– Это почему же?
– Да спалят твой Венариум. А гарнизон перебьют.
– Вам, дикарям, взять форпост Аквилонской Короны? – фыркнул Эйольв и сплюнул в костер.
– Нам и взять. Увидишь или услышишь. Я вот думаю, как бы мне с рыжебородыми здесь не завозиться и не пропустить веселье. А как эта каменная глупость называется – форт, поселок или там «форпост» – неважно, быть там руинам и призракам.
Вот только выкупа жаль. Придется тебя за просто так удавить, – заключил Конан, вставая и направляясь посмотреть, не бегут ли собаки.
Эйольв, словно не замечая явной угрозы в словах варвара, гневно бросил ему вслед:
– Мой дядя разгонит вашу орду, а чтобы найти меня, прочешет пустоши и выкурит все ваше дикарское племя из всех каменных щелей, куда оно забьется, воя от страха!
Конан остановился и проговорил:
– Если уж я ушел от ваниров, которые хоть и проклятый богом народ, но народ воинов, то если на меня начнетохоту в пустошах аквилонская армия… Славная получилась бы охота. Вот только непонятно, кто бы был охотником, а кто – дичью. Жаль, не бывать этому, убьют твоего дядю раньше.
С этими словами киммериец пошел по проходам между домами, посмеиваясь. Перспектива подобной охоты его явно позабавила. Эйольв же остался у источника тепла, бессильно кусая губы и призывая на головы всех дикарей и варваров громы небесные.
Меж тем Конан, выйдя из поселка, увидел пять силуэтов, несущихся в его сторону. Теперь псам Ванахейма не нужен был слабый след – они чуяли запах дыма и неслись вперед, призывно лая. Ваниров пока же не было видно.
– Кром! Их действительно пять! – процедил сквозь зубы киммериец, не особо удивляясь. Он разложил свою странную металлическую снасть по снегу вокруг и стал ждать, задумчиво вертя в руках заготовку под меч.
Это была дикого вида стальная полоса, при первом взгляде на которую впечатлительный человек мог подумать, что ее долго жевал тролль или дракон. Она не имела перекрестья, была местами весьма неровной и шероховатой. Точильные камни ее не касались, лишний металл убран не был, и сама заготовка весила очень и очень немало. О закалке и заточке и говорить нечего.
Пять белых пятен приблизились, уже отчетливо слышался грозный лай и можно было разглядеть розовые слюнявые пасти и черные глаза. Конан поднял с земли один из своих снарядов, раскрутил над головой и метнул. Прыжок одного из псов оборвался – тело еще летело на врага, а голова уже представляла собой месиво из крови, костей и мозгов. Остальная четверка дико взвыла и кинулась на варвара.
Железяка прошелестела в воздухе и с жалобным визгом пес Ванахейма упал с перебитой хребтиной. Третьего остановил пинок в живот, четвертого Конан успел схватить за горло у самой своей груди. Однако прыжок был мощный, и юноша отступил назад и упал на одно колено. Оскаленная пасть щелкала клыками у самого его лица, когда опрокинутый пинком зверь поднялся, бешено зарычал и стал обходить Конана сбоку. Острие железяки двигалось вместе с ним, описывая дугу и все время глядя точно меж черных глаз. Собаки севера великолепно знали, что такое железо в руках человека. Знала и эта. Она кралась и кралась, собираясь вцепиться жертве в загривок, раз уже не удалось навалиться на нее всем скопом, как на медведя.
Меж тем варвар резко дернул левой рукой, и голова пса, что висел на ней, свесилась набок. Варвар вскочил на ноги и швырнул труп в последнего пса.
Кузнечная заготовка описала дугу у него над головой.
– Ну, где ваши трусливые рыжие хозяева! – заорал киммериец.
Подите прочь! – воскликнул граф, отшвыривая в сторону карту Южно-Киммерийского Кряжа. Лицо его раскраснелось, глаза от нескольких бессонных ночей, проведенных под свист горских стрел и рожки сигналов тревоги, были затянуты багровой пеленой.
– И я от себя добавлю. – Голос командира авангарда аквилонской армии, к которому принадлежали стоявшие понуро трое разведчиков Северного Легиона, был холоден, как и положено голосу столичного гвардейского офицера, когда он обращается к распоясавшимся мужланам. – В случае если вы еще раз нарушите приказ и задержите наше продвижение, я велю прибить ваши трупы на кресты рядом с пленными киммерийцами!
– Наше топтание на месте только на руку врагу. – Командир второго полка панцирной кавалерии был более спокоен – его части шли в самой середине бронированного потока, между авангардом и дворянскими ополчениями, замыкавшими шествие. Потерь ему варвары нанести еще не успели, если не считать нескольких десятков угнанных лошадей и пропавших без вести боковых дозоров.
– Разговор окончен! – Граф загнал душившее его бешенство куда-то внутрь – сказалась придворная выучка. – Больше я не намерен давать отчет о своих действиях никому, слышите, никому из Северного Легиона. Наша задача – вырваться на равнину, развернуться в боевые порядки и раздавить орду, гнать ее до самого Нордхейма, где их дикие соседидоглодают остатки! Никаких остановок! Только вперед – завтра к утру мы должны быть по ту сторону кряжа!
Последняя фраза была обращена к командиру авангарда. Тот громыхнул железной рукавицей по кирасе и вытянулся в струнку:
– Да, месьор. С вольницей среди гандерландских волонтеров сейчас же будет покончено, виноватые в остановке продвижения примерно наказаны.
– Вот так вот… – удовлетворенно кивнул командир воинства, идущего на помощь Венариуму.
Смерть предшественника, его давнего недруга из Магистрата, открывала перед честолюбивым пуантенцем радужные перспективы.
Небольшая победоносная кампания. Быстрое расследование, проведенное среди офицеров и воинов Северного Легиона, которое вскроет немедийский или – гиперборейский, барон еще не решил, заговор, а затем… – место покойного командующего в Магистрате.
Оставался еще герцог Орантис Антуйский, метивший в те же заоблачные дали, однако граф был уверен, что банда, именуемая Легионом, будет настолько растрепана варварами, что у короля Хагена не останется и тени сомнения в том, чьи войска выиграли кампанию и утвердили форпост Аквилонской Короны на Севере.
А дальше, дальше – стремительные наступления тяжелой кавалерии и гвардейских полков на Аргос… а может быть – Зингару или, Митра, упаси от сглаза, – на Немедию. Прекрасные, мощеные дороги, великолепный климат, созданный для цивилизованной войны, покоренные города, вереница вражеских дворян, понуро протягивающих его оруженосцу свои мечи, верой и правдой служившие еще их предкам на полях легендарных сражений. И, наконец, – место главы Магистрата, место советника при венценосце…
Об этом думал пуантенский вельможа, волею судеб возглавивший этот поход. В другом направлении текли мысли командира авангарда.
