Гарри Гаррисон - Рождение Стальной Крысы

Я отправился в каморку и стал рыться в инструментах. Отмычки, фонари, провода, жучки – все, что нужно для осуществления успешной производственной деятельности.

Еще нужна машина, а лучше – фургон, поскольку я надеялся, что улепетывать придется вдвоем. Этим надо заняться немедленно. Несколько вариантов всегда были у меня на примете, предстояло воспользоваться одним из них. Теперь был самый разгар дня, но фургоны и грузовики хлебной компании «Крамб и Бейкери» уже были на своей стоянке, где их потихоньку готовили к ночной смене. Несколько фургонов въехало в гараж, а один – проехал чуть дальше, уж и не знаю зачем. Как бы то ни было, ближе к вечеру я уже ехал по загородному шоссе, а вскоре после наступления темноты оказался в Пирли Гейтс и через какое-то время уже входил через заднюю дверь в помещение суда.

Система сигнализации тут была, но, батюшки мои! – сколько поколений назад ее устанавливали?! Теперь она годилась лишь на то, чтобы охранять здание от детей и умственно неполноценных. Впрочем, в здании не было ничегошеньки, что представляло бы хоть какую-то ценность. Как сказать… Вооружившись ключом от зала суда, который я успел скопировать, еще когда слушалось мое собственное дело, я направился вперед. Зал номер шесть. Открыл дверь, остановился в дверях и оглядел сумрачное помещение. Сквозь высокие окна с улицы проникал желтый свет. Я прошел вперед, сел в судейское кресло и взглянул в сторону скамьи свидетелей. Потом отыскал кресло, в котором во время разбирательства дела сидел Слон. Там он будет сидеть и завтра. А вот тут он встанет, когда придется выслушать приговор. И его лапищи лягут вот на этот барьерчик. Вот на это самое место.

Я осмотрел деревянный пол и мрачно усмехнулся. Опустился на колени и постучал по нему. Затем достал дрель – и работа закипела.

Да, ночка выдалась что надо! Я пилил, стучал, потел и даже совершил небольшую прогулку, во время которой отыскал и немножко обчистил магазин спортивных принадлежностей. Но, что самое трудное, я должен был придумать план побега. А точнее – маршрут. Маршрут должен быть не только коротким, но и безопасным. Было бы времени побольше – я бы выкопал туннель. Но время, время… Так что изобретательность должна заменить ручной труд. Я устроился поудобнее и погрузился в мысли, но вскоре начал клевать носом. Нет, только не это! Я снова вышел на улицу и отправился в ночной ресторанчик, где заказал угрюмому роботу пару чашек крепчайшего кофе. Помогло. Сердце застучало четче, и в голове прояснилось. Я вышел на улицу и немедленно ограбил магазин верхней одежды. Пошатываясь от усталости, вернулся в здание суда.

Дрожащими пальцами закрыл за собой все двери и уничтожил все возможные и невозможные следы. Окна уже окрасились серым светом зари, когда с делами наконец было покончено.

Запершись изнутри в подвале, я пошевелил натруженными пальцами, проковылял через помещение, плюхнулся на брезент, установил будильник и мгновенно провалился в сон.

Когда комариный писк будильника меня разбудил, кругом была кромешная мгла. Мгновенный приступ паники мне удалось подавить, сообразив, что темно оттого, что я в подвале. И окон тут нет. Снаружи-то день в полном разгаре. Я включил фонарик, повозился с настройкой телемонитора, и на экране возникла цветная картинка зала суда. Камера, установленная накануне, работала вполне прилично. Там, в зале, какие-то старухи старательно обтирали тряпочками мебель и подметали пол. Заседание начнется через час. Я оставил монитор включенным и произвел последнюю проверку. Отлично, все работает… теперь остается запастись терпением и ждать.

Что, собственно, я и стал делать, попивая холодный кофе и с трудом разжевывая зачерствевший вчерашний бутерброд. Но вот двери зала распахнулись, и моему ожиданию пришел конец: в зал ввалились зеваки и пресса. Монитор показывал отлично, в динамике неразборчиво галдели зрители. Шум смолк, когда в зале появился судья. На него немедленно устремились все взоры, а едва он начал свою речь, все присутствующие превратились в слух.

Сначала он измучил всех полным пересказом происходившего в суде вчера. Пересказал все заседание, выразил свое полное согласие с каждым выводом и замечанием. Его речь я полностью пропустил мимо ушей, поскольку был занят тем, что тщательно разглядывал Слона, а особенно внимательно – его лицо.

Слон держался молодцом. Его лицо не выражало ничего, кроме скуки. Но в глазах таились презрение и ненависть. Гордо выпяченная челюсть лучше всех слов говорила о том, что да – можно заточить его тело, но душа-то останется свободной! Увы, ненадолго – если судья добьется своего. Тут мое внимание привлекла перемена в лице судьи. Наконец он покончил с преамбулой. Прочистил горло и указал на Слона:

– Подсудимый, встаньте и слушайте приговор.

Глаза всех собравшихся устремились на подсудимого. А тот, знай себе, бесстрастно сидел, даже не пошевельнувшись. Послышался нарастающий ропот возмущения. Судья покраснел и стукнул молоточком.

– Вы на суде и извольте подчиняться! – загремел он. – Или вы встанете сами, или вас заставят силой. Понятно?

Я взмок. Если бы только можно было ему крикнуть, чтобы он не упирался. Иначе что делать, если его будут держать под локотки дюжие охранники? Двое из них уже двинулись вперед, повинуясь знаку судьи. Но Слон медленно взглянул на судью. Взгляд был исполнен пламенного презрения и мог бы устрашить кого угодно, только не Его Честь. В этом взгляде крылся такой заряд отвращения, что запросто мог бы уничтожить парочку-другую мелких форм жизни.

И он встал! Полицейские замешкались на полдороге, когда его лапищи вцепились в поручень. Загородочка скрипнула под тяжестью поднимающегося тела. Он поднялся, распрямился, руки отпустили поручень и бессильно упали вдоль тела.

Пора! Изо всех сил я надавил на кнопку. Взрывы оказались негромкими, но эффект произвели – пальчики оближешь! Они сделали вот что – выбили два болта, на которых держался край люка. Под тяжестью Слона люк провалился, и Слон ухнул вниз, как бомба. Он еще падал, а я уже карабкался наверх – успев глянуть напоследок на экран.

Он исчез, и в зале повисла тишина. Пружины вернули люк в исходное положение, и я задвинул снизу тяжелые стальные засовы. Все произошло очень быстро: обернувшись, я увидел, что тело Слона все еще качается на батуте. Когда я спрыгнул с лестницы и подошел, он уже остановился и бесстрастно взглянул на меня.

– А, Джим, мальчик мой. Рад снова тебя видеть.

Он ухватился за мою руку, и я помог ему сойти вниз. Наверху было столпотворение: визг, крики, кутерьма. Я позволил себе разок победоносно глянуть на экран, чтобы полюбоваться видом позеленевшего судьи и суетящихся полицейских.