Понятное дело, маловероятно, что японская разведка совсем забыла Александра Любича, но я очень хорошо замел следы, к тому же, лощеный аристократ Александр де Лавардан, ну никак не походит на того худющего патлатого маньяка с бешенными воспаленными глазами, которого зафиксировали косоглазые. Впрочем, я не имею привычки расслабляться и всегда начеку. К тому же, из публичного круга я постепенно ухожу.
Бездельник? В этом случае пресса очень сильно ошибается. Просто сфера моей деятельности остается вне внимания посторонних.
Богат? Не как Крез, но богат. И не только благодаря сокровищам Арманьяков и Карла Великого. Но обо всем этом стоит рассказать отдельно.
Из России я убыл Лемешевым Александром Вячеславовичем, то есть, под своей настоящей фамилией, но оным я пробыл ровно до прибытия во Францию. Где, благодаря связям барона Д`Айю, мы сразу же несколько раз сменили свои личины и легенды, чтобы запутать японцев, буде они удумают искать своих обидчиков. По итогу я стал Александром да Сильва, аргентинцем по происхождению, Лука — Лукашом Елдецким — поляком, а Тайто — чилийцем Аугусто Пиночетом, благо, после того, как был приведен в божеский вид, самым неожиданным образом стал похож на латиноамериканца. А Майя и Мадина, превратились в Марину и Мадлен да Сильва, так как с первой я сразу по прибытию обвенчался, а вторую — усыновил.
С финансами проблем не было, благодаря простым людям Владивостока и сундучку японского бухгалтера-самурая денег хватило бы на безбедную жизнь на долгие-долгие годы. Даже учитывая то, что я почти треть наличных средств, перевел вдове и дочери покойного капитана Полухина…
— И самое необычное, — продолжил разряженный толстяк. — Александру де Лавардану приписывается множество любовных романов, но на поверку он всегда оказывается образцово-показательным семьянином. Журналисты с ног сбились, но ничего по-настоящему компрометирующего так и не нашли — слухи остались только слухами. Ни малейшей интрижки, даже с актрисками, вообще ничего.
— Скучный он какой-то… — презрительно буркнул напомаженный хлыщ. — Быть верным жене? Фу…
— Но я подозреваю, что тому есть основательная причина, — загадочно понизил голос толстяк. — Так ведут себя только люди, которые хотят скрыть свою настоящую ориентацию. Да-да, Филлип, скорее всего, он принадлежит к нашему кругу.
— Ну хоть что-то оправдывает этого красавчика! — мерзко хихикнул хлыщ.
Первым желанием было перерезать уродам глотки, но вместо этого я только скорбно вздохнул. Ну вот, уже к заднеприводным причислили. Не то, чтобы я исповедовал моногамию, просто очень тщательно прячу концы в воду, но Майю действительно люблю и стараюсь ее не огорчать. Да и хрен на них, пусть думают, что хотят.
Так… о чем это я? Ах да…
Но, увы, для претворения в жизнь моих планов, финансов все равно категорически не хватало, а посему, после легализации, я первым делом нанял яхту и отправился на островной архипелаг Молен, который, в мою средневековую бытность, графу де Граве пожаловал дюк Бретонский Франциск. Да, не в Арманьяк, а в Бретань. Дело в том, что и в реальной истории, сокровища Карла Смелого Бургундского точно так же слямзили перед битвой при Нанси и к этому приложил свою руку тот же кондотьер граф Кампобассо. Их по сей день не нашли, а значит оставался некоторый шанс на то, что они до сих пор лежат в пещерке на островке. Весьма призрачный, за сотни лет этот клочок камня вообще мог скрыться с лица земли, но я решил все равно попытаться его использовать.
И успешно использовал. К моему дикому удивлению, как островок, так и клад оказались на месте. Не буду описывать как я его доставал — все прошло гораздо сложнее, чем прошлый раз, но по итогу все получилось. Золотых и серебряных монет нашлось не особо много, всего около трети тонны, это общим весом, потому что большую часть унес океан, но главную ценность представляли собой не они, а четыре большущих сундука с разной драгоценной утварью, преимущественно золотой и инкрустированной драгоценными камнями.
Легализация ценностей грозила большими сложностями и потерями, потому пришлось поломать голову. Но по итогу, поступил почти точно так же, как в прошлый раз, когда забрал из сокровищ только свое не выданное в свое время жалование, а остальное отдал Мергерит, вдове покойного герцога. Только сейчас, часть клада, в том числе некоторые знаковые регалии герцога Бургундского, я безвозмездно передал Франции, за что получил гражданство и баронский титул, а от Парижской академии наук — звание почетного академика. Ну а остальное, без лишней огласки, поместил в надежный швейцарский банк-гном, как раз специализирующийся на подобной практике, после чего, под залог этих ценностей взял кредит, сразу выплатил проценты и оказался обладателем своего первого, абсолютно законного миллиона.
Ну а дальше, пришел черед сокровищам Арманьяков. А вот с ними, все получилось гораздо сложней и одновременно проще. Но об этом немного позже…
Я быстро глянул на часы, одним глотком допил кофе, бросил на блюдце несколько монет и вышел из кафе.
«Сладкая парочка» за соседним столиком не обратила на меня никакого внимания, хотя фотографиями Александра де Лавардана пестрила вся желтая пресса в Европе. С недавних пор у меня в штате появился профессиональный гример, который всего лишь парой взмахов расчески делает меня полностью неузнаваемым. Увы, мера очень вынужденная и не только из-за косоглазых.
Итак, Марсель…
Обычный средиземноморский портовый городок. Запутанные улочки, жаркое солнце, запах моря, рыбы и жаренных каштанов. Но, увы, сравнить нынешний город с его средневековой версией я не могу — в мою бытность Жаном Арманьяком, Марселя, как города, попросту еще не существовало. И знаменитый замок Иф, тоже построили гораздо позже.
Из переулка вывернулся низкорослый кривоногий крепыш в обычной для марселького люда свободной куртке и кепке-гаврошке и тут же смешался в фланирующей по набережной публике.
Ага, Рауль бдит на посту, значит где-то рядом и его брат-близнец Артур. Братья Хименес, баски из Сибура, осуществляют мой ближний круг охраны, но только негласный, так как Тайто и Лука слишком фактурны для того, чтобы оставаться в тени — но они всегда рядом, когда не требуется скрытность. Басков я случайно выручил из очень больших неприятностей, фактически спас от пожизненной каторги и с тех пор ни разу не пожалел. Для братцев перерезать кому-нибудь глотку, как отхлебнуть глоток сидра. Других нужных талантов тоже хватает с лихвой — парни насквозь криминальные элементы. В общем, способные парни и главное, преданные как собаки. И вообще, для басков, особенно из глубинки, отношения в стиле: господин — вассал — абсолютная норма, так как из них до конца еще не выветрилось средневековье.
Так… пришел…
Мордатый швейцар в шикарной ливрее, с почтительным поклоном взялся за бронзовую ручку. С серебристым звоном открылась дверь. Едва я переступил порог, как из-за стойки сорвался метрдотель и без лишних вопросов препроводил в отдельный кабинет.
— Месье де Лавардан… — из-за столика встал грузный лысеющий мужчина в дорогом летнем костюме и золотом пенсне.
«Я прибыл за десять минут до встречи, а ты уже здесь… — отметил я про себя, — и, судя по пепельнице, успел выкурить две сигареты. И высадил их одну за одной, официант не успел прибраться. Волнуешься капиталист хренов? И не зря. Но морда каменная, в выдержке не откажешь, хвалю…»
— Месье Дешамп… — я вернул кивок и неспешно расположился за столиком.
Повисла тяжелая пауза, надо отметить, мой визави вел себя очень сдержанно, но я все равно дотянул до того момента, когда у него на лице стали проявляться первые признаки нервного нетерпения.
— Месье Дешамп, — я положил на стол большой конверт из плотной бумаги. — Здесь подлинники фотографий и писем.
— А копии? — с некоторым недоверием в голосе, сухо поинтересовался мужчина. Чувствовалось, что он только диким усилием воли сдерживается, чтобы не схватить пакет.
