с ними не происходило. Звучит глупо, но пока сам через это не пройдешь – не поймешь. В большинстве случаев они были правы. Мы не могли ничем это объяснить, но у нас были очень четкие, ярчайшие воспоминания о каких-то действиях и эмоциях. Но мы точно знали, что в этом воплощении этого не испытывали, и потому это было вдвойне удивительно.
Это можно было назвать астральным опытом, опытом снов, которые мы помнили, но, опять же, они сильно отличались. Поэтому на следующем занятии со старшими направлений (так назывались профессора в какой-то области, в которой очень сильно разбирались) нам было сказано, что таким образом формируется наша чувствительность. Наши сущности пошли по пути развития сверхспособностей из-за того, что имеют слишком много различных заданий, перемещений, общения с определенными существами. Поэтому внутренняя сущность выбрала, прежде всего, путь прокачки определенных эмоций и способностей.
Получается, если не пытаться использовать свои способности, то они могут быть очень сильными, но при этом не проснуться, потому что не нужны. Это то же самое, как если носить с собой огромный охотничий нож и не доставать его, потому что нет никакого смысла его доставать. В нашем случае спящие способности, которые хоть и были невеликими, все зашевелились. Они начали появляться у нас во снах и в процессе будничного восприятия; мы чувствовали эти сумасшедшие скоростные изменения внутри себя.
Мы забывали себя такими, какими были вчера, потому что самоощущение, когда находишься в сознании, не запоминается человеком. Оно просто трансформируется и на следующий день уже другое. Мы не могли запомнить, какими были месяц назад, но видели по нашим поступкам, по движениям, по всему, что очень сильно менялись. Видели, что меняемся столь же интенсивно, сколь интенсивно шла эта работа, вплоть до самого распада Бюро, который произошел неожиданно.
Мы ждали последнего момента, чтобы спросить, что же будет дальше, куда мы все движемся. Но в один прекрасный день, придя на работу, увидели огромное количество людей, собирающих папки и говорящих всем, чтобы мы прошли в бухгалтерию, где с нами рассчитаются. Потому что бюро закрыто. Ни руководителя, никого иного найти мы не смогли.
В бухгалтерии сидели же те, кто занимался документами. Мы подписали бумаги о том, что не будем искать никаких членов бюро, не будем прыгать по порталам – в общем, не делать ничего такого. Получили свои зарплаты и разошлись. Нам было разрешено общаться между собой только при одном условии: что мы были друзьями, когда работали в бюро. И как выяснилось, мы все были друзьями, так что в дальнейшем все хорошо общались. Кто-то нашел другую работу – в этом направлении работ больше не было, но были подобные направления (работа с людьми или кем-то еще).
Мы очень долго думали, что же произошло и почему распалось бюро, ведь мы делали такую большую, важную и полезную работу. Кто-то предположил, что просто заменили всех сотрудников, потому что это стало слишком глубоко входить в сознание. Нам удалось найти данные, что если бы мы продолжили такие путешествия, наше сознание абсолютно трансформировалось бы вплоть до того, что мы перестали бы правильно воспринимать действительность. Поэтому мы почувствовали себя отработанным материалом.
Но в то же время многие, кто недолго занимался, почему-то хорошо себя чувствовали и спокойно устроились в обществе на другие работы и специальности и забыли о бюро. Те же, кто, как и я, долго находились в бюро, длительное время не могли забыть портальные места. Мы начинали видеть порталы в любом городе, где бы ни находились, куда бы ни приехали. И везде знали, где есть скачки, и воспринимали все это максимально чисто и емко. Поэтому поначалу было сложно понять, что со всем этим делать и зачем это нужно. Мы чувствовали себя вооруженными знаниями, силой и вообще очень многим, но никто из нас не знал, даже те, кто работали вместе, куда это теперь применять.
Еще более интересным стало то, что когда мы снимали квартиру в городе, ездили на отдых или еще куда-то (особенно если это были сразу два-три члена бывшей группы из бюро), нас с огромной долей вероятности попадался дом с портальной квартирой. Даже бывали случаи, когда мы умудрялись снимать портальную квартиру. Было такое ощущение, что бывшая работа шла за нами и не отпускала.
Рис. 18. Проявление существ в квартире минусового мира
Но мы уже абсолютно ничего не делали. У нас не было никакой мотивации, нам не говорили что-либо делать. Мы просто знали, что здесь портал, что через него кто-то ходит, могли даже воспринимать его. Тем не менее никаких действий предпринимать было не нужно: раньше мы получали задания от руководителей бюро, а теперь нет никаких заданий.
У некоторых из нас развилась паранойя, что раз мы попадаем в портальные квартиры, то бюро перешло на тонкий план и с него руководит нами сейчас, возможно, даже хочет чего-то от нас. И они даже начали оттуда получать задания и их выполнять. В конце концов, они куда-то растворились и перестали с нами общаться. Мы шутили и рассуждали, что, и правда, может так и происходит, и в этом нет ничего удивительного. Видимо, они их выбрали, а нас уже нет. На тот момент нас посещали такие мысли».
Из дневника Марвина
Сегодня вечером в бюро было непривычно пустынно. Еще с утра в коридорах сновала толпа народа. Кто с кипами отчетов бежал к начальству, кто с подносом, заставленным множеством кружек с кофе, спешил к заночевавшей в комнате отдыха группе. Некоторые возвращались с закрытия карманов, другие шли им на замену. Команда Марвина тоже полдня находилась в очередном кармане реальности, но закрытие прошло без задержек, и потому уже в обеденное время они вернулись в бюро.
Марвин и Эдвирг сразу двинулись в кабинет писать отчет, Славик пристал к Рестане, вывалив на нее сразу десяток вопросов, а Лори, как-то предвкушающе улыбнувшись, бочком выскользнула в длинный коридор, ведущий к комнате отдыха. Рестана со вздохом посмотрела на удаляющуюся фигурку коллеги, махнула Славику, чтобы тот шел за ней, и двинула к обеденной зоне. Сейчас сварит вкуснейшего кофе, а под него и на вопросы младшего коллеги отвечать легче.
Лори же надолго заперлась в комнате отдыха, дико вымотавшись в кармане, и едва ее голова коснулась диванной подушки, она уснула.
– Сколько времени? – ворвался с ошалелым взглядом
