Ознакомительная версия.
— Польщён. А почему послушная и скромная девочка не вышла встречать своего грозного и ревнивого повелителя?
— Через полторы-две минуты начинается премьерный показ новой версии научно-популярного фильма — «Дикая Австралия. Ночь богонгов». Говорят, что снято на редкость интересно. Нельзя ничего пропустить. Имеется у меня, понимаешь, одна интересная задумка. Только сперва надо уточнить пару-тройку незначительных деталек. Не обижайся, пожалуйста…. Ладно?
— Ладно, без вопросов, — покорно вздохнул Смок. — Не обижаюсь. Киноманка ты моя…
Сняв ботинки и надев домашние тапочки с мохнатыми помпонами, он прошёл на кухню, вынул из холодильника высокую пол-литровую банку с пивом и — с громким «пшиком» — вскрыл её. Пиво было аргентинского производства и называлось — «Кильмес-Кристаль». Другого Старший криминальный инспектор не пил. Из-за принципиальных соображений и природного аргентинского упрямства.
Секунд через шесть-семь, вволю побулькав, Хави поставил пустую жестянку на кухонный стол, достал из холодильника и вскрыл вторую пивную банку, после чего отправился в столовую-гостиную.
Исида, оккупировав старенькое кресло-качалку, увлечённо пялилась в японскую плазменную панель.
Зазвучала ненавязчивая мелодичная музыка. На плоском экране замелькали симпатичные австралийские пейзажи.
Смок, предварительно глотнув пивка, устроился-угнездился на диване, откинул голову на мягкую плюшевую спинку и устало прикрыл глаза.
— Австралия. Граница Квинсленда и Нового Южного Уэльса, — принялся вещать мужественный баритон. — Фермерские земли. Овощная, зерновая и льняная «житница» Австралии. Бескрайние холмистые поля, засеянные пшеницей, рожью, овсом, зелёным горошком, картофелем, капустой, свеклой, морковью и так далее…. Начало австралийского лета, вторая декада декабря месяца. Прошли последние — перед сезонной засухой — дожди. Всё вокруг цветёт и зеленеет, овощные грядки преобразуются прямо на глазах: растут вверх, стволы растений толстеют, а листья становятся изумрудно-зелёными, гладкими и мясистыми. Но люди не спешат радоваться. Не спешат. А, вот, птицы, грызуны, ящерицы и некоторые хищные насекомые, наоборот, замерли в приятном ожидании. Наконец, «оно» начинается…. Тёмная тихая ночь. Всё небо покрыто яркими созвездиями: Сириус, Канопус, Ригель и, наконец, главный символ Южного полушария — великолепный и неповторимый Южный Крест. Неожиданно всё вокруг наполняется подозрительным и странным шорохом, который — с каждой минутой — становится всё громче и громче. Это многие миллиарды мохнатых гусениц-совок выползают из-под земли. Выползают и тут же набрасываются на беззащитные зелёные растенья. Вскоре шорох сменяется противным хрустом и хищным чавканьем — это неутомимые челюсти гусениц жадно вгрызаются в листья и стебли. Совки — главные обжоры Австралии…. Вороны, сороки, сойки, дрозды, малиновки и свистуны, заполошно хлопая крыльями, незамедлительно бросаются в бой. К ним присоединяются полевые мыши, лесные крысы, валлаби, ящерицы, опоссумы, кузнечики и крупные пауки. Едоки, никуда не торопясь, старательно глотают и кусают незваных пришельцев. Глотают и кусают, глотают и кусают. Но, такое впечатление, гусениц меньше не становится…. Алый рассвет. Со всех сторон наплывает-наползает тревожный гул. Это подтягиваются мощные трактора, влекущие за собой пузатые цистерны с ядохимикатами. Сраженье с вредителями, выходя на новый уровень, неуклонно набирает обороты…. К вечеру гусеницы, оставшиеся в живых и наевшиеся, не смотря ни на что, до отвала, падают на мягкую землю и торопливо зарываются, зарываются, зарываются. Сколько гусениц выжило? Дай Бог, половина. Не больше. Действо закончилось? Нет, всё только начинается…. Через две с половиной недели уродливые гусеницы-совки вновь выбираются на земную поверхность. Выбираются и «превращаются» в элегантных и эстетичных мотыльков-богонгов. Задумчивый жёлто-багровый закат. Лёгкий, почти невесомый ветерок. И, в свете последних солнечных лучей, в небо поднимаются многие и многие миллионы пёстрых бабочек. Они, словно бы радуясь чему-то, беспорядочно носятся над полями и перелесками, заворачиваясь — порой — в самые невероятные и изысканные спирали…. Солнце устало прячется за изломанной линией далёкого горизонта. На тёмном небе появляется огромная янтарная Луна, окружённая — со всех сторон — ярчайшими звёздами. Наступает загадочная и неповторимая «Ночь богонгов», наполненная бесконечно-тревожным потрескиванием крохотных крылышек. Это мотыльки — на лету — о чём-то «переговариваются» друг с другом. Потом богонги вспоминают о нестерпимом голоде. Они опускаются к земле и начинают дружно перепархивать от одного цветка к другому, насыщаясь — перед дальней дорогой — сладкой пыльцой…. Приходит нежно-розовый рассвет. Богонги, словно получив незримую начальственную команду, устремляются — плотной гигантской стаей — на юго-восток…. Но знойный западный ветер крепчает и крепчает, а потом коварно несёт стаю строго на восток, прямо на жёлтые скалы Большого Водораздельного хребта. Удар! Сотни и тысячи мотыльков разбиваются о ребристые глыбы, мгновенно превращаясь в мокрые тёмные пятнышки на каменной поверхности. Второй удар. Третий. Четвёртый…. К вечеру богонгам, всё же, удаётся вернуться на прежний курс. Впереди мелькают серебристо-тёмные воды реки Дарлинг. Жарко. Как же жарко. Пить! Как же хочется пить! Мотыльки заполошно порхают над водой, умудряясь подхватывать с речной поверхности — специальными тоненькими усиками — крохотные частички живительной влаги. Над руслом Дарлинга несутся громкие несмолкающие «плески». Это жирует местная рыба — колючепёры, шишечники и илистые прыгуны. Жирует? В том смысле, что с несокрушимым аппетитом кушает питательных богонгов…. Через несколько суток на пути мигрирующих бабочек оказывается Канберра, столица Австралии. Жизнь в городе тут же замирает, люди, тщательно прикрыв двери и окна, прячутся в домах. Временно приостанавливается деятельность Парламента. Улицы и площади Канберры — почти на сутки — оказываются во власти летней жары и мохнатых беспокойных мотыльков…. Налетает устойчивый северный ветер. Северный, но жаркий-жаркий. Гигантская стая несчастных насекомых, сбиваясь — в очередной раз — с намеченного маршрута, смещается к югу. Пригород Мельбурна. Зелёные теннисные корты, трибуны, забитые любопытной публикой под самую завязку. Проходит открытый чемпионат Австралии по большому теннису. Мария Шарапова элегантно привстаёт на цыпочки. Резкий взмах ракетки. «А-а-ах!» — ожидаемо выдыхает знаменитая теннисистка. Ярко-жёлтый мячик бодро взмывает в воздух, но, неожиданно встретившись с чем-то непонятным, беспомощно падает на траву. Резко темнеет. Всё вокруг наполняется тревожным шелестом. На трибунах начинают отчаянно визжать и причитать особо впечатлительные и нервные дамочки. «Не беспокойтесь, уважаемые зарубежные гости!» — невозмутимо советует скучающий голос диктора. — «Ничего страшного не происходит. Это, всего лишь, богонги. Бабочки такие. Или же мотыльки? Извините, но точно сказать не могу. Соревнования, в любом случае, переносятся на завтра. Прошу проявить выдержку и соблюдать спокойствие…». Наконец, слегка поредевшая, но, всё же, огромная стая насекомых достигает Австралийских Альп. Мрачное и хмурое местечко, доложу я вам. Высочайшая горная система Австралии. Одна из частей Большого Водораздельного хребта. Горные пики, перевалы, седловины, лощины, чёрные трещины, бездонные ущелья. Камни, поросшие серо-зелёными мхами и фиолетово-жёлтыми лишайниками. Что забыли нежные мотыльки в этих негостеприимных и суровых краях? Затрудняюсь ответить однозначно. Возможно, их привлекает более прохладный и комфортный климат. Летом (январь-март), в Квинсленде и Южном Уэльсе очень жарко — окружающий воздух частенько прогревается до сорока градусов по Цельсию. В Австралийских же Альпах гораздо прохладней — днём плюс пятнадцать-двадцать, ночью температура опускается и до плюс семи-девяти градусов…. Богонги рассредоточиваются «на постой» вблизи гор Баффало и Богонг. А наиболее активные особи долетают даже до горы Косцюшко, вершина которой является наивысшей точкой всего континента. Мотыльки забиваются в глубокие расщелины, горные трещины, ниши и пещеры. Забиваются и терпеливо ждут наступления осени…. Иногда, сугубо по ночам, они вылезают из укрытий. Зачем? Конечно, для того, чтобы немного размять затёкшие крылья и не разучиться летать. Только это небезопасно. Птицы, ящерицы, летучие мыши, горные валлаби, опоссумы, кускусы, кенгуру и вомбаты не дрёмлют. «Хам, хам, хам!» — и очередной неосторожный богонг распрощался с жизнью…. Но, вот, прошёл первый апрельский дождик. Мотыльки тут же вылетают из пещер и жадно «слизывают» с чёрных скал (если так, конечно, можно выразиться), крохотные капельки воды. Потом, вволю напившись, они отправляются обратно — к зелёным полям Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Возвращаются, откладывают яйца и умирают. Для того чтобы в грядущем декабре вновь состоялась она, знаменитая Ночь богонгов…
Ознакомительная версия.
