— Да я-то, хороший парень Матвей Гумилев, вам верю… Но офицер «Беллоны» во мне обязан задаваться разными неудобными вопросами, вы понимаете?
— Так вы офицер «Беллоны»?! — ахнула Анна и прикрыла ладошкой рот.
Похоже, она только сейчас осознала этот, в общем-то, очевидный факт. О котором, помимо всего прочего, свидетельствовала приметная нашивка с эмблемой бригады на левом плече скафандра Гумилева, не говоря уже об окраске его «Скорпиона».
Непонятно, чем кончился бы их разговор, если бы в него не вмешался капитан Чубов.
— Эй, на барже! — раздалось в наушниках у Матвея. — У меня хорошие новости!
— Неужели в космосе перед нами болтаются два свеженьких и совершенно ничейных ускорителя «Нерпа»? — не удержался Гумилев.
— Ну почти, — ухмыльнулся Чубов. — Появилась связь с «Римским-Корсаковым»!
— Здорово. Но что нам это дает?
— Это нам дает то, что всю информацию о происшествии и боестолкновении с пиратами я уже донес до Сазонова.
— А он?
— Он велел сдать нашу красу девицу по имени Анюта конвою ЮМ-19, который следует, как явствует из его шифра, с орбиты Юпитера на Марс. Нам с тобой предписано состыковаться с тяжелым газовозом «Дэн Сяо Пин». После чего передать девушку и «черные ящики» с борта яхты лично капитану Ян Вэю. Из рук в руки.
— Но зачем? На «Римском-Корсакове» ей будет по крайней мере не хуже, чем на газовозе. У нас, в конце концов, есть бассейн с имитацией волн… И настоящая русская баня!
Чем больше Матвей говорил, тем яснее понимал, что расставаться с Аней ему совершено не хочется. Почему? Когда он успел к ней привязаться? Ответов на эти вопросы он, конечно же, не знал.
— Газовоз следует на Марс. Он отвезет девушку к родителям. И вообще: это приказ, лейтенант. А значит, обсуждать тут нечего.
— Вас понял, — стараясь не выдать своего разочарования, буркнул Матвей.
Когда Чубов отключился, Матвей повернулся к Анне, чтобы сообщить ей новость. Но оказалось, что девушка… уснула!
«Бедняжка. Попала в такую передрягу», — бросив на Анну исполненный неожиданного умиления взгляд, Матвей нехотя вернулся к своим служебным обязанностям.
До встречи с газовозом «Дэн Сяо Пин» оставалось сорок минут.
Чтобы провести это время с толком, Матвей решил хотя бы бегло ознакомиться с содержимым «черных ящиков» яхты.
Записи первого «ящика» оказались невыразимо скучными — показания приборов, переговоры с диспетчерами, орбитальные эволюции яхты вокруг Ио.
Все, что могло заинтересовать офицера «Беллоны», хранилось во втором. Как пиратам удалось подобраться к яхте незамеченными, «черный ящик» не показывал. Но, что случилось после того, как они все-таки подобрались, Матвей увидел…
…Уже знакомый Матвею ходовой мостик. В кресле сидит… нет, не капитан. По-видимому, несущий вахту бортмеханик.
Двери распахиваются настежь. На пороге — двое людей с автоматами.
Нападающие одеты в крайне непрезентабельные легкие скафандры упрощенной конструкции. При этом шлемы скафандров снабжены мощными, но лишенными каких-либо защитных напылений, а потому совершенно прозрачными бронестеклами.
Несмотря на это, лица пиратов не просматриваются — они закрыты черными масками с прорезями для глаз.
Понятливый бортмеханик встает из кресла, поднимает руки вверх. На него надевают наручники.
«Где капитан, уважаемый?» — достаточно вежливо осведомляются пираты на прекрасном русском языке.
«Я не знаю… Я правда не знаю!» — говорит «уважаемый» бортмеханик и мгновенно получает под дых кулаком. Как видно, в знак уважения.
…Мужчина в капитанской куртке и с седым клином бородки в машинном отделении. Перед ним — узел, где перекрещиваются разнокалиберные трубы. Со всей очевидностью часть из них относится к системе охлаждения реактора. Остальные подают топливо на маршевые двигатели.
Мужчина в капитанской куртке настроен решительно. Он быстро перебрасывает вверх-вниз рычаги на оранжевом пульте ручного управления системы охлаждения.
В результате его манипуляций бортовая диагностика впадает в панику. Слышен синтезированный женский голос: «Внимание! Дефицит хладагента на главном реакторном блоке — девяносто процентов! Перегрев главного реакторного блока! Требуется немедленно повысить подачу хладагента!»
Мужчина в капитанской куртке горько усмехается в камеру. И, вытянув из кармана трубку, с преувеличенной сосредоточенностью раскуривает ее.
«В бездну — на ровном киле», — вот что отчетливо прочитывается на его мужественном породистом лице.
В ожившем динамике внутрикорабельной трансляции раздается голос человека, тщательно скрывающего тревогу.
«Георгий Андреевич! Будьте благоразумны! Мы гарантируем вам и всем пассажирам яхты полную личную безопасность! Прекратите перегревать реактор! Это прекрасная яхта! Из-за ваших преступных действий она погибнет!»
Капитан презрительно улыбается. Молчит…
…За круглым столом в центре кают-компании трое: два лохматых парня откровенно студенческого вида и девушка с волосами, заплетенными в две косички. В красивом лице девушки есть что-то порочное. Четвертое кресло рядом с девушкой пустует.
«Это кресло Анны», — понимает Матвей.
Рядом с каждым из ребят стоит по банке кукурузного пива. Судя по складу пустой алюминиевой тары под столом, пивная вечеринка началась отнюдь не только что. В руках у всех троих — карты.
«Девять третьих!» — торжествующе объявляет девица с косичками. («Преферанс», — заключает Матвей.) «Десять без козыря!» — не скрывая ликования, перекрывает ее заказ вихрастый блондин.
В этот волнующий миг двери кают-компании раскрываются и в нее вламываются четверо пиратов самой грозной наружности: двое уже знакомых, с мостика, и двое новых. Судя по лицам картежников, все они до крайности напуганы, и даже неясно, чем больше — присутствием посторонних людей на борту или оружием в их руках.
«Вы — Анна Петровская?» — спрашивает самый рослый пират у девушки с косичками.
«Д-да…» — отвечает та, роняя на стол карты. («Она представилась Анной, губернаторской дочкой, в надежде, что эта ложь спасет ей жизнь», — догадался Матвей.)
…Камера, установленная в стыковочном шлюзе, показывает, как выводят пятерых: стюарда, бортмеханика, лже-Анну и двоих парней-преферансистов. Мужчины в масках выносят ценности: судовые документы и деньги из вскрытого капитанского сейфа, личные вещи пассажиров (включая пакет с изумрудами) и содержимое бара кают-компании. Последнее издает отчетливый мелодичный звон…
Матвей не жаждал смотреть на последние секунды жизни отважного капитана, запечатленные бездушной камерой. Ведь они, увы, обещали быть страшными, надрывающими душу: смельчак наверняка либо сгорел, либо сварился заживо. Но не смотреть он как офицер «Беллоны» не имел права.
