укрывшись сверху тряпьем и мехом, и тут же провалилась в глубокий сон.
Получив через сутки от Карася заказанные доски весь день прямо дома собирал, регулировал и подтачивал клиньевые заготовки к прессу. А уже вечером того же дня испытал его в деле.
Девушки в это время тоже не скучали, толкли семена в ступах, при этом вполне мило между собой беседуя, со стороны напоминая двух подружек. Вроде бы между собой они поладили и будем надеяться это надолго.
Потом разогревали растолченные семена в горшках на огне. Для помола семян до состояния крупы надо бы в будущем сделать жернова для ручной мельницы, дабы моим женам не маяться. Особо ничего сложного там нету, берутся два камня песчаник или известняк, и на них наносится насечка, для этого нужно еще и долото, которого ни у кого нет, хотя, наверное, можно попробовать и топором обойтись, точность здесь особая не нужна, мне семена до состояния муки перемалывать вовсе не требуется. Правда такие жернова придется периодически подновлять, лучше были бы чугунные мельничные жернова, но мечтать не вредно.
Размятые и немного обжаренные семена льна засыпал в два мешка и поместил в предназначенные им места между зажимными досками. Затем, под недовольные комментарии Ружицы, принялся заколачивать правый зажимной клин. И к моей радости, масло, двумя ручейками стало стекать в горшки через отверстия в пластинах. Когда же эта течка завершилась, заколачивая вышибной левый клин освободил пресс от давления правого клина, а потом и разобрал пресс. Меня прежде всего интересовало, что стало с семенами льна, заглянул поочередно в мешки, и в одном и во втором образовался жмых. Жмых, надо сказать, это тоже очень даже ценный корм для лошадей, свиней и коров.
Выход масла составил примерно 1/5 или 1/3 часть от общей массы. Было оно, конечно, мутноватым, с осадком на дне, но и такое вполне себе сойдет. Эх, была бы еще нормальная сковорода, то можно было бы что-нибудь пожарить! Но это все потом. В ближайшие дни буду заниматься только маслом, а потом и олифой.
— Завтра пойдете по домам, забирать семена, вождь уже договорился об этом. Да заодно расскажите, что такое льняное масло, как его можно употреблять, где применять. Выход масла, грубо говоря, будем считать — пятая часть от массы семян. Значит, на будущее, отдавать мы будем десятую часть от того, что мы у людей приняли и объяснять, почему так. А олифы — вообще двадцатую, потому как масло при варке уваривается. Кроме того, в скором времени я хочу проехаться по ближайшей округе, буду льняные семена выменивать. Надо бы еще и конопляные в следующем году раздобыть, да засадить поле, а уже с полученного урожая можно и конопляное масло начать выделывать.
Девушки, выслушав меня, лишь недоуменно переглянулись.
— Ты что-нибудь поняла? — спросила Ружица.
— Не-а, почти ничего, — ответила Зорица.
— Я тоже, — согласилась жена. — Какие такие массы, какие десятые и двадцатые части.
Мысленно обругав сам себя, вспомнив с кем разговариваю, они тут, еще хорошо, если до ста считать умеют, а я им понимаешь, втираю про какие-то части и дроби.
— Да, — согласилась с подругой Зорица, — и как это твое масло использовать ты нам так толком и не рассказал.
Лишь обреченно выдохнув, начал разжевывать, объяснять на пальцах. Не прошло и часа, как вроде бы они кое-что поняли.
Прежде, чем приступить к производству олифы, первым делом направился к купцу Плещею, видел я у него желтоватый порошок, приобретал. Накаливанием его можно было доводить до красного цвета, ну и использовать для покраски.
— Плещей, доброго утра!
— А, Дивислав! Ну заходи. Чего сейчас просить на обмен хочешь?
— Чего так сразу просить на обмен? — напоказ возмущался я, хитрый Плещей на это не велся и лишь улыбался в бороду.
— Хотя, купец, ты прав.
— Ну вот, я об чем и говорю. Сказывай, чего на сей раз надобно?
— Прав ты, но не совсем. На сей раз обмена не будет.
— Как это? По миру пустить меня вздумал?
— Ты сначала выслушай, а потом будешь пускаться хоть по миру, хоть померу.
— Сказывай давай.
— Помнишь, когда ты мне показывал порошки красок, там среди прочего был красный порошок, охра?
— Помню конечно, им красят ткани в красный цвет.
— Так вот, Плещей, хочу тебе предложить совместное дело.
— Это какое ж?
— Хочешь эту охру сам делать, втридорога ее у готов не покупать?
— А как это?
— Ну вот так просто. Я тебе могу рассказать из чего этот порошок делают, и даже место указать, где есть потребное для этого дела сырье. Половину красильного порошка, что ты своими руками сделаешь — будешь отдавать мне.
— Не, так не честно …
— Ну, как знаешь, — и я принялся подниматься.
— Куда! Садись на место и сказывай! Уже и поторговаться нельзя, сразу уходит.
— Да, и еще, когда я тебе все это расскажу и если ты согласишься с моим предложением, то немедля передашь мне бесплатно всю наличную у тебя охру. — Чуть подумав, добавил. — И еще корзинку воска, а также малость новой деревянной посуды — блюда, чаши и так далее.
— А-я-яй! Боги с тобой, воск и посуду дам. А охру мне не за просто так дали и я не крал, чтоб забесплатно отдавать!
— Да пойми ты, Плещей, ты сам эту охру сможешь пудами делать, отдавать мне половину, а остаток продавать. Да и большую часть моей доли тоже сам будешь продавать или обменивать с небольшим для тебя наваром. Кроме того, дополнительно к красному порошку можно будет делать желтый и коричневый цвет. Ведь охра в большинстве случаев изначально имеет желтый цвет, и красный цвет приобретает в результате обжига на огне. Торговаться, как ты правильно приметил, я не люблю, поэтому ответствуй мне, согласен ты или нет?
— Черт, с тобой, согласен, — мы ударили по рукам, в знак подтверждения сделки, — говори! — Плещей нетерпеливо заерзал на лавке.
— В общем так, слушай внимательно и запоминай. Здесь, кстати лишних ушей нету? — я оглянулся по сторонам.
— Жена, разве что, с детьми. Голуба! — купец позвал свою супругу, которая к нему тут же и подошла. — Бери детей, и идите на улицу погуляйте.
— Так там холодно, какое гуляние?
— Не перечь! Сказано тебе, хватай
