Покинув Валузию со всей возможной поспешностью, беглецы, после недолгих споров, решили обосноваться в Камелии, полагая, что там они вполне могут чувствовать себя в безопасности. Конечно же, король Валузии недаром славился как человек с крутым нравом, не имеющий ни малейшего понятия о таких вещах, как милость, терпимость или на худой конец сдержанность. Особенно в отношении тех, кому крупно не повезло по той или иной причине навлечь на себя гнев могущественного монарха. Борн имел обыкновение обходиться весьма сурово со всеми, кто ему не угодил, вне зависимости от того, какое положение в обществе те занимают. Порой выходцы из самых знатных и влиятельных семей Валузии отправлялись на плаху столь же легко и быстро, словно какие-нибудь бандиты с большой дороги, схваченные стражниками на месте преступления.
Тем не менее, барон имел все основания считать, что его бывший повелитель вряд ли будет преследовать их с сыном по всему миру. Слава всем богам, у короля и без того забот хватало… Одним словом, обосновавшись в Камелии, можно было раз и навсегда позабыть о не в меру вспыльчивом Борне, вместе с его скорым и далеко не всегда праведным судом. Но вот о чем барон никак не мог забыть, так это о мести своему злейшему врагу, Куллу.
К тому же, и его сын, Каус, денно и нощно твердил отцу о необходимости возмездия знаменитому капитану пиратов. Так что они оба, не переставая, строили самые дикие и откровенно фантастические планы на этот счет. Однако дальше пустопорожних слов, обещаний, клятв, угроз и ругани дело у них не заходило. Слишком уж свежи были в памяти барона воспоминания о диком, неукротимом варваре, который умудрился с успехом не только вырваться из тщательно приготовленных ловушек, но и полностью уничтожить ту немалую военную силу, что находилась в распоряжении барона. Пожалуй, после такого поневоле начнешь всерьез задумываться о том, что, наверняка, сами боги, а скорее всего, демоны, выступали на его стороне. Именно эта мысль то и дело приходила в голову барону, когда он задумывался о причинах своего поражения. Ведь иначе ему, в конце концов, пришлось бы во всех неудачах обвинить собственную глупость, трусость и недомыслие. А этого, понятно, ему делать никак не хотелось, даже под давлением самых неоспоримых фактов. Ибо, как давно известно, истинный дурак тем и отличается, что ни при каких обстоятельствах этого не признает, даже в самых недостигаемых глубинах собственной души.
В то же время, возлюбленный сынок барона Ридо, не изводя себя размышлениями о причинах и следствиях, объявил виновным в провале своего отца и никого более. Он был искренне уверен, что лишь его стараниями они оба сумели спастись: ведь это он увлек барона к шлюпке, когда их флагман атаковала пиратская галера. Благодаря этому маневру, они сумели бежать незаметно, предоставив своим матросам самим разбираться с Куллом и его головорезами. Конечно же, смелым подобный поступок никак не назовешь. Однако, по глубочайшему убеждению Кауса, живой трус всегда лучше мертвого храбреца, от которого никакого толка никому не будет, как на это дело ни посмотри. Зато он остался жив и теперь уж постарается свести счеты с варваром, которому в прошлый раз «всего лишь необычайно повезло, и не более того». В другой раз подобного может и не случиться. Особенно если Каус сумеет все хорошенько продумать, взвесить и ко всему заранее подготовиться.
Достойный сын своего отца принялся за дело со всем возможным энтузиазмом, на который его толкала неутолимая жажда мести тому, кто сумел не только вырваться из расставленных Каусом ловушек, но и увести женщину, которую сын барона Ридо желал заполучить больше всего на свете.
Не проходило и дня, чтобы Каус не предлагал отцу новый план уничтожения Кулла, так что барон вконец уверился в том, что изобретательности его отпрыска нет никаких пределов. И чего тот только не предлагал… От строительства целой армады в два десятка боевых судов и захвата Дуур-Жада, этого гнезда пиратов, до объявления по всему миру о баснословной награде за голову Кулла…
Каждый из этих планов, после продолжительного и бурного обсуждения, барон в конце концов отвергал, неизменно находя в них множество просчетов и недостатков. Ведь новая неудача вполне может привести к их гибели. А этого Ридо ничуть не желал.
— Если мы будем действовать, — не уставал он повторять Каусу, — то только наверняка. В том случае, когда любые накладки и упущения будут предусмотрены заранее и устранены. В противном случае, толку от наших стараний не будет никакого. А мы сами лишимся всего, что у нас осталось… В общем, не знаю как ты, а лично я подыхать раньше отпущенного богами срока не собираюсь.
— Я тоже, — искренне уверил его Каус. — Однако бездействие убивает меня так же верно, как любое другое оружие. Когда же ты сможешь решиться хоть на что-то из того, что я тебе предлагаю, отец? Или ты предпочитаешь доверить свою месть богам? Напрасно. Им до нее нет никакого дела. Уж в этом можешь поверить мне на слово.
— Тем не менее, я не пошевелю и пальцем, пока не буду уверен до конца, что у меня все получится как надо, а не как в прошлый раз, когда нас с тобой спасло только чудо.
На этой невеселой ноте обычно и заканчивался каждый их спор, чтобы на следующий день возобновиться сызнова.
Все это переливание из пустого в порожнее грозило затянуться на неопределенный срок. Трусость барона, которую тот величал не иначе как «осторожностью, мудростью и предусмотрительностью», не позволяла ему решиться даже на то, чтобы нанять каких-нибудь убийц. Ведь Кулл, которому наверняка снова удастся остаться в живых, может слишком серьезно воспринять это новое покушение и отправиться на поиски его заказчика. Даже от одной мысли об этом барона передергивало. Тем не менее, он прекрасно понимал, что оставить все как есть ему не удастся. Он лишится не только уважения к самому себе, но и доверия сына. Уж тот точно не простит отцу его нерешительности в данном вопросе…
Между тем, Каус все продолжал изощряться в хитроумии, пытаясь изобрести нечто такое, что, несомненно, устроило бы даже и его отца. Задача сама по себе не простая. И, тем не менее, он не терял надежды до чего-нибудь додуматься. Награда за подобное упорство не замедлила последовать.
«Возможно, отец и в самом деле не далек от истины, полагая, что Кулла будет очень трудно уничтожить, используя для этого обычные способы, — в очередной раз начал Каус цепь своих размышлений. — Слишком уж хитер и изворотлив этот варвар. К тому же, его постоянно окружают преданные ему люди. А это уже само по себе вносит в дело определенные неудобства. Что же в таком случае следует предпринять? Явно, что-нибудь необычное и даже сверхъестественное, против чего человеку будет невозможно устоять. Даже такому как Кулл. Ответ напрашивается сам собой. Конечно же, сила, способная стереть в порошок даже сотню таких, как этот атлант, существует. Имя ей магия, колдовство или чародейство. В общем, как ни называй, а суть ее от этого не изменится. Вот только как воспользоваться этой силой? Пожалуй, лишь одним-единственным способом. Нужно постараться найти и привлечь на свою сторону ее обладателя: мага. Что ж, наверняка это будет совсем не сложно. Если хорошенько взяться за дело, то можно найти кого угодно.»
