— Сначала волколюды нас добром приняли, даже в Лес пускали, но требовали закон лесной блюсти, дерев не рубить и зверье не губить. Учили, как правильно грибы-ягоды собирать, урона Лесу не нанося. Давали нам мясо — они-то сами охотятся, но не как люди, на всех подряд, а выбирают послабее зверя, от которого и потомство вряд ли выживет — а мы им, в обмен на мясо, хлеб несли. И хворост давали… А вот деревья в самом Лесу рубить не позволяли вовсе! Но тогда еще и вне границы Великого Леса было много, чего срубить, из чего дома строить… Двести лет мы в мире с ними прожили. Бывало, люди уходили в Лес жить, выбирали себе в пару волколюда. Бывало — волколюд выходил из Леса. Но это — реже… Они света не любят, им привыкать долго надо к тому, что солнышко прямо в лицо светит, а не сквозь толщу листвы, как в Лесу! Так вот, двести лет — в мире, а потом — князь Лагода за отцом престол унаследовал, и вздумалось ему на Великий Лес войной пойти, чтобы больше не по лесным законам охотиться или, там, дерево рубить, а как самим захочется! О том, чтобы к океану рваться, как нынешний князь… Такой мысли у него, пожалуй, не было. Просто — не желал терпеть волколюдов и законов их в своей, как он считал, земле! Оно и правда, если бы удалось Лес захватить, будины богаче зажили бы, свободнее — за счет охоты, да и древесина такая едва ли не на вес золота пойдет, если гиперборейцам на корабли ее продавать! Только — не знаю, на долго ли! И что бы дальше делали, когда бы весь Лес и всю живность в нем извели бы под корень… Но то — не мне судить! Да и не вышло покуда… А Лагоду загрызенным в собственной постели нашли, вот так-то!
Старик рассмеялся и подмигнул, но Ронан не понял его радостного намека.
— Так скажи мне, Бажен, прав-то кто изначально был?
— А это как взглянуть… Они, вроде бы, хозяева в Лесу и законы у них, вроде бы, для Леса — самые правильные. А мы, вроде бы, пришлые, прижились здесь из милости, да и начали на хозяев нападать. Но, с другой стороны, они ж — нелюди! А имеет ли право нелюдь-оборотень по земле ходить, и, мало того, ходить, но еще и законы свои диктовать людям, ущемлять людей в их желаньях и нуждах?
Ронан вспомнил слова князя Брана и то, как он во всем согласился тогда с князем… Но сейчас — он не мог бы твердо сказать, кто же прав! Много на земле всяких тварей, помимо людей да зверей. Есть еще цверги, дворксы, сайкары, драконы, те же волколюды и прекрасные альвы… И у всех — свои законы и свое право на жизнь! Но он-то человек… Он о людях, себе подобных, и должен думать, а не о Высшей Справедливости по отношению к каким-то там волколюдам! Или — к каким-то там альвам… Но при этих мыслях его затопили детские воспоминания и эта старая тоска, он вспомнил темно-зеленые глаза и мягкую шерсть тигрицы-оборотня… Нет, он не мог решить! И он молчал.
— Я считаю, что человек должен защищать свое право на жизнь и на благополучие… Защищать всеми способами, ему доступными, и ото всех, кто осмелится покуситься! Пусть волки защищают волчат, а я буду защищать детей человеческих! — твердо сказал Иссахар, поднимаясь с лавки и кланяясь старику.
Ронану оставалось только последовать за другом.
В молчании возвращались они к Гелону. Уже смеркалось, поля опустели, над горизонтом догорала узкая полосочка малинового заката. Теперь уже Ронана ничто вокруг не радовало, напротив даже, ему было грустно и скверно. Он никак не мог хотя бы для самого себя найти решение этого вопроса… Он не мог избавиться от сомнений. А сомневаться в правильности своих действий варвар Драконоборец так и не привык! С одной стороны — князь будинов и его правда. С другой стороны… С другой стороны — не только волколюды и Великий Лес, но и все остальные «нелюди», чудесные обитатели этого огромного мира, а с ними и Луириль, владычица Асгарда!
…Свистнула стрела. Пролетела возле самой щеки, обдав ветром! Вторая, третья, четвертая… Стреляли не в него и не в Иссахара — их доспехи простыми стрелами не возьмешь! — нет, невидимые лучники расстреливали коней! Один конь рухнул на колени, забился на земле, путаясь в упряжи… Другой — взвился на дыбы, закричав от боли, и рванулся вперед!
Повозка перевернулась. Ронан едва успел укрыться за ней от новой лавины стрел… А из полутьмы, с обочины дороги поднимались им навстречу хищные серые тени!
— Иссахар! Жив?
— Пока еще жив… Их не меньше двадцати!
Ронан поднялся, выхватив меч и наматывая плащ на руку, вместо щита… Иссахар привычно встал за спиной командира — спина к спине! — и биться насмерть…
Ронан даже не успел разобрать, кто же напал на них. Подумалось — волколюды — но через миг это было уже не важно, потому что первые двое нападающих вспрыгнули на перевернутую повозку… Свистнул меч, раздался короткий вскрик и на лицо Ронана брызнули горячие капли крови. Счет был открыт!
Вряд ли ночные убийцы смогли бы легко разделаться с Ронаном и Иссахаром, будь они даже на открытом месте и без доспехов, а здесь была еще и опрокинутая повозка, еще живые, напуганные лошади, отчаянно ржавшие, бившие копытами, — убийцы бестолково метались вокруг, Иссахар и Ронан ритмично размахивали мечами, как на уроке фехтования в школе гладиаторов! Но даже жестокие аристократы в Кемете не выпустили бы на арену двадцать воинов против двоих: это был бы уже не бой, это было бы убийство! Впрочем, то, что происходило сейчас, было именно убийством. Подлым убийством под прикрытием ночной темноты… Только жертвы все еще не спешили умирать!
Вот один из нападавших спрыгнул с повозки прямо на Иссахара — кеметянин принял его на острие своего верного меча, того самого, которым Иссахар убил хозяина школы гладиаторов — Ронану показалось даже, что он услышал стук рукоятки, коснувшейся груди негодяя, пронзенного насквозь… Еще одному, так же взобравшемуся на повозку, Ронан рубанул по ногам, но — не очень удачно, потому что убийца, взвыв, рухнул на Иссахара, придавив его к земле. Ронан остался один и, при виде этого, еще трое убийц рванулось вперед: первый, к счастью, споткнулся, зацепившись ногой за дышло колеса.
Ронан рубанул его по голове и сделал выпад мечом в сторону следующего нападавшего, но… Удар топором в грудь, хоть и сдержанный кольчугой, отбросил его назад. Убийцы бросились было на него, навалились, но Ронан сумел подняться — огромный, как медведь, атакованный охотничьими псами — принялся расшвыривать их… Иссахар тоже поднялся и успел зарубить двоих, а затем схватился с одним из нападающих — огромного роста, под стать Ронану! — ранил его в руку, так, что тот выронил меч, но убийца обхватил Иссахара за пояс и они оба покатились по земле. Ронан едва успел избавиться от своих противников, как увидел, как Иссахар душит, вцепившись намертво в глотку одного из нападавших, но другой, нависнув над Иссахаром, упоенно тычет ему в спину ножом: нож всякий раз отскакивал от кольчуги, но убийца не оставлял своих попыток! Взревев, Ронан опустил меч на его голову… Иссахар поднялся, стряхнув с себя труп…
