давеча повесил.
– А кто у нас господин Верхола?
– Дык начальник городской стражи. У вас, говорит, трактир большой, в нижнем городе самый лучший. Народу бывает много, всё больше приезжие. Вдруг узнает кто. Или сам преступник к нам забредёт. Всем половым приказано следить и приглядываться. Вот наши и приглядываются. Награда-то большая.
– М-да. Две сотни монет. Немало. Но только за живого. При аресте обращаться бережно, вреда не чинить.
– Чё? Правда, так написано?
– Ага. Вот я и думаю. Ежели он такой страшный преступник, что за него две сотни дают, отчего же брать живым и вреда не чинить?
– Пытать будут. Вызнать чего-то хотят. Небось он сокровище какое украл да спрятал.
– Вот оно что, – протянул ночной брат. Спокойный такой. Будто не о нём речь.
– А ещё у нас болтают, он её высочество принцессу украсть хотел. А другие говорят, самого наследника.
– Хм. Принцесса – это я понимаю. По слухам, она красавица. А наследник престола ему зачем?
– Енто политика, – солидно заметил мальчишка. – Не нашего ума дело. Рассчитываться будете, господин скоморох?
– Вот, получи. А это сверху, ежели от скомороха принять не побрезгуешь.
– Деньги не пахнут, – серьёзно ответил мальчишка.
– Где Бенедикт? – спросила Арлетта.
– Ушёл. Сказал – дела.
В руки Арлетте сунули тёплую кружку.
– На, попей горяченького. Как думаешь, какие у него дела?
– Мужские, – уклончиво ответила Арлетта. – Мы с ним давно договорились, я ещё совсем несмышлёныш была. Он уходит по делам, а я не боюсь, не плачу, сижу, жду.
– Поня-атно, – сказал ночной брат. Нехорошо так сказал, ехидно.
Но спорить, защищать Бенедикта Арлетта не стала. Не годится постороннего в их дела посвящать. Чинно встала, отряхнула юбку, чтоб не осталось крошек. Пихнула ногой Фиделио, дремавшего под столом в обнимку с громадным мослом.
– Надо идти спать. Завтра с утра работать.
– Надо, – согласился ночной брат. – Вот, держи, я тут пирогов набрал, чтоб с завтраком не возиться.
– Всю свою долю зараз потратил, – осудила Арлетта.
– Ничего. Будет надо – ещё добудем.
Ну ясно, ночной брат. Что с него взять. Деньги у них лёгкие, а страха и вовсе нет.
– Воровать пойдёшь? – прошептала она. Трактирную залу они уже покинули, но громко обсуждать такие вещи не стоило даже в пустом дворе, – на костылях много не наворуешь.
– Что я, дурак? – обиделся ночной брат. – Из-за такой мелочи страже попасться. Рисковать, так уж по-крупному.
Хромой вёл слепого довольно долго, но, в конце концов, дошли до повозки, влезли наверх. Спать Арлетте почему-то расхотелось. По привычке решила посидеть на козлах. И зря. Рядом на доске тут же уселся ночной брат. Завозился, пристраивая поудобнее больную ногу. И чего ему надо? Арлетта съёжилась, соображая, успеет ли быстро вскарабкаться на крышу повозки. Туда-то ему точно не залезть.
– Хорошо, – сказал ночной брат, – над холмом звёзды, на холме, в Верхнем городе огоньки. Луна выползает из-за колокольни.
Ударил колокол в городских часах. Семь… восемь… девять. Издали донёсся треск, резкое деревянное постукивание.
– Трещотки трещат. Значит, стража ходит. Не боишься? – ехидно спросила Арлетта. Может, испугается и уйдёт?
– Нет. Не боюсь. Слыхала же – брать живым, и даже бить воспрещается. Только я живым не дамся.
Сказал и замолчал. Надолго.
– Да что ж ты такое натворил? – не выдержала Арлетта. Нельзя, никак нельзя у ночного брата такое спрашивать, но уж очень припекло любопытство.
– Королевскую сокровищницу обокрал? Фальшивую монету гнали?
– Нет.
– Человека убил?
– Хуже.
– Стражника?
– Ещё хуже.
Арлетта даже рот приоткрыла в ожидании. Ничего хуже и опасней убийства стражников она придумать не смогла. Но ночной брат ожиданий не оправдал. Только и сказал:
– Век теперь не отмоюсь.
И замолчал снова.
Должно быть, любовался на луну и звёзды. Но Арлетта звёзд не видела, а любопытство грызло и кусалось, как оса в волосах.
– От чего не отмоешься?
– Доверяли мне. А я… слабаком я оказался, бабочка.
«Своих, значит, предал, – разочарованно подумала Арлетта, – тогда понятно, почему он в бегах. Хотя нет, опять ничего не понятно».
– Ерунда, – заявила она, – если бы ты своих предал, тебя бы не стража ловила, а совсем даже наоборот.
– Пусть лучше стража. Ночные братья меня бы давно нашли.
– Но всё-таки, что же? Что?
– Принцессу совратил и наследника престола хотел похитить.
– Да ну тебя, – разозлилась Арлетта.
Фыркнула и в один мах взлетела на крышу повозки. Принцесса в него влюбилась. Ах-ох. Па-адумаешь, красавчик на костылях.
Глава 7
В Студенце проработали четыре дня. Арлетта набила мозоли, ползая вверх-вниз по шесту. Подавали хорошо. Фиделио забавлял публику своими открывшимися талантами, ночной брат исправно стучал в бубен. Его жалели, часто бросали монетки к покалеченным, перевязанным ногам. Молодец Бенедикт, мастер гримировки. Даже из отпетого душегуба ухитрился сделать несчастную сиротку. Милостыню отпетый душегуб своей не считал, всё честно, до грошика, отдавал Бенедикту. Должно быть, жить подаянием ночному брату зазорно. Зато и долю свою от общего дохода брал без стеснения. Вроде бы это не милостыня уже, а заработанное. Хотя работать ночным братьям тоже как будто не полагается. В общем, Арлетта совсем запуталась.
На другой день в трактир не пошли. Такого расточительства Арлетта допустить не могла. Зато после работы, когда торг закрывался и продавцы норовили спустить остатки подвявшего, подпортившегося за день товара, собралась за покупками. Конечно, в незнакомом месте требовался поводырь.
– Фиделио!
– Куда это ты? – влез не в своё дело ночной брат.
– Пройдусь по рядам, возьму того-сего для ужина.
– Разбежалась, смотри, не споткнись. Я с тобой.
– С чего вдруг? Боишься, украдут меня?
– Боюсь, гнильё всучат. Не хочу жрать что попало.
Арлетта обиделась. Мясо или, там, ветчину с душком, творог кислый, сыр плесневелый она бы почуяла. Но вот сколько того мяса кладут по широкой торговой совести да сколько в нём костей, определить не могла.
Так что пошли втроём. С одной стороны толкался лохматый Фиделио, с другой, опираясь на Арлеттино тощее плечо, ковылял ночной брат. В любую минуту его мог кто-нибудь опознать. Бенедикт сказал, что персоны висят по всему городу. Но тому было вроде на всё плевать. Ночные братья, они такие, ничего не боятся.
Польза от него, конечно, была. Торговаться с таким, здоровым и наглым, совсем не то что со слепой девчонкой.
– Эй, тётка, ты чего кладёшь! Такую редиску сама грызи, если зубы целы. Она у тебя что, с прошлого года в земле зимовала? Ты вот этот пучок давай. Вот. Совсем другое дело. Маленькие, крепенькие, посмотреть приятно.
М-да. На нюх такое не определишь.
– Как это мясо не по карману? Это смотря где и сколько брать. А ну, пошли в мясной ряд.
Пришлось идти. А там новое веселье.
– Не, синих птиц я не ем. И вообще, это кура или кошка? Что-то шерсть у неё.
– Заткнись, охальник! Не для того я птицу щипала, что бы ты…
– Понял-понял. Не кошка. Крыска. Жирная какая! В амбаре ловили?
– Которую тебе? Вот эту? На, подавись. Себе в убыток отдаю.
– Р-р-р! – вступил в беседу Фиделио, радостно принюхивавшийся к редкой птице курице.
– Глянь, Хвиделия!
Арлетта вздрогнула. Голоса повстречавшихся на берегу ватажников до сих пор
