Ознакомительная версия.
3. Обручение
В высокие окна тронной залы бил полуденный свет. Рассыпался искрами на стали и позолоте, вспыхивал радугой на драгоценных камнях, отражался мягким сиянием от белоснежного мрамора. Окутанный светом, Егорий выглядел куда более величественным, чем ночью, и слишком ясно видимые морщины совсем не делали его стариком.
Валерий должен был стоять рядом с отцом. Но принц уселся на ступеньку трона, и, надо признать, смотрелся там вполне уместно. «Это даже хорошо, что сегодня, – вспомнил Луи слова Егория. – Мы покажем: ничего не произошло такого, что может помешать жить. А то уж слух пошел, что принц умирает!»
Лерка тогда скрипнул зубами: «Не дождутся!» – и сейчас на его слишком бледном лице легко читались те же слова. А собравшиеся в зале князья, придворные, городские старшины и даже часовые у дверей только на принца и смотрели. Что сказать, обручение королевской дочери – отличный повод без лишнего шума предъявить народу вполне живого и даже почти что бодрого наследника.
И плевать, что все они понимали: бодрость далась Валерию нелегко. Вахрамей возился с раненым все утро. Очнувшись от ночного забытья, Лерка первым делом потребовал от магознатца прекратить пичкать его всякой дрянью, держать в постели и вообще делать из здорового парня кисейную барышню. Не маленький, дескать, и не увечный, и вообще, воину не подобает глотать лекарства с ложечки. Назревающий скандал остановила Рада простыми, но вполне убойными по силе воздействия словами: «Лер, а я замуж выхожу!»
И вот Луи, король Таргалы, стоял, преклонив колено, перед троном соседа, а к нему шла осиянная полуденным светом девочка-невеста. Шуршало пышное платье из белоснежного халифатского шелка, чуть слышно постукивали по мрамору каблучки расшитых серебром туфелек, а золотистые волосы были покрыты лишь жемчужной сеткой. Традиция прятать невесте лицо здесь так и не прижилась, и все видели ее яркий румянец, смущенно-озорную улыбку и сияющие глаза. «Подумаешь, политика! – сказала она утром отцу и брату, – я ведь знаю, что Лу меня не обманет и не обидит!»
Она и правда так думала, и если ее обмануть, не то что Лерке и Егорию, самому себе будет стыдно в глаза смотреть. Прощай, прекрасная баронесса Стефания, пусть твой смех радует других смельчаков, они найдутся, несмотря на грозную славу твоего Ленни. Прощайте, продажные женушки моих придворных, самое верное и приятное средство для запуска и сбора сплетен. Ваш король теперь, страшно сказать, солидный женатый мужчина. И если вы скажете хоть словечко в адрес своей королевы… а вы скажете, оно понятно… что ж, только словами вам и останется утешаться. Рада, Радислава, я никогда не знал, что ты умеешь так смотреть… неужели этот взгляд – для меня?!
Да для кого ж еще, смеялись ее глаза. Ведь мы друг дружку с детства знаем, и ты никогда не требовал от Лерки, чтобы тот не пускал в игру «эту малявку», и всегда готов был пустить в ход кулаки или хитрость, вступаясь за сестру друга. И ты нравишься принцессе Двенадцати Земель совсем не так, как должен нравиться жених, достойный ее высокого происхождения, а просто как красивый, сильный и добрый парень. С тобой всегда было интересно, у тебя широкие плечи, открытая улыбка и непослушные волосы, и только подумать, что теперь все это богатство будет мое по праву… по праву жены, вот это да! Скажите, люди добрые, это не сон?
Он встал с колен и взял ее ладонь в свою. Ободряюще пожал, чудной, разве ее надо ободрять! Бас отца Евлампия разносился по зале, отражаясь эхом от высокого потолка:
– Ныне обручаю девицу Радиславу, дочь Егория, с Луи, сыном Луи, да принадлежат друг другу отныне и вовеки.
Расшитое алыми любовными оберегами полотенце соединило их руки – ладонь в ладонь. Отец Евлампий затянул узел и совсем не торжественно подмигнул.
– Да будут свидетелями сего обручения Свет Господень и все, кто здесь присутствует. Да видят они, что обручение свершено добровольно, без обмана и принуждения. А ежели кому известно обратное, пусть скажет немедля.
Сердце Рады колотилось быстро-быстро. Еще вчера она и думать не думала о муже, но сейчас ей казалось, что она мечтала о Лу всю жизнь. Она поймала взгляд брата: Лерка улыбался.
Долгое молчание разбил все тот же бас:
– Луи, Радислава! Отныне вы – жених и невеста пред Светом Господним и перед людьми, а о дне свадьбы пусть скажет наш король.
Король Егорий встал, обвел собравшихся тяжелым взглядом. Где-то здесь – тот, кто хочет смерти его сына. Убийцу не взяли, и это означало одно: ему помогли уйти. Помог тот, кто знает дворец и вправе ходить здесь свободно. Ничего, займемся. Неуловимых у нас нет. Король перевел взгляд на молодых. Рада сияла, Луи был серьезен. Благодаренье Господу, хоть удрученным не выглядел. Трудно сказать, как сложится семейная жизнь дочки: Луи – славный парень, да, но он и хороший король. Однако Рада согласилась и, кажется, счастлива. Что ж, пусть будет так.
– Луи, Радислава, я благословляю ваш союз. Мы справим свадьбу в день четырнадцатилетия моей дочери.
– Да будет так, – пробасил отец Евлампий.
– На, – Готье, даже не поприветствовав короля, сунул ему в руки перевязанный серебряной лентой свиток, – читай.
Луи пробежал глазами плод дипломатического таланта императора: «Дабы укрепить чувства добрососедские… желал бы видеть в вас, о венценосный сосед мой, не просто друга… возлюбленный родич мой доскажет вам то, что невежливо было бы доверить бумаге…» – хмыкнул:
– Да, вовремя я.
– А встретить все равно придется, – закинул пробный шар Готье. Из встречи посольства можно извлечь немало, если подойти с умом. Но, чтобы использовать все возможности в полной мере, капитану тайной службы требовалось одобрение короля.
– Само собой. – Молодой король Таргалы ухмыльнулся, бросил свиток на стол. – Вежливость до конца, Готье. Подсластим императору горькое зелье. Завтра поутру и отправимся. Эй, Готфри!
– Слушаю, мой король! – Паж возник на пороге так быстро, что не оставалось сомнений: подслушивал.
– Сэра Ранье. Первого министра. Отца Ипполита. Секретаря.
– Сэр Ранье собирался вывести гвардию на учения, – доложил паж.
– К Нечистому учения, – рявкнул король, – найди его, верни и тащи сюда, живо!
– Да, мой король! – Паж испарился.
– Готье, – попросил король, – будь другом, найди Бони. Пусть собирается.
– Других не будешь брать?
– За каким прахом они мне нужны? Бони верен и не болтлив, а эти все – свора. Да, ты тоже едешь и не спорь. Есть у тебя толковый человек приглядеть за столицей?
– Найдется. – Граф Унгери спорить и не думал. Чем больше верных людей будет с королем, когда он встретит посольство старого шакала, тем лучше. А Корварена никуда не денется, молодой Огвиен присмотрит. Самое время проверить лучшего из помощников на самостоятельность.
Ознакомительная версия.
