— Такова воля всех здесь собравшихся?
— Да! — эхом разнесся громогласный крик по замерзшей долине.
— Тогда идите за мной, братья мои и сестры, через ворота в Дейл, а когда мы очистим Дейл, куда мы пойдем дальше?
— В Магу!
И огромная толпа хлынула вперед, и ворота Дейла не смогли их удержать.
— Он все перевернул с ног на голову, — слабо запротестовал экзарх Алейкон. — В Перкуэйне все не так уж плохо.
— В самом деле? — с подчеркнутым сарказмом сказал экзарх Юдон. — Вы, Коричневые Рясы, известны своей жадностью. Мне неприятно это признавать, но тот парень в красной рясе говорил чистую правду, и если бы в нас была хоть толика порядочности, нам пришлось бы признать, что это крестьянское восстание вполне справедливо.
— Не здесь, Юдон, — прохрипел Эмдаль. — Мне кажется, нам троим пора обсудить эту ситуацию подробнее и наедине. — Он взглянул на Альтала. — Альтал, нам нужна комната, где мы могли бы поговорить… и подальше отсюда, полагаю.
— Например, в башне в дальнем конце западного коридора, — предложила Двейя. — Элиар, ты не покажешь им дорогу?
Элиар кивнул.
— Идемте за мной, джентльмены.
Эмдаль пристально посмотрел на Лейту и хитро ей подмигнул.
— Это еще что значит? — спросил Бхейд у бледной девушки, когда церковники вслед за Элиаром вышли из комнаты.
— Твой экзарх просто пригласил меня поприсутствовать на их совещании, — ответила Лейта. — Он знал, что я все равно это сделаю, но он действительно хочет, чтобы я подслушивала. Он собирается устроить то, что Альтал называет “трюком”, и хочет, чтобы мы ему помогли.
— Ты не могла бы сказать поконкретнее, Лейта? — спросила Андина у своей подруги.
— Эмдаль рассматривает нынешние беспорядки в Перкуэйне как бесценную возможность, дорогая, — объяснила Лейта. — Орден Коричневой Рясы насквозь коррумпирован, и Эмдаль задумал грандиозный план выбить власть Коричневой Рясы прямо из-под ног Алейкона. Лишившись поддержки со стороны перкуэйнской знати, Церковь Коричневой Рясы, скорее всего, превратится в странствующий орден и будет просить подаяния на обочинах дорог.
— Прекрасная мысль! — захихикала Андина. — И как Эмдаль собирается это осуществить?
— Он еще не доработал все детали, но в общем и целом он хочет использовать проповедь Аргана, чтобы напугать Алейкона и заставить его увести всех своих священников из Перкуэйна. Он будет напирать на слова “временный” и “исполняющий обязанности”, чтобы Алейкон не понял, что когда все закончится, он в Перкуэйн не вернется.
— Мой экзарх — человек весьма проницательный, — с гордостью сказал Бхейд. — Когда здесь, в Перкуэйне, все успокоится, Алейкон обнаружит, что его место заняли Черные Рясы.
— Не совсем так, — сказала Лейта, хитро улыбнувшись уголками губ. — Эмдаль все еще разрабатывает детали, но прямая, открытая вражда между орденами Черной и Коричневой Рясы может стать причиной войны, по сравнению с которой крестьянский бунт будет выглядеть просто прогулкой в парке.
— Ты что-то от меня скрываешь, Лейта, — с упреком сказал Бхейд.
— Неужели? — ответила она, широко открыв глаза в притворном недоумении. — Я, такая наивная и доверчивая?
Бхейд воздел руки к небу.
— Женщины! — сказал он.
Совещание в башне в конце западного коридора длилось несколько дней, и Элиар, носивший еду трем церковникам, сообщил, что споры были весьма жаркими.
Наконец, в один из снежных дней после полудня священники вернулись в башню Двейи. Экзарх Алейкон выглядел немного мрачным, зато на лицах Эмдаля и Юдона было выражение суровой удовлетворенности.
— Мы пришли к согласию, — объявил Эмдаль. — Кризис в Перкуэйне — прямое следствие нашей политики. Разумеется, наибольшая ответственность ложится на Алейкона, но его и так уже довольно ругали. Мы все концентрировали свои усилия на власть предержащих и совсем не заботились о простых людях. Мы полагали, что люди, стоящие у власти, могут приказать простым людям принять наши учения, и в этом, безусловно, была наша ошибка. Те, кто стоит у власти, могут навязывать людям более слабым какие-то поступки, но не мысли и не веру. Арган воспользовался нашей ошибкой, и на этом коне он въедет прямо в храм в Магу, если только мы немедленно не предпримем кое-какие шаги.
— Немедленно — это все равно недостаточно скоро, ваше восторженное преосвященство, — весьма едко заметила Андина. — Перкуэйнская аристократия известна своим обращением с бедняками, и орден Коричневой Рясы с ними одним миром мазан. Может быть, я всего лишь глупая девчонка, но даже я знаю, благосостояние любого общества гораздо больше зависит от крестьян и городских рабочих, чем от знати. Все три ордена так часто предавали простых людей, что они никогда больше вам не поверят.
— Я думаю точно так же, — ответил Эмдаль. Затем с усмешкой посмотрел на Юдона и Алейкона. — Заметьте, дорогие друзья, что даже это дитя сразу разглядело суть нашей чудовищной ошибки.
— Хорошо, Эмдаль, — едко произнес Алейкон, — можешь не повторять нам это по сто раз. Переходи к сути вопроса, и давай покончим с этим.
— Прекрасная идея, Алейкон, — согласился Эмдаль. — Нам нужен кто-то, кто мог бы противостоять непомерным аппетитам этого Аргана, но ни один простолюдин в здравом рассудке ни за что не поверит тому, что исходит из уст любого из членов уже существующего духовенства.
— Пожалуй, это неплохо подводит итог сложившейся ситуации, — согласился Альтал. — И что же вы, джентльмены, собираетесь с этим делать?
— Нам нужен новый голос, вот и все, — сказал Эмдаль, пожав плечами, — человек, не причастный к нашим прошлым ошибкам.
— Какой же сюрприз вы приготовили нам, Эмдаль? — спросила Двейя.
— Мы основали новый церковный орден, вот и все. Члены этого нового ордена будут носить рясы другого цвета, чем наш, а значит, они будут не запятнаны тем, что мы натворили в прошлом. Они будут служить бедным и униженным, не будут жить во дворцах и не будут иметь ничего общего с аристократией.
— Возможно, это только начало, — с некоторым сомнением заметил Бхейд, — но, с вашего позволения, мой экзарх, будет ли у этого ордена достаточно времени, чтобы противопоставить себя проповедям Аргана? Он уже собрал огромное количество последователей, и не пройдет и недели, как он поведет их на Магу.
— Полагаю, потребуется некоторое количество вдохновенных проповедей, брат Бхейд, — согласился Эмдаль, — но я уверен, что у вас все получится.
Лицо Бхейда внезапно стало мертвенно-бледным.
— У меня? — выдохнул он.
— Это был один из немногих пунктов, по которым мы пришли к согласию, экзарх Бхейд, — сказал ему Юдон. — Вы — единственный возможный кандидат. Члены вашего ордена будут носить серые рясы и примут обет бедности. Во время наших обсуждений был поднят вопрос и об обете безбрачия, но мы решили, что если мы будем настаивать, то Божественная Двейя может на нас обидеться.
