Бэтмен смотрел на него ещё несколько секунд — за это время Джонатан окончательно потерял весь задор — и наконец сказал:
— Спасибо за помощь, Джонатан. Пожалуйста, дай мне знать, если вспомнишь ещё хоть что-то.
— Да-да, конечно, — забормотал тот. — Я постараюсь…
Бэтмен и не ожидал получить здесь какую-то внушительную улику. То, что Джонатан Крейн пытается удержаться от преступлений и связей с криминальным миром, он уже знал и так.
Ключевое слово — «пытается». При успехе не атаковал бы газом. Поэтому Бэтмен рассчитывал, что какую-то мелочь тот в итоге выложит, сам того не подозревая.
Но увы. Хотя надо будет всё как следует обмозговать. Да и совсем бесполезным назвать нельзя: Джонатан не поставлял никому взрывчатку, зато кто-то снабжает как минимум Эдварда Нигму.
Создателей и поставщиков взрывчатки в Готэме не так уж и много. Слишком хорошо работает сапёрская служба, слишком серьёзные законы были наконец-то введены, слишком непрактичным стало само её применение. Харви действительно разрабатывал её, но рассказывал Брюсу, что делал это преимущественно про запас и особо не увлекался. Джокер совсем другое дело, но тот контролировал процесс настолько, что с попаданием в Аркхэм всё замирало.
Получается, есть кто-то ещё. Либо, как вариант, Крок под землёй умудрился наладить собственное производство. Верится в трудом: нищие, конечно, далеко не глупы, среди них немало образованных людей, волею обстоятельств лишившихся дома, но обустроить работающий цех взрывчатки незамеченными — это совсем другой уровень. Брюс Уэйн давно пытался помочь им, уговорить власти и тут обустроить специальную программу, но те с преступниками-то долго тянули время, а против нищих вообще были настроены критично.
Капитолий Готэма не понимал одну простую вещь: тех, кого вы отталкиваете, мигом подберёт кто-то другой. И даст им бомбы. А с последствиями придётся иметь дело простым жителям, полиции — и Бэтмену.
Надо будет подключиться к полицейской волне и разузнать, куда те отвезли нищих — хотя наверняка оставят в пустующих камерах Аркхэма. И вовремя вмешаться в их судьбу, попытаться как-то связать их с программой Харви, которую теперь нужно будет тащить на себе. Заодно послушать, не засекут ли они первыми предстоящее убийство Джокера, если то в самом деле прогремит на весь город.
Но пока ещё пара визитов.
Глава 8
Пингвин жрал.
Он хватал куски жареной курицы, запихивал их в рот и мгновенно перемалывал, словно кто-то в любой момент мог украсть добычу. Пингвин не признавал другого способа есть, и именно это бесило его на всех званых вечерах: превращение еды в идиотизм. Маленькие кусочки, есть как можно медленнее, только в определённое время, к пище нельзя подходить сразу, и мяса не будет, потому что у хозяйки диета, оно немодно и блюдо низшего класса. В такие минуты Пингвину хотелось убивать.
Но сейчас он в своём доме, и никто не указ. Можно одному сидеть за столом, рассчитанным на сорок человек, завтракать ещё дымящимися кусками мяса на золотых блюдах, запивать вином из серебряного бокала и наслаждаться картиной, висящей над базальтовым камином.
Самой картиной Пингвин не восхищался — какая-то мазня из пятен и фигур, в которой лишь отдалённо угадывался человек. Но это была мазня очень модного художника (его имя Пингвин даже не потрудился запоминать), он утверждал, что та обладает каким-то символизмом, многие считали почётным вешать его картины у себя дома, и Пингвин не отставал. В таких вопросах никогда нельзя отставать. Если ты не приобретёшь эту картину, то все подумают, что у тебя нет денег. Или, ещё хуже — нет вкуса высшего общества. А коли так, то многие двери окажутся закрыты.
Пингвину нужны были эти двери. Он потратил кучу денег на то, чтобы очистить своё имя и сделать вид, будто больше не нарушает закон, и теперь мог полноправно претендовать на пост в капитолии. А там уж развернётся только так…
Что-то звякнуло, и Пингвин насторожился. Мгновенно проснувшаяся паранойя зашептала, что это неспроста; он проглотил шмот мяса, снял жирное тело со стула, подхватил стоявший у стола зонтик и прислушался.
Звук не повторился, но это ещё ничего не означает. Пингвин засеменил к пульту охраны и протянул руку, дабы нажать на кнопку вызова. Охранники должны стоять сразу за дверью, мгновенно войдут…
— Не рекомендую, Освальд.
От этого голоса душа ушла в пятки. И колени задрожали. Пингвин сглотнул, опасаясь повернуться и всё ещё тянув руку к пульту. Если он вызовет охрану, то… как в прошлый раз, когда Бэтмена так и не смогли поймать, зато особняк разгромили на сумму…
— Я хочу лишь поговорить, Освальд.
Пингвин ещё раз сглотнул, желудок будто мгновенно переварил всё мясо и теперь трясся в опустошении. Но затем нашёл в себе силы, опёрся об зонтик и повернулся.
Бэтмен стоял рядом со столом — высокая, тёмная, закутанная в плащ фигура, от вида которой ноги опять подкосились. Пингвин установил максимально параноидальную и наполовину нелегальную систему охраны, лично проверил каждое звено, окутал ею абсолютно весь особняк, и тщетно. Потому что Бэтмен всё равно нашёл проход, всё равно добрался до тебя.
Прекрасно зная, что именно ты сделал.
И его не получится подкупить. Не получится убить. Не получится подчинить. Его не волнует, в какие дома ты вхож, какая картина висит у тебя на стене и как блестят вазы на постаменте у лестницы. О нет, его интересует совсем другое — то, что не должно вылезать наружу.
— Освальд, — Бэтмен взял разговор в свои руки, ибо Пингвин не мог вымолвить не слова. — Ты ведь знаешь, что происходит в городе? Что Убийца Крок, Виктор Зас, Двуликий и Джокер убиты?
Джокер? Джокер??? Про остальных трёх Пингвин знал, но Джокер? Этот мерзкий клоун с его отвратительным хохотом, жуткой улыбкой и полным равнодушием к богатству наконец-то сдох? Пингвин чувствовал, что его охватывает ликование.
— Это ты его убил? — он даже сумел сказать целую фразу.
— Нет. Я не знаю, кто это сделал, но знаю, что теперь он ведёт охоту за другими. За тобой.
Пингвин поверил. Сходу взял и поверил. Когда Бэтмен приходит к тебе домой, прорывается сквозь
