— Возможно, мы поссорились по другой причине, — сказал Конан.
— Я знаю, из-за чего возникла ваша ссора! — резко выкрикнул Заграт.
Гуайрэ как завороженная следила за ним, за размашистыми жестами его рук, за высокомерной манерой вскидывать голову.
— Я рад, что тебе известно так много, — сказал Конан. Спокойствие киммерийца странно контрастировало с обстановкой комнаты, где все говорило о недавней жестокой борьбе и жертвах, с нервным напряжением, которое возрастало после каждого слова Заграта.
— Ты хочешь удрать отсюда, киммериец! — продолжал Заграт. — Вот твое самое заветное желание! Ты притворяешься безумно влюбленным в нашу королеву, ты делаешь вид, будто готов удовлетворить любую ее прихоть, но где же доказательства твоей преданности? Почему ты до сих пор не попросил ее о той милости, которой удостоены мы все? Почему ты все еще сохраняешь свою прежнюю внешность? Для чего ты верен своей глупой человеческой природе? Не для того ли, чтобы не зависеть от нее ни в чем?
Заграт широко развел руками и обернулся к остальным.
— Судите сами, разве этот человек не предатель? Он не такой, как мы, он не хочет быть таким, как мы, он гнушается нас! Его любовь к Гуайрэ — ложь!
— Нет, этого не может быть! — воскликнула Гуайрэ и заплакала. — Конан, скажи им, что это неправда!
— Это неправда, — сказал Конан.
— Я требую судебного поединка! — воскликнул Заграт. — Пусть оружие рассудит нас. Пусть высшая справедливость скажет свое слово.
— Согласен, — проговорил Конан, неприятно улыбаясь. — Мне давно хотелось посмотреть, что у тебя внутри, Заграт. Какая мерзкая жаба сидит в твоей груди вместо сердца!
— Не забывайся, варвар! — в ужасе закричал Заграт. — Ты находишься в присутствии королевы!
Конан покосился на Гуайрэ: та сидела с полуоткрытым ртом и умоляюще смотрела на него. И хоть киммериец и знал, что все это — игра, что Гуайрэ на самом деле демоница, и истинный облик ее совсем другой, все же… все же киммерийцу очень захотелось, чтобы в этой видимости заключалась хотя бы частичка правды.
* * *
Неожиданно Гуайрэ встала. По ее нагому телу прошла дрожь, и в тот же миг она преобразилась. Не стало больше испуганной нежной девушки, какой королева выглядела мгновение назад. Теперь это была воительницу облаченная в длинную, с головы до ног, кольчугу. Конан никогда не видел таких кольчуг: она была сплетена из мириадов тончайших колец и облегала тело как изысканная ткань. Длинные золотые волосы Гуайрэ разметались по плечам, босые ноги едва были видны из-под подола. В ее руках засверкал тонкий длинный меч, похожий на ритуальный, е извилистым клинком.
Она подняла этот меч над головой и громко произнесла:
— Да свершится правосудие — да победит тот, кто прав, да падет тот, кто виновен! Клянусь не останавливать поединка и не даровать жизнь побежденному!
Кровать под ее ногами качнулась, как доска, брошенная на воду. От ступней Гуайрэ разбежались золотые волны незримой энергии. Они расходились все шире, захватывая все больше пространства, и там, где проходило золотистое свечение, все изменялось. Исчезли и тела погибших, и грязь, оставшаяся от сгоревшей змеи, и обломки мебели, и осколки посуды. Исчезло все. Комната расширилась и озарилась ярким, скучным светом, источник которого остался непонятным.
Этот свет проникал повсюду — но нигде не обнаруживалось ни единой подробности, ради которой стоило бы смотреть: голые ровные стены серого цвета, ровный каменный пол… и больше ничего. Ни мебели, ни украшений, ни драпировок…
Гуайрэ хлопнула в ладоши, и вместо одного меча с пламенеющим клинком в ее руках оказалось целых два, совершенно одинаковых. Она бросила их спорщикам.
Остальные воины столпились возле своей повелительницы, готовы следить за поединком. Среди них Конан краем глаза углядел и своего бритунского друга. Олдвин наконец пришел, чтобы выяснить, что все-таки происходит.
Конан сильно подозревал, что Олдвин попросту испугался, заслышав громкие крики и шум борьбы, и поначалу трусил и прятался. Но затем любопытство все-таки взяло верх.
Что ж, ему будет, на что посмотреть и что описать в своих заметках!
Конан поднял меч и шагнул навстречу врагу. Киммериец не сразу понял, что произошло. Там, где мгновение назад стоял шадизарский дервиш, уже никого не оказалось. Конан резко развернулся — и вовремя! Заграт обнаружился у него за спиной. Конан успел отбить выпад, нацеленный ему в спину.
Заграт ухмыльнулся.
— А ты быстр, киммериец! — сказал он. — Но не настолько быстр, чтобы это спасло тебе жизнь!
И вновь исчез. Конан крутанулся на пятке, держа меч так, чтобы противник — где бы тот ни находился — не смог бы его поразить. Зазвенела сталь: Заграт обнаружился слева от варвара.
Конан отскочил в сторону. Он еще не понял, как можно одолеть дервиша, но не сомневался в том, что способ найдется. Любое живое существо можно лишить жизни. Киммериец никогда не забывал об этом правиле.
— Конан, сзади! — выкрикнул Олдвин.
Один из воинов тотчас наградил бритунца сильным ударом кулака по голове. Олдвин пошатнулся и едва не упал.
— Это судебный поединок, — сурово сказал ему воин. — Ты не имеешь никакого права вмешиваться. Это запрещено законом.
Олдвин прикусил язык. Он только что сообразил, что выдал себя. Им же надлежало изображать врагов, ему и Конану! Бритунец мысленно обругал себя последними словами и поклялся впредь не произносить ни звука.
Между тем Конан метнулся навстречу своему врагу. Несмотря на крупное сложение, киммериец двигался легко и стремительно, а в грации не уступал дикой кошке. Он промахнулся совсем ненамного: еще чуть-чуть — и Заграт лежал бы с раздробленным черепом.
Дервиш пронзительно заверещал.
— Кром! — взревел Конан. — Я разорву тебя в клочья!
Он снова бешено атаковал. Теперь киммериец знал, как ему одолеть Заграта. Нельзя давать тому ни мгновения передышки. Каждую паузу, даже самую краткую, Заграт использует для того, чтобы переместиться на новое место, стремительным, неуловимым для глаза движением, и нанести противнику удар со спины.
Поэтому киммериец все время удерживал Заграта на одном месте. Вынужденный постоянно отбиваться, Заграт потерял свое главное преимущество. Он еще надеялся на то, что его соперник может выдохнуться, устать и потерять дыхание, но — напрасные мечты! — Конан даже не вспотел.
— Ты сгниешь здесь! — прошипел дервиш.
Вместо ответа Конан размахнулся и нанес ему удар в плечо. На сей раз киммериец попал в цель. Кровь хлынула из раны, но лицо дервиша осталось невозмутимым. Конан чуть приподнял бровь, не в силах скрыть удивление, и дервиш тотчас радостно осклабился в ответ.
