— Добро пожаловать, — произнес Ариман, стараясь придать своему голосу наиболее естественное и плавное звучание. Он указал на коврик рядом с жаровней. — Садись, пожалуйста.
Лемюэль, крепко прижимая к груди потертый блокнот, опустился на коврик, а Собек вышел, оставив их наедине.
Ариман уселся рядом с гостем:
— Меня зовут Азек Ариман, и я главный библиарий Тысячи Сынов.
Лемюэль энергично кивнул.
— Мне известно, кто ты, мой лорд, — сказал он. — И я польщен твоим приглашением.
— Тебе известно, почему я тебя вызвал?
— Признаю, это для меня тайна.
— Я пригласил тебя потому, что ты обладаешь силой, Лемюэль Гамон, — сообщил Ариман. — Ты можешь разглядеть потоки эфира, текущие в этот мир из Великого Океана. Возможно, эти термины тебе не знакомы, но ты понял, о чем я говорю.
Лемюэль, застигнутый врасплох, страшно смутился.
— Мне кажется, ты ошибаешься, мой лорд, — взволнованно произнес он.
Ариман едва не рассмеялся, заметив в его ауре цвета паники.
— Я всего лишь скромный летописец, мой лорд, — умоляющим тоном добавил Лемюэль, подняв свой блокнот.
— Нет, — возразил Ариман. Он наклонился вперед и добавил в свою ауру немного огня. — Ты не тот, за кого себя выдаешь, ты источник магии, ты колдун!
Это был довольно простой прием, рассчитанный на то, чтобы запугать слабый ум. Эффект не заставил себя ждать. От Лемюэля покатились волны страха и вины. Ариман, желая отгородиться от потоков ужаса, поднялся на другой уровень Исчислений.
— Пожалуйста... Я никому не причинял вреда, — взмолился Лемюэль. — Я не колдун, я просто читаю старинные книги. Я не знаю никаких заклинаний, ничего подобного!
— Расслабься, Лемюэль, — усмехнулся Ариман. — Я тебя просто дразнил. Я не такой глупец, чтобы охотиться на колдунов, и позвал тебя вовсе не для того, чтобы обвинять. Я намерен освободить тебя.
— Освободить? — едва отдышавшись, переспросил Лемюэль. — От чего?
— От твоей слепоты и ограниченности, — ответил Ариман. — У тебя есть сила, но ты не знаешь, как с ней обращаться. Я могу показать тебе, как пользоваться тем, что ты уже имеешь, и как с помощью твоей силы увидеть то, чего ты и представить себе не можешь.
Ариман заметил подозрительность в ауре Лемюэля и прикосновением своей силы постарался ее уменьшить, как успокаивают животных ласковыми жестами и словами. У этого человека не было никаких барьеров, его психика была совершенно незащищенной от течений Великого Океана. За одно мгновение контакта Ариман узнал все секреты Лемюэля. В его сердце он обнаружил источник печали, сходный с собственным чувством утраты, и смягчился.
Сила не могла исцелить его от этого горя, и со временем Лемюэль Гамон сам в этом убедится. Но это неприятное открытие может подождать, пока не стоит лишать его надежды.
— Ты очень уязвим и даже сам этого не сознаешь, — негромко сказал Ариман.
— Мой лорд?
— Скажи, что тебе известно о Великом Океане.
— Мне не знаком этот термин.
— О варпе, — подсказал Ариман. — Об Эмпирее.
— А, это... Не слишком много, — признался Лемюэль. Он набрал в грудь воздуха и, словно студент, опасающийся ошибиться, продолжил: — Это какое-то высшее измерение, царство эмоций, в котором космические корабли могут перемещаться быстрее, чем обычно. И благодаря ему происходит общение астротелепатов. Вот, пожалуй, и все.
— Все это верно, но Великий Океан предоставляет гораздо больше возможностей, Лемюэль. Это обитель Изначального Творца и источник энергии, которая движет все и вся. Это отражение нашей Вселенной, и мы сами суть его отражение. Все, что существует в одном мире, затрагивает и мир иной. И как всякий земной океан, он не лишен хищников. Твой разум, хотя и весьма неотточенный, ярким маяком притягивает к себе тех, кто рыщет в глубинах Великого Океана. Если бы я позволил тебе бесконтрольно применить твою силу, ты уже погиб бы.
Лемюэль судорожно сглотнул и положил на пол свой блокнот.
— Я представления не имел... — пробормотал он. — То есть я думал... Нет, я не знаю, что я думал. Я просто понял, что могу обращаться к участкам мозга, недоступным большинству смертных. Я видел свечение вокруг людей, их ауры, и научился их читать, понимать, что испытывают эти люди. Это верно?
— Совершенно верно. Это свечение, как ты его назвал, является эфирным отражением человеческих эмоций, их здоровья и силы. Аура — это тень любой живущей личности, отражение ее психики, ее отпечаток в течениях Великого Океана.
Лемюэль покачал головой и криво усмехнулся.
— Это нелегко понять, мой лорд, — сказал он.
— Я понимаю, — кивнул Ариман. — Я и не жду, чтобы ты все осознал прямо сейчас. Ты станешь моим Послушником, и с завтрашнего дня мы приступим к занятиям.
— У меня есть выбор?
— Нет, если тебе дорога жизнь.
— Значит, завтра, — сказал Лемюэль. — Как удачно, что я попал в Двадцать восьмую экспедицию, правда?
— Если я что-то и узнал наверняка за все долгие годы обучения, так это то, что в шахматной партии со Вселенной нет такого фактора, как удача. Твое присутствие здесь не случайно. Наше сотрудничество было предопределено. Я это видел, — сказал Ариман.
— Ты видел будущее?! — воскликнул Лемюэль. — Ты знал, что я сюда попаду, и знал, что все это произойдет?
— Много лет назад я видел тебя на улицах Просперо в одеянии неофита.
— На Просперо! — Аура Лемюэля вспыхнула от возбуждения. — А неофит — это одна из ступеней вашей иерархии, не так ли?
— Так, — подтвердил Ариман. — Правда, одна из самых низших ступеней.
— И ты это видел? Это должно произойти? Невероятно!
Ариман улыбнулся. Такая демонстрация силы всегда производила на смертных потрясающее впечатление, хотя зачастую оно сопровождалось испугом.
— Несколько лет назад я мог странствовать по Великому Океану, и моему взгляду открывались миры будущего, — пояснил Ариман. — Это не слишком сложный прием, ему могут обучиться даже смертные. Но прочесть потоки информации и отделить истину в хаосе видений под силу только самым опытным и одаренным провидцам.
— А я смогу этому научиться?
— Нет, — ответил Ариман. — Это невозможно без десятилетий обучения у Корвидов. Чтение многомерных структур Великого Океана и кристаллизация истины требуют двух мыслительных приемов. Во-первых, быстрого, точного и эффективного перемещения мысли от одного образа к другому — так, чтобы все мысли объединялись в одну; во-вторых, полной остановки процесса, когда одна из идей обращается в ничто. Я способен на это, поскольку обладаю эйдетической памятью, созданной величайшими технологиями забытых веков. У тебя этого нет.
