Лайон Де Камп - Драгоценности Траникоса

— Кто этот черный чужеземец? — спросила Белеза, и почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.

— Демон, которого я освободил своей алчностью и жадностью, не подумав о том, что он будет мучить меня целую вечность! — прошептал граф. Он растопырил свои длинные пальцы на крышке стола и взглянул на Белезу запавшими, странно блестящими глазами, однако у нее появилось ощущение, что он ее не видит, что он смотрит сквозь нее в мрачное полное мучений будущее.

— В моей юности при дворе у меня был враг, — сказал он больше для себя, чем для нее. — Он был могущественным человеком и стоял между мной и моими амбициями. В своей алчности к власти и богатству, я стал искать помощи у Черной магии и обратился к колдуну, который по моему желанию вызвал демона из мрака. Этот демон покончил с моими врагами, моя власть и мои богатства выросли и никто больше не мог состязаться со мной. Однако, я задумал обмануть колдуна в обещанном ему вознаграждении, которое должен был выплатить ему смертный, который будет нуждаться в его помощи.

Колдуном этим был Тот-Амон из Ринга, изгнанный из своей родной Стигии. Во время царствования короля Ментуфорры он бежал из страны. Когда Ментуфорра умер и на трон Люкура из слоновой кости взошел Ктесфон, Тот-Амон мог вернуться на родину, но он остался в Кордаве и постоянно напоминал мне о том, что я должен расплатиться с ним. Однако, вместо того, чтобы отдать ему обещанную половину моего состояния, я донес на него своему монарху, так что Тот-Амону не оставалось ничего другого, как только поспешно и тайно вернуться в Стигию. Там он быстро приобрел благосклонность нового правителя, а со временем также и огромное богатство и могучую магическую силу, пока не сделался настоящим правителем этой страны.

Два года назад, находясь в Кордаве, я получил известие, что Тот-Амон внезапно исчез из Стигии. А потом однажды ночью я увидел его дьявольское коричневое лицо, подстерегающее меня в темном углу зала в моем дворце.

Он не явился тогда лично, а послал свой дух, чтобы превратить мою жизнь в ад. На этот раз у меня для защиты не было короля, потому что после смерти Федруго и принятия регентства в стране, как ты знаешь, страна распалась на два лагеря и регент оказался во вражеском лагере. Прежде чем Тот-Амон появился в Кордаве во плоти, я бежал в море. К счастью, его власть имеет свои границы. Чтобы преследовать меня по морю, это чудовище должно оставаться в своем теле, один его дух не может странствовать по морям. Несмотря на это, при помощи своих жутких сил он, теперь выследил меня в этой глуши.

Он прибыл сюда, чтобы заманить меня в западню или убить меня как обычного смертного. Если он спрячется, его никто не сможет найти. Он невидимый, скользит в ночи и тумане, и ни замки, ни засовы не смогут его остановить. Глаза охранников он смежает сном. Он имеет власть над духами воздуха, гадами в глубинах и демонами мрака. Он может вызвать шторм, чтобы топить корабли и сравнивать дома с землей. Я надеялся, что мои следы растворятся в голубых волнах — но он меня выследил, чтобы жестоко отомстить мне…

Глаза Валенсо горели, когда он уставился в бесконечную даль сквозь завешанную коврами стену.

— Но я его перехитрю! — прошептал он. — Если он только не ударит этой ночью! Завтра под моими ногами уже будет палуба, и между мной и его местью снова будет лежать океан.

— Проклятье!

Конан, взглянув вверх, внезапно остановился. Моряки позади него тоже остановились двумя следующими вплотную друг за другом недоверчивыми группами, держа луки наготове. Они шли по старой охотничьей тропе пиктов, ведущей прямо на восток. Хотя они прошли всего несколько сот футов, берега уже не было видно.

— Что случилось? — подозрительно спросил Стромбанни. — Почему ты остановился?

— Ты что, слепой? Смотри!

На густых ветвях, нависающих над тропой, на них скалился череп, темное раскрашенное лицо, обрамленное пышными волосами, в которые над левым ухом было воткнуто перо птицы-носорога. Лицо это печально смотрело вниз.

— Я сам снял эту голову и спрятал ее в чаще! — пробурчал Конан и прищурившись, внимательно осмотрел лес. — Какой сукин сын снова повесил ее здесь? Это все выглядит так, словно кто-то силой пытается натравить пиктов на форт.

Люди мрачно посмотрели друг на друга. Новая дьявольщина, все это было так запутано и достаточно опасно. Конан вскарабкался на дерево, взял отрезанную голову и отнес ее в подлесок, где бросил в протекающий мимо ручей и посмотрел, как она утонула.

— Пикты, следы которых были видны вокруг этого дерева, не были из племени Птицы-Носорога, — объяснил он, вернувшись. — Раньше я достаточно часто подходил к этому берегу на своем корабле и немного познакомился с прибрежными племенами. Если я верно читаю отпечатки мокасин, это Кормонары. Я могу только надеяться, что они находятся на тропе войны против племени Птицы-Носорога. Однако, если между ними мир, они уже на пути к деревне племени Птицы-Носорога и скоро здесь разверзнется ад. Я, конечно, не имею никакого представления, как далеко находится эта деревня, но как только эти дьяволы узнают об убийстве, они помчатся по лесу как голодные волки. Для пиктов не существует худшего злодеяния, чем убийство одного из них, если он не носит боевой окраски, и вывешивание его головы на дереве, чтобы ее могли обклевать стервятники. Проклятые странности происходят на этом берегу. Но так бывает всегда, когда «цивилизованные» люди появляются в глуши. Они просто не способны вести себя иначе. Идем.

Двигаясь вглубь леса, люди ослабили мечи в ножнах и стрелы в колчанах. Люди, привыкшие к простору моря, неуютно чувствовали себя среди незнакомой им зеленой чащи леса, путались во вьющихся растениях, которые все время мешали им. Тропа извивалась как змея, так что большинство моряков не могло понять, в каком направлении находится берег.

Но Конан беспокоился не из-за этого. Он снова и снова изучал тропу, пока, наконец, не пробормотал.

— Кто-то прошел по ней незадолго до нас. И этот кто-то носит сапоги и незнаком с лесом. Быть может, он именно тот глупец, который нашел череп пикта и снова повесил его на дерево? Нет, это не мог быть он, иначе я обнаружил бы под деревом его следы. Но кто же это был? Кроме следов пиктов, которые я уже видел, я больше не обнаружил ничего. Кто же этот парень, который прошел здесь перед нами? Может быть, один из вас, сучьих детей, почему-либо отправил сюда своего человека?

Как Стромбанни, так и Зароно горячо отрицали это, подозрительно и недоверчиво поглядывали друг на друга. Ни один из них не мог прочитать следы, на которые указывал Конан, едва видимые отпечатки на лишенной травы плотно утоптанной тропе, которые оставались скрытыми от их глаз.