Вскоре они свернули на едва заметную стежку, уходящую в сторону, в долину. Там остановились.
— Раньше она пошире была, — отметил грустным голосом Кэп, — гораздо шире.
— Так это хорошо, мало ходят… Значит, на нашем месте почти наверняка никого не будет, — возразил Док, потом, помолчав, спросил:
— Ребята, а Монти не проскочит поворот на эту тропку?.. Уж слишком она заросла.
— Не, это Кэп проморгал бы поворот, ведь последний раз он здесь был — когда, Кэп? — повернувшись к нему, спросил Текс.
— Да лет уж двадцать прошло, — ответит тот.
— Вот видите, а Монти каждый год здесь шастает, так что не боись, дохтур, через часок он нас догонит!
И друзья снова зашагали по еле заметной и сильно заросшей тропке, которая с каждым десятком метров все круче и круче опускалась в сырость распадка. Вдруг резко потемнело — будто кто свет выключил, вернее, не выключил, а сильно притушил. Это было так неожиданно, так внезапно, что они разом остановились и уставились на небо. Полумрак — и даже не полумрак, а что-то похожее на туман — окружал друзей. Причем этот туман возник как-то сразу, со всех сторон одновременно — вот его не было, а вот — они уже в тумане. И еще — тишина! Ватная тишина. Не было слышно ни шума ветра по вершинам деревьев, ни звука птичьих голосов. Стало как-то зябко, тоскливо, даже тревожно.
— Дождь, что ли, натягивает? — задумчиво вопросил Кэп. Голос его звучал глухо и тихо — будто он стоял не в шаге от Дока, а метрах в пятнадцати.
— Наверное… даже птиц не слышно… да и деревья не шелохнутся. Не иначе гроза надвигается, — недоуменно оглядываясь по сторонам, произнес Текс.
— Ладно, ребята, двигаем, двигаем! Если гроза — палатку надо успеть поставить…
И, заметно ускорив темп, друзья поспешили вниз. Еще полчаса пути, и вон за тем поворотом заветное место. Вот этот приметный и огромный сиенитовый валун, сейчас его огибаем и… друзья останавливаются как вкопанные, ибо у южного склона гор, окружающих их заветную поляну, стоит дом! Вернее, не дом, а обычная, столь характерная для этих мест лесная избушка. Они молча стояли и, разинув рты, смотрели на нее. Изба как изба. Одно подслеповатое окошко, маленькие сени из неструганых досок, крылечко из пары грубо стесанных топором бревен… Неширокий дощатый навес сбоку от домика забит наколотыми дровами. У спуска к ручью еще один навес, под которым приютилась кирпичная летняя печка. Из трубы курится еле заметный дымок. Недавно топлена, погаснуть не успела…
— А я и не знал, что здесь домик поставили, — удивленно молвил Текс.
— Да-а-а, — озадаченно протянул Доктор, — сюрприз… И Монти — вот ведь гад! — ни словечком не обмолвился… Что делать будем? — задал он волновавший всех вопрос.
— А что тут думать? Идем в избушку, а там… или ночуем, или ставим палатку на свободном месте — другого нам ничего не остается, да и времени в обрез. И гроза, — откликнулся Кэп. И друзья, отлепившись от валуна, двинулись через поляну по высокой и пока еще сухой траве туда, к избушке.
Пройдя метров двадцать, они остановились. Из-за угла дощатого навеса вышла здоровенная — они и не видели таких никогда! — собака и тоже остановилась. Овчарка? Волк? Она стояла, глядя на друзей, и в ее желтых маленьких глазах мерцали нехорошие — ох, нехорошие! — огоньки. Приподняв голову и не отрывая от появившихся путников взгляда, она довольно шумно вдыхала запахи, слегка подрагивая при этом ноздрями.
— А если кинется? — прошептал на ухо Дока стоявший чуть сзади Кэп… В ответ на этот тихий шепот верхняя губа собаки приподнялась, явив — в качестве приветствия, надо полагать, — здоровенные и ослепительно белые клыки. Послышалось низкое, глухое рычанье, шерсть на загривке стала подниматься… И в этот кульминационный момент заскрипела, распахиваясь, дверь избушки, оттуда вылетел маленький бородатый мужик и истошно заорал:
— Фу, Шарик, фу!.. — Пес, услышав команду, сразу же успокоился и, опустив голову, неторопливо подался за угол избушки.
— Шарик… ничего себе Шарик! — истерично хохотнул Текс. — А какие же тогда здесь Джульбарсы или Рэксы, если это — Шарик?
— Да, понимаш, — услышав эти слова, сказал подходивший к друзьям мужик, — когда он был щенком, то вон с той горки, бывало, срывался и катился вниз — ну точно как меховой шарик… Так и прилипло: Шарик да Шарик… Драстье! Куда путь держим, робяты? — приветливо спросил дедок.
— Да нам бы переночевать… мы и не знали, что здесь избушка стоит… но мы и палатку поставим, если вы не против, — тут же начал Док. Однако мужичонка замахал руками, как двухмоторный самолет пропеллером:
— Вот ишшо… шатер оне ставить будут! Изба-то пуста стоит, поместимся, однако. ЗахОдьте, захОдьте! — И повел нас в свою избушку. И мы всей гурьбой подались за ним. Последним зашел Кэп, и перед тем как скрыться в темноте сеней, он приостановился и, оглянувшись, цепко оглядел окрестности. Лицо его было сумрачным, даже настороженным…
Но отдыха поначалу не получилось. Не успели все сбросить на нары рюкзаки, как за дверьми раздалась разноголосица истошного и требовательного собачьего лая.
— Охти мне… посыльные прибежали, — бросил дедок и прытью выскочил из избы. В окошко было видно, как две лайки что-то усиленно втолковывали хозяину, всячески показывая, что надо идти за ними, срочно надо идти. Это было так красноречиво, что мы ничуть не удивились дедовым словам, которые он, вбежав в дом, бросал на ходу:
— Лайки говорят, беда… кто-то из зверей покалечился… зовут… вы тут располагайтесь… вот вам мяско… — Дедусь вывалил на стол несколько скруток вяленого мяса: — Это маралятина… приду к девяти, однако не раньше… Сварите кашу… крупа, соль в шкапчике. — Сам же он при этом, бегая по избушке, успел вытащить короткоствольный карабин, сунул в карман десяток патронов и, подхватив под мышку какой-то серый мешочек, исчез.
— Шарика не боись… он вас… теперь… не тронет… о нет… нет, — донесся уже негромкий дедов голос, и собачий лай стал смещаться в сторону, а потом, как по сигналу, разом оборвался. В избушке и тайге опять наступила тишина.
Вскоре все устроились. Текс развалился в углу на нарах и, пристроив на свой могучий живот гитару, тихонько наигрывал мотивчик немудрящей песенки из нашего далекого и хулиганистого прошлого. Док и Кэп сидели за маленьким столиком у оконца и меланхолично жевали вяленую маралятину, отрезая ее крохотными кусочками. Вкусна, зараза!
— Что-то Монти долго не видать, — прервав треньканье на гитаре, сказал Текс.
— Да, наверное, вот-вот будет, — откликнулся Кэп. — Мы уже сколько здесь? Часа полтора, так?
