас понимают, — вмешалась Калья. А боссониты между тем глаз не сводили со своих ремней с оружием, которые девушка держала в руке, — так умирающие от голода смотрят на кусок хлеба. — Придется объяснить подоходчивее. — Кончик ее меча скользнул к подглазью бандита. — Нет ничего страшнее боли, когда выкалывают глаз, доложу я тебе.
— Говорите! — прорычал Конан. — У вас есть выбор: или умереть в мученьях, или легко. Вы подохнете в любом случае, однако позаботьтесь о том, чтобы ваша смерть была мгновенной. Где все остальные? Где Тахарка, оба гандера и аквилонец?
