— Он мой, Лилит, — угрюмо произнес стигиец. — Распоряжаться жизнью киммерийца могу только я.
Женщина-змея косо посмотрела на него и прошипела:
— Тебя, стигийский шакал, я вижу насквозь. Ты хочешь принести в жертву Отцу Сету сильнейшего из слуг Митры, чтобы вновь расположить к себе Великого Змея. Но и у меня есть виды на киммерийца…
Договорить она не смогла.
От сильнейшего удара в спину королева зашаталась. Из груди ее показался окровавленный бронзовый наконечник копья. Зашипев, Лилит рухнула на пол и забилась в предсмертной агонии. Подняв глаза, Тот-Амон увидел, что в зале появилось несколько огромных амазонок.
— Клянусь дубиной Мамаджамбо! — воскликнула принцесса Нзинга, пытаясь выдернуть свое копье из корчащегося тела. — Мы пришли сюда вовремя!
В зал вбежали седобородый Троцеро и его черные воины. Едва завидев генерала, Нзинга закричала:
— Это место заколдованное! Издали скала эта казалась черепом, стоящим посреди мертвого поля, когда же мы подошли поближе, то оказалось, что идем мы не по камням, а по зеленому лугу, и не каменный череп перед нами, а прекрасный дворец! Я как увидела, что эта тварь хочет убить белого короля, тут же ее и прикончила. Теперь же я стою и думаю: может быть, все это тоже неправда? Может быть, нам все это только кажется? Тут еще и старик какой-то…
— Да это же сам Тот-Амон! — изумленно воскликнул Троцеро.
— Вот уж никогда бы не подумала, — удивленно пробормотала амазонка и перевела взгляд на извивавшееся у ее ног тело со змеиной головой. — А это что еще за чертовщина?
— Змея, которая умеет говорить, — еле слышно ответил ей внезапно побледневший Троцеро.
Схватившись за рукоять меча, принцесса сделала шаг назад.
— Как у тебя только язык повернулся, старик! Ты хочешь сказать, что они существуют на самом деле?
— Посмотри на нее повнимательнее, — тихо ответил аквилонец. — Смотри! Она меняется прямо на глазах!
Амазонка перевела взгляд на пол, но тут же зажмурилась. Ничего более омерзительного она еще не видела.
И тут из-за колонн раздалось шипение. В зал вползали десятки змей. Теперь внимание аквилонского генерала и амазонки было приковано только к ним.
Бой обещал быть жестоким и долгим. Сразив очередную змею, генерал окинул взглядом зал и остолбенел. Ни Конана, ни Тот-Амона в зале не было, они как сквозь землю провалились.
Конан неожиданно проснулся. Он пробуждался легко, словно кошка, почувствовавшая приближение врага. Эту способность он унаследовал от предков, и выручала она его уже не единожды.
Он лежал совершенно недвижно, пытаясь понять, где же он находится. Воздух пах морем, где-то совсем рядом шумели волны.
Он слегка приоткрыл глаза. Небо было усыпано мириадами звезд. Ярко сияла луна, и в свете ее хорошо были видны темные скалы и бесконечная ширь неведомого края. Казалось, что он лежит на самом краю света и созерцает океан вечности…
Конан резко вскочил на ноги и стал озираться. На скале, возвышавшейся над ним, стоял человек. В свете луны мантия его казалась серой. К своей костлявой груди он прижимал неведомый талисман, поблескивавший изумрудным светом.
— Мы снова встретились, киммерийский пес! — раздался голос Тот-Амона.
— Это наша последняя встреча, стигийский шакал! — проревел в ответ Конан.
Он не спешил нападать на стигийца, понимая, что голыми руками одолеть всесильного мага он не сможет. Конан был озадачен: пока он спал, Тот-Амон мог убить его, но вместо этого маг почему-то приказал своим демонам перенести его на этот дикий берег.
Словно услышав его мысли, Тот-Амон тихо заговорил. Он говорил долго; голос его постепенно креп, и в нем начинали звучать знакомые Конану властные нотки. Киммериец безмолвно внимал ему, сложив на груди свои могучие руки.
— Богам было угодно, чтобы ты стал ловцом, а я твоей добычей. Ты охотился за мной по всему миру. Ты лишил меня союзников. Вместе с пьяным друидом ты уничтожил великое братство Черного Круга. За год до этого ты смог повергнуть всесильную Белую Руку. В Зембабве боги вновь были на твоей стороне. После этого идти мне было уже некуда.
Конан безмолвствовал. Маг вздохнул и продолжил:
— Здесь, на краю света, живут те, кто до прихода человека правил этим миром. Именно здесь находится последняя цитадель древнего змеиного племени. Появившись на земле, люди тут же стали воевать со змеями и истребили бы их, если бы те не прибегли к магии, позволившей змеям скрыть от людей свой истинный облик. Твой предок Кулл Завоеватель проведал об этом, и тогда змеиный народ был истреблен окончательно. И все же нескольким змеям удалось уцелеть. Я давно знал о том, что они скрываются именно здесь, на краю света. Я знал и о том, что они все еще хранят надежду отвоевать у людей то, что, как они считают, должно принадлежать им по праву. Именно они даровали мне знание, позволившее мне стать наместником Сета на Западе. Я должен был низвергнуть всех ваших богов и вернуть в мир истинную веру. Место Митры, Иштар и Асуры должен был занять Великий Сет. Произойди это, и я стал бы правителем всего этого мира, мои учителя змеи этому уже не смогли бы помешать. Все шло как нельзя лучше, пока не появился ты. Я до сих пор не понимаю того, как тебе удалось сорвать мои планы. Ты не жрец, не пророк и не волшебник. Ты всего-навсего грубый невежественный варвар, каким-то чудом оказавшийся на самом гребне судьбы. Впрочем, возможно, твои западные боги и не столь примитивны… Я не знаю, что за сила стоит за тобой, но тебе удалось не только лишить меня власти над миром, но и обратить меня, величайшего мага земли, в жалкого беглеца… Но не все еще потеряно! Я принесу твою бессмертную душу в жертву Великому Сету. Ты не представляешь себе, сколь грандиозна эта жертва! Великий Змей тут же вспомнит о своем преданном слуге и вернет ему свое расположение! И тогда я соберу змеиное воинство и пойду войной на презренное царство людей!
Конан взревел и, в два прыжка достигнув вершины скалы, схватил мага за горло. Они упали вниз, на плотный влажный песок.
Странной и страшной была эта битва воина Света и воина Тьмы. В эту минуту на краю света решалась судьба мира.
Бросок Конана застал стигийца врасплох. Тело его было старым и дряхлым, ответить силой на силу он уже не мог. Но у него было оружие совсем иного рода. Едва пальцы киммерийца легли на его шею, маг легко дотронулся до лба Конана сверкающим камнем.
Лба киммерийца коснулось легкое прохладное дуновение, и тут же ледяная игла впилась ему в сердце. Он стал терять сознание, чувствуя, как коченеет его тело. Холодные волны тьмы увлекали его за собой. Эти черные беспросветные воды поглотили его тело и теперь боролись с его душой, кружившей во мгле таинственным вихрем.
