Результатом этих игр стало обнаружение На удалении от деревни нескольких диких зонтиков, молодой порослью пробившихся среди кустарника, но еще не поднявшихся достаточно высоко, чтобы быть замеченными издали.
Это очень обрадовало лесничих, сразу взявших неучтенные деревья под свой контроль. И новая игра получила всемерную поддержку со стороны взрослых.
Луанни увлекалась редкими темой куинли ещё с первых классов. Сразу, как впервые увидела их в рисованных роликах, а потом и в игровых фильмах.
Эти зверушки были баснословно дорогими питомцами. В Элфании их не могли себе позволить даже самые богатые семьи. И куинли Дарующей оставался единственным представителем своего вида с постоянной пропиской в мире элфов.
Их исследовали с того дня, как Нэстэ принесла его из Бездны. Но до сих пор никто не мог сказать, сколько живут эти существа. Несмотря на множество экспедиций, добиравшиеся, в том числе и до родного мира этих животных, и даже целую научную станцию около граничных Расколов, известно о куинли было очень мало. И в основном это касалось их содержания и дрессировки.
Включая случай, освещённый в сериале, зафиксировано было меньше десятка случаев их размножения в нормальных мирах. И это не смотря на то, что с экспедициями в Объединенные миры было привезено уже несколько сотен зверьков.
Луанни собирала в инфосети все, что могла по этой теме. Её коллекция реальных фотографий куинли с краткой справкой по их хозяевам насчитывала уже почти триста записей. И она вела активную переписку с такими же увлеченными коллекционерами в Объединённых мирах. Последнее приобретение как раз было во время поездки в город.
Знакомая по переписке куакши предложила в обмен на имеющиеся у нее контакты в южном секторе великолепную фотографию куинли по кличке Куи-рашны. Отличный экземпляр, принимающий форму маленького крылатого коня. Странная фантазия у его владельца, но весьма забавная и пользующаяся популярностью. Да и упорство хозяина заслуживало восхищение. В справке указывалось, что ему потребовалось около четрех лет, чтобы добиться такого облика. А потом ещё год, на управление раскраской. Но это того точно стоило.
Вообще, облик, принимаемый куинли сильно зависел от хозяев. И это было целым направлением в дрессировке этих зверьков, в основу которого, были положены самые первые рассказы Дарующей и ее записки о работе со своей находкой, по кличке которого теперь назывался весь вид.
Луанни могла часами разговаривать в сети об этих существах. Но только среди своих единомышленников. В компании друзей, как в городе, так и здесь, в деревне, о своём увлечении она говорить стеснялась. По её мнению это было как-то по-детски.
На новую игру Луанни смотрела с показным снисхождением. И если и принимала участие, то только какбы за компанию.
Но наедине с собой она не отказывалась от удовольствия пофантазировать, как бы это было здорово, найти потеряшку спустя столько лет. И выходя на тропу, охотно заглядывала под листы лопухов и в самую гущу травы. Хоть и посмеивалась над своей собственной игрой. Она знала, что по крайне мере Криан с друзьями делает тоже самое. Весело же! Но они не стеснялись посмеяться между собой. А ей было неудобно.
А когда в свой очередной выход на тропу Луанни поймала откровенно непонимающий взгляд ниахары, весело рассмеялась. Самка как раз приблизилась, чтобы посмотреть, что именно высматривает её спутница в тени очередных кустов. Недоумение на её морде было настолько явным, что девочка не выдержала и со смехом представила куинли в виде дракончика, сидящего на своем плече. Вот он взлетает и разворачивается сиреневым платочком в воздухе. Ко всему этому она еще присоединила свое горячее желание найти нечто такое же сиреневое и несъедобное.
Кошка несколько раз моргнула, покрутила головой и, заинтересовавшись новыми звуками, исчезла среди деревьев. Луанни уже знала от лесничих, да и по собственным наблюдениям, что понятие "не съедобный" для ниахары было сильно абстрактным, и больше ассоциировалось с "невкусным".
Луанни только хихикнула вслух, представив, как выглядит со стороны. Вроде уже большая девочка, десятый год идёт. А фантазирует как мотылек, не вставший толком на крыло. Даже к дикой ниахаре со своими фантазиями лезет.
Расправив крылья, она перелетела знакомый ручек и двинулась дальше, уже не отвлекаясь на всякие глупости. Невольно продолжив думать об ее отношениях с дикой самкой.
Хорошо ещё, что кошка ни с кем не делится своими мыслями. Она тоже никому не рассказывала, что ниахара регулярно общается с нею. Не просто передавала своё неудовольствие, как некоторым из знакомых лесничих. А сообщала о радости идти с нею, передавала удовольствие от удачной охоты. Иногда даже вызывала на тропу просто погулять.
Впрочем, как считала Луанни, это все могло быть взаимосвязанным. Она не исключала того, что в охоте кошки служила чем-то вроде приманки для всякой мелочи из тварей, пришедших от Расколов и обосновавшихся здесь. Крупных тварей ниахары выбивали сразу и предпочитали это делать без разумных. Латтория была для них чем-то вроде огромного детского сада, куда иногда допускались даже чужие самки с детёнышами. И предпочитали ликвидировать даже намек на опасность в самом начале.
Лесничие о пришлых самках с молодняком узнавали от владетеля и заранее оповещали окрестные поселения. До таких ходоков как Луанни эта информация доводилась персонально. Чужие для прайда самки не нарушали установившихся правил. Но и встреча с ними могла оказаться намного неприятнее, чем скажем с её знакомой.
Луанни не была в обиде, на то, что её используют в качестве приманки для охоты на деликатесных тварей, обычно недоступных для ниахары. Тем более, что самка приносила по вечерам к её шалашу мелкую добычу. В тот раз она отказалась от угощения. Бутербродов, что Пра в избытке выдала перед выходом на тропу, ей вполне хватило. А тварь выглядела слишком уж непривычно. Несколько ног-щупалец, спрятанные между ними зубы. И жесткий веретенообразный панцирь, из которого еще неизвестно каким образом выуживать мясо.
Ночью она привычно перебросила покрывало на подкравшуюся ниахару и улыбнулась её недовольству. Прикасаться к себе руками дикарка не часто позволяла. Но против такой вольности как покрывало, она с некоторых пор перестала возражать. Видимо поняла, что так теплее для Луанни.
Дотащить до дома целых три спелых плода оказалось тяжело. Но и бросать один из них не хотелось. Во-первых, рядом с Расколами этого делать нельзя. Если ниахара не успеет, твари могли прийти и в деревню. При ней такого не было, но говорят, случается иногда. Недаром вокруг поселения стоят маркеры границы силового щита.
Во-вторых, это было делом принципа. Криан все время задирает нос, что приносит по два, а то и три, плода за раз.
Ну и, в конце концов, это просто денежки. У нее была мысль сделать себе подарок к завершению учебного года. Сама, на свои собственные денежки.
Но добираться с таким грузом пришлось с несколькими привалами, во время которых кошка устраивалась рядом и терпеливо выжидала. И до дому она добралась уже к вечеру, от усталости едва ответив на ожидание будущей встречи, пришедшее от удаляющейся прыжками кошки.
В школе, наконец прошли годовые тесты. Лёгкий мандраж, оставшийся после них, Луанни снимала в своей компании любителей скоростного спуска. Почти год уже прошёл. А она так и не привыкла тому восторгу, что вызывало у неё почти отвесное пикирование с самых вершин скальной гряды до крыш деревенских домов внизу. Её радостный визг за это год стал чем-то вроде привычной достопримечательности. Впервые приезжающие сезонные работники, заслышав его, испуганно вскидывали головы в поисках несущегося вниз тела. Кое-кто даже взлетал под смешки старожилов. А она со свистом проносилась над их головами и снова устремлялась к лифтовой колонне.
– Сегодня приехала крупная партия рабочих на летний сезон. Ты всех распугаешь. Ворчала Урса.
