Впрочем, выход из ситуации нашелся быстро. Не задумываясь, я отдалась на волю иллюзий, позволяя чарам лечь поверх нервного кокона эмоций, спеленать их, свернуть и спрятать в самую глубину моего «я».
Генерал Берггарен быстрым четким шагом, за которым едва поспевал не только хромающий сыскарь, но и вполне двуногая я, маршировал по коридорам в сторону выхода. Попадающиеся навстречу слуги и родственники привычно шарахались в стороны. Причем ни те ни другие не тратили время на приветствия. Насколько я знала из рассказов Бьорна, привлечь внимание спешащего гара Оллана было не только сложно, но и опасно, если вдруг угораздит попасть под горячую руку.
Такой процессией мы пересекли холл. По-прежнему не оглядываясь, Берггарен толкнул тяжелую входную дверь, выходя наружу. На всякий случай выставив руки, чтобы не пришибло, я все-таки успела прошмыгнуть следом, а идущий за мной Разрушитель без особого труда удержал дубовую махину.
Остановился гар Оллан только возле тяжелого, крашенного в черный цвет экипажа без гербов, скорее напоминавшего боевую машину, чем мирное транспортное средство. Открыл дверь и обернулся, галантно предлагая мне ладонь. Растерянность от неожиданной вежливости генерала пропала быстро, стоило обнаружить отсутствие привычной лесенки. Учитывая же, что пол экипажа находился чуть ниже моего пояса, предложенной помощи могло и не хватить.
Произошедшую со мной за время пути перемену генерал встретил намеком на снисходительную усмешку и внимательным взглядом, но и только.
Кое-как вскарабкавшись в полутемное нутро экипажа, я вспомнила о Разрушителе и поспешно обернулась, чтобы помочь. Запоздало сообразив, что вряд ли мужчина согласится эту самую помощь принять, обнаружила, что сыскарь со своей проблемой справится самостоятельно. Ухватившись за какие-то выступы верхнего края низкого дверного проема, он легко подтянулся и втолкнул себя внутрь машины, я едва успела отступить, освобождая место. К моему удивлению, генерал попал внутрь тем же маршрутом и, устроившись напротив меня и Разрушителя на жесткой лавке, легко постучал по перегородке, отделявшей нас от водителя. Экипаж тронулся с места, плавно ускоряя ход.
– Гар Оллан, разрешите задать вопрос? – поражаясь собственной храбрости (впрочем, чему удивляться, если она тоже была частью иллюзии?), проговорила я. Генерал кивнул, чем несколько меня приободрил. – А почему у вас такой странный экипаж и вход в него?
Я ожидала, что ответят мне неодобрением или недовольством, – слишком праздным был вопрос, – но оба мужчины неожиданно весело усмехнулись.
– Это не экипаж, Лейла, – с шокирующим благодушием пояснил генерал. – Точнее, не совсем экипаж. Это старый, времен начала войны, бронеход «Аяс-4.2». Защищенная машина высокой проходимости.
О бронеходах я слышала, причем от Бьорна. Не получившие широкого распространения ввиду высокой стоимости, капризности и каких-то еще непонятных мне недостатков, эти тяжелые самоходные машины тем не менее продолжали использоваться курьерами и командным составом, гарантируя быстрое и относительно безопасное передвижение: они защищали пассажиров и от магии, и от других возможных угроз.
– А почему такой странный способ входить внутрь?
– Один из дефектов конструкции, – вместо внезапно замолчавшего и погрузившегося в себя генерала тихо ответил Разрушитель. – Там была очень ненадежная выкидная лестница. Она, как правило, отваливалась в первые месяцы эксплуатации. В полевых условиях не до починки, так что приспосабливали или веревочные лестницы, но они тоже не слишком удобны, или плевали на ремонт и забирались вот так на руках.
– Почему «была»?
– Это старая модель, наверное, уже списанная, – пожал плечами Разрушитель, и на этом разговор завершился.
Генерал молчал, глубоко погруженный в свои мысли. Сыскарь тоже не стремился поболтать, иногда бросая на меня странные, не то настороженные, не то неприязненные взгляды. Очень хотелось узнать, о чем подполковник сейчас думает, потому что от этого могла зависеть моя судьба. Но спрашивать было глупо, – честного и подробного ответа в любом случае не будет, – и я тоже молча уставилась в небольшое застекленное кривоватое окошко, кажется, врезанное уже по воле нынешнего хозяина. Тем удивительней была небрежность, с которой выполнили работу.
В тишине откуда-то из-под иллюзий начало сочиться беспокойство, вызывая у моей нынешней маски не страх, а раздражение.
Закусив от усердия губу, я вплотную взялась за собственное самочувствие и облик, благо сейчас было на это время.
Чем дальше, тем больше странных обстоятельств вскрывалось в этом деле.
Выяснилось, что Тай-ай-Арселя убили без применения магии. То есть убийца с впечатляющим хладнокровием и настораживающей сноровкой выпотрошил мужчину под прикрытием иллюзии посреди зала или где-то в другом месте. «Где» – это уже следующий вопрос, для ответа на который надо было дождаться результатов осмотра места происшествия. Возвращаясь же к трупу, не было выявлено присутствия каких-либо зелий в крови, следов борьбы или сопротивления, хотя эксперт настаивал, что потрошили его еще живого. Почему жертва при этом не дергалась и не билась, оставалось неясным. Впрочем, отсутствие видимых признаков воздействия еще ничего не значило: могла присутствовать и магия, следы применения которой аккуратно подчистили, да и дурманы, не определяемые никакими средствами уже через пару часов после приема, никто не отменял.
В любом случае сложно поверить, что подобное могла совершить эта девушка.
Нет, я не проникся ее «положительностью» и не был до глубины души тронут печальной историей магистра Шаль-ай-Грас. В конце концов, с Иллюзионистами никогда нельзя быть ни в чем уверенным – ни в их положительности, ни в злокозненности. Я потому и не люблю связываться с магами этого направления: никогда не поймешь, где кончается очередной слой масок и начинается надежно запрятанная под ними личность. Из этого правила единственным исключением всегда оставался Пир, и лишь потому, что наша дружба завязалась в раннем детстве, еще до проявления у обоих дара.
Существовал один основной и очень серьезный аргумент за то, что не рука этой девушки оборвала жизнь дора Керца. Ей просто негде и некогда было научиться той филигранной точности, тому изящному профессионализму, с которым наносились увечья. Чувствовался огромный опыт, причем опыт не мясницкой работы, а именно палаческой практики. И это не мое мнение, а цитата из официального заключения. Я мог допустить, что эта девочка не так проста, как кажется на первый взгляд или представляется по рассказам Пирлана. Но что добрый десяток из своих двадцати пяти лет жизни она посвятила искусству резьбы по живому материалу, – это вряд ли. Это уже паранойя и нежелание разбираться подробнее.
Но девочка интересная, что есть – то есть, и если не на роль убийцы, то на роль соучастницы вполне тянула. И секретов, и примечательных особенностей полно, начать хотя бы с силы дара. По всем признакам он просто не мог быть ненаследственным, такое не появляется на ровном месте, и даже не во втором поколении. Так почему не нашлись ее родители? Вполне могло статься, что мать нагуляла ее от потомственного мага, но в это почему-то не верилось.
А чего стоил набор кровников? Мне бы хватило одного Хаарама после всего того, что я успел о нем выяснить. Что уж говорить о сыне Оллана Берггарена, да еще при этом маге-Материалисте!
Впрочем, мог бы с первого взгляда опознать знаменитую кровь в этом Бьорне, отпрысков великого рода сложно с кем-то спутать. Меня оправдывало только то, что в тот момент я был слишком занят другими мыслями, и уж точно не ожидал повторной встречи с кем-то из дружной компании кровников Лейлы Шаль-ай-Грас.
Так что утром, когда свыше пришел приказ прибыть для доклада к Его Величеству и прихватить с собой наследницу Тай-ай-Арселя, я чувствовал себя весьма неловко, вторгаясь под крышу столь уважаемого мной дома. А уж когда в гостиную, куда меня для ожидания сопроводил один из слуг, решительно шагнул сам генерал Оллан Берггарен, окончательно растерялся. Магистр Шаль-ай-Грас, с трудом поспевавшая за широким шагом высокого мужчины, тоже выглядела весьма смятенной. А когда Иллюзионистка увидела меня, на ее лице удивление смешалось со страхом и, как мне показалось, некоторым облегчением.
Я, наверное, никогда уже не привыкну к общению с магами Иллюзий. Этим надо заниматься в молодости, а не в сорок лет судорожно наверстывать упущенное. Весь путь от гостиной до экипажа мне было не до разглядывания спутников, я сосредоточился на проклятой ноге и необходимости поддерживать заданную генералом скорость передвижения. А вот когда возле экипажа вновь бросил взгляд на спутницу, к увиденному я оказался не готов, хотя и сумел сохранить лицо. Пришлось напомнить себе, что передо мной не просто молодая девушка и жертва обстоятельств, но опытный и сильный Иллюзионист.
