- А еще полевую кухню достать можешь?
- Какую тебе?
- Возимую. Ротную. Прицеп.
Мастер отошел недалеко. Куда-то позвонил по мобильнику. Вернувшись, сказал.
- Радуйся. Прямо сейчас в наличие есть переносная КП-30 - на отдельный взвод или блокпост. Она всего 100 килограмм весит. Одновременно готовит первое, второе и кипяток. И буксируемая ротная полевая кухня КП-130. Но деньги хотят сразу и налом.
- Нет проблем, - ответил я. – Пусть привозят. Лишь бы агрегаты рабочие были и комплектные.
Что-что, а с деньгами у меня проблем пока нет.
Домой - на Тамань, - к вагону, приехал с полевой кухней на прицепе. Вторая – переносимая полевая кухня тряслась и гремела в кузове пикапа. Полевую хлебопечку пока оставил в автомастерской – завтра заберу. А то фаркоп у меня только один.
Возле состава Тарабрин собрал целый конно-бычий обоз, который загружали чем-то из теплушек и куда-то вывозили. Освобождали для меня временные склады. Будет куда завозить необходимое на будущий сезон. А необходимого барахла набиралось – мама не горюй.
Полевая кухня оказалась марки КП-125, а не КП-130, да и ладно – разница всего в пяти порциях. А где на 125 рыл готовят, там и 130 прокормятся. А если готовить только одно блюдо, типа кулеша жидкого, то и все 250 человек харчиться могут разом.
Тарабрин мою новую машину похвалил. Но на кухни сказал, что это лишние хлопоты. Баловство.
- Костер и казан – люди сами себе сготовят, не маленькие.
- Завтра еще хлебопечку полевую привезу, - сказал я, – на всех разом хлеб печь.
- Ох, Митрий, можно подумать, что у людей баб нет для этого, - вздохнул Тарабрин. – Сготовить еду некому.
- Так они с бабами ко мне на стройку припрутся? – округлил я глаза. – Это мне не только работников, но и их баб кормить придётся. Мы так не договаривались. И что-то я не видел баб в артели каменоломщиков, что ты в Аджимушкай отправлял.
- Так то - на зимовье, - ответил Тарабрин таким тоном, что это все это и так знают.
- Степаныч, слушай мое слово. Кто на постоянное жительство со мной в Крым – пусть с бабами и детьми приезжают. А кто только на сезон трудником – будьте любезны, своих присных дома оставлять.
Опять Москва ««осевого времени»». Забрал свою полевую хлебопечку в автомастерской и скатался на склад той фирмы, у которой кухни покупал. Адрес был на врученной мне, после оплаты, визитке. Так что посредники в данный момент мне не понадобились.
И не зря съездил.
Взял у них еще одну взводную кухню в запас – мало ли какая подкомандировка от моего ««крымской зоны»» образуется. Там тоже народу питание организовывать придётся.
Договорился о поставках спиралей Бруно. С длительного хранения. Оцинкованных.
И, походя, прихватил пару армейских утеплённых палаток на 85 человек казарменного содержания каждая. Строителям чтобы было, где ночевать. Записал в поминальник важный вопрос с добычей кроватей и матрасов с подушками для них же.
Обещали мне квази-армейские торгаши подготовить к весне миски-ложки, фляги и котелки на 150 организмов. Ремни брезентовые. Верхонки. Шанцевый инструмент сапёрный.
Выбор был большой – только плати, но это попозже, ближе к весне понадобится.
Пытались втюхать еще полевой кипятильник на 100 литров, но его класть уже было некуда – весь кузов забит. Хотя вещь нужная. Бачки еще с кружкой на цепочке для кипяченой воды внедрить бы в наш быт, что под замком около ««грибков»» с часовыми в летних лагерях моей сапёрной роты всегда стояли.
А то, припоминаю, Крым, да вообще юг России, при царях холерой славился.
Не успел оглянуться – уже Рождество. А я все это время так и таскал по мелочи из разных времен - то одно, то другое, пока все теплушки под потолок не забил.
Рождество праздновали у Тарабрина, перед этим отстояв службу в церкви в станице Таманской.
Наконец-то я увидел весь местный бомонд - в основном состоявший из крепких хозяйственных мужиков – старост станичных, но которых по их виду так и порывалось обозвать атаманами, и местной интеллигенции – врачей и священников. Так что пир ««с первой звездой»» у Тарабрина был статусным мероприятием.
Меня Тарабрин посадил рядом с собой, отчего я поймал несколько ревнивых взглядов. И понял некоторые скрытые мотивы отправки меня отсюда через пролив.
Понятно. Пришлый боярин заезжает старые роды. Женился, породнившись с церковниками, детей заведет. И подвинут мои дети кое-кого в местной иерархии вниз. А церковь только пособит этому.
М-да… Ста лет не прошло, а русский народ уже возрождает местничество. И единственный сдерживающий фактор – долголетие первого лица.
А так знакомый до боли ««закон курятника»» - поклонись высшему, столкни ближнего, насри на нижнего.
И в вековечной мечте русского крестьянина – Беловодье, всё повторяется так же, как и на старой Руси. Как от отцов и дедов заповедано. Народ тот же самый. Так почему должно быть по-другому?
Познакомился, наконец, со старшим братом жены – отцом Велизарием, что окормляет свою паству на реке Лабе, а тут оказался по случаю у епископа. Темрюк рядом – как не заехать к сестре? Крепкий мужиком лет сорока. С большой окладистой бородой и длинными волосами, заплетенными в косу. И глазами записного хитрована.
После первой же совместно выпитой чаши с медовухой, стал меня шурин склонять к тому, чтобы взял я к себе в Крым одного из братьев Василисы – своим священником на завод. И, насколько я понял, с прицелом на Крымского епископа. Вслух этого не прозвучало, но подразумевалось. Не первый раз живу, чтобы не понять таких намёков. С другой стороны – священник нужен. И мало ли какого вредного пердуна пришлют. А пришлют обязательно. Лучше родня.
Ничего не меняется. ««Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, то, как не порадеть родному человечку»».
С ходу решать ничего не стал. Просто пригласил через него всех братьев жены к себе в гости. Там и посовещаемся о делах наших скорбных без посторонних ушей.
- Куда в гости? – пробасил Велизарий. – У тебя пока и хаты-то нет.
- Да в поезд, - ответил я. – Больше пока некуда.
Вот и сколачивается клан.
А ты как думал?
В одиночку среди родственно-семейно-родовых отношений проскочить?
Шалишь!
Скопом стопчут и схарчат без соли.
Вопрос с кроватями решился просто. Нашел в начале девяностых под Клином заброшенный и основательно разграбленный пионерлагерь от закрытого уже московского завода. Только железные кровати и остались. Окна и те битые. Остальное всё уже растащили. Там даже сторожа не было.
Мы и вынесли оттуда две сотни кроватей - нам будет достаточно на первое время. Даже с продавленными панцирными сетками брать не стали. Половину теплушки ими забили уже в разобранном виде.
Матрасы там уже украли до нас. Но сделал я в одном кооперативе в 1980-х заказ на сенники, каковыми мы в археологических экспедициях обходились. Думаю, мужики от сохи не больше привередливы, чем московские студентки. А солома ни разу не проблема. Только в первый раз ее и завезти придётся. А дальше своя вырастет.
После решения основных вопросов обеспечения быта, возил от квази-интендантов списанный шанцевый инструмент с длительного хранения, умывальники алюминиевые с соском, вёдра, косы и грабли. Хозяйственное мыло ящиками.
Достал ручной станок дранку лущить. Новенький. А воск в Беловодье найдём. Вот и решена проблема с кровлей. Не андулин же с металлочерепицей мне в прошлое таскать ««патриком»».
Следовало подумать о большом грузовике – весна приближается, потребуется колючую проволоку тягать в бухтах. Много.
И тут Тарабрин предложил мне съездить с ним в отпуск. В конце февраля.
