пропитание. И костры вам будут. Даю слово бенгардийского тигра.
Агнии заверения Алатара – как маслом по сердцу. Кинокефалка растаяла и сменила гнев на милость. Приход бенгардийского тигра для всех был лучом света. Кроме, кажется, Репрева.
– Почему вы, тигры, так любите давать своё слово, когда о нём никто не просит? – сморщился он.
– Мы с великим трепетом, бережно обращаемся со словом. Бенгардиец сто раз подумает, прежде чем дать ответ. Обет молчания у нас считается подвигом. На него идут обычно старые мудрые тигры, но на моей памяти были и совсем юные бенгардийцы. В священном безмолвии они уединяются в горах… За свою недолгую жизнь я видел больше страданий и смертей от сказанного в сердцах слова или от слова, продуманного до каждого слога, до каждой буквы, до интонации и придыхания, с которым его преподнесут. Одним неверно брошенным словом можно убить даже бессмертную любовь. Не поговори ты вовремя с отчаявшимся, и быть роковой ошибке. Сообщить матери, что её сын не вернулся из Зелёного коридора, или же соврать, сказать, что он среди без вести пропавших, чтобы она каждый день, дарованный ей артифексом, горько рыдала, но вместе с тем находила утешение: есть какая-то крошечная, размером с горчичное зерно, вероятность, что, может быть, родная кровь ещё где-то там?
– По мне, так ответ очевиден, – процедил Репрев, не поднимая глаз.
– Для таких, как ты… – Алатар в гневе подскочил прямо к морде пса, отчего тот невольно прижался к земле, и, горячо дыша прямо ему в ухо, проговорил: – Для таких, как ты, всегда всё очевидно и просто. Наверное, стоит напомнить, что любая война начинается с приказа. И пока возникают подобные… дилеммы, я буду следить за своим языком. И, как вижу, за твоим тоже придётся приглядывать.
Агния, испугавшись за Репрева, хотела вмешаться в их спор, но потом передумала: «Пусть хоть раз в жизни кто-нибудь преподаст этому пустослову урок. А бенгардийский тигр идеально подходит на роль воспитателя». Обиженный, исполненный ненавистью взгляд Репрева перекрестился с суровым и тяжёлым, как из гранита, взором Алатара, и пёс ушёл из-под тигриного сопения, ничем не ответив. Но злобу затаил.
– А что за книга, вроде не моя? – спросил Астра, подбирая книжку в тёмно-зелёной обложке.
На вылинявшей кожаной обложке, под приклеенным к ней треснувшим паутинкой стеклом лежал засушенный цветок мяты с множеством сплющенных, словно одномерных, сиреневых колокольчиков и её мохнатый листок. Под обложкой – пожелтевшие страницы; нижний правый край книжки размок, отклеился от стекла, и там уголки дневника сморщились. В корешке пряталась чёрная перьевая ручка.
– На неё я и обменял ваши рюкзаки. И свой платок, – Алатар и правда был уже без своего синего платка на шее.
– Платочка лишился – велика потеря! А с нашими вещичками расстался – и усом не повёл! Или я не прав? Честный обмен, справедливый, ничего не скажешь! – верещал Репрев, но, не увидев никаких изменений на морде Алатара, смолк.
– За всё то время, что провёл в пещерах, я без дела не сидел, – бесстрастным голосом говорил тигр. – Пока плакс-драконы спали, я изучал их сокровища…
– Ты оговорился: не сокровища, а мусор, – оборвал его Репрев.
– Особенно внимательно я изучал книги, – продолжал Алатар. – И вот однажды мне в лапы попался он – дневник. Астра, почитай нам, пожалуйста. А после, Репрев, я уверен, ты изменишь своё мнение.
– «Меня зовут Орион, – начал читать Астра неразборчивый почерк, то и дело запинаясь и сбиваясь. – Я пантера-феликефал, бывший член отряда его превосходительства генерала Цингулона. Я первый после бенгардийских тигров, кто полностью прошёл Зелёный коридор. Но от малахитовой травы я отказался. Я искал свободы, свободы от отряда. И я получил, что хотел. Конечно, Коридор я прошёл не один: его невозможно пройти в одиночку. Мне помогал таинственный доброжелатель, такой таинственный, что я так и не узнал его имени! Это вкратце обо мне. Больше вам знать ни к чему.
Чтобы войти в пещеры, вам нужно выбрать путеводителя (это не ошибка: не предводителя – именно путеводителя!): им можете быть вы или ваш приятель. Если вы втроём, двое других должны на словах признать одного путеводителя, иначе вечность вам кружить вокруг да около. Путеводителя выбирают после окончания каждого испытания, даже если он – одно и то же лицо.
В пещерах обитают плакс-драконы. Те ещё разбойники! Но первое настоящее испытание ожидает вас в Бенгардии – призраки! И это всё, что я могу о нём сказать… – голос Астры оборвался. – Потому что, если я стану объяснять на пальцах, испытание может не появиться и вы навсегда застрянете в бедной Бенгардии. Участь, признаться, незавидная. Но так уж устроен Зелёный коридор, искатели малахитовой травы: выдашь обходной путь – он станет прямым, скажешь, где пройти легче всего, – и там уже не пройти, откроешь секрет – и секрет уже не будет секретом, ничего не будет… Вы же знаете, где находится Бенгардия? Ну конечно: все знают, где Бенгардия! Священная земля тигров! В Бенгардии – огромный дворец (не пропустите!), который сейчас, не будь Зелёного коридора, заняли бы под фабрику по производству малахитовых красок или под цех по переработке мандариновых кожурок. О, Бенгардия, моя бедная Бенгардия! Как в песенке поётся».
– Гимн это, – вставил Алатар, недовольно дёрнув ушами. – Наш гимн. Не песенка.
Астра продолжил:
– «В серёдке дневника вы увидите не очень подробную карту. Вырвите листочки и соберите её целиком. С ней с пути не собьётесь. В конце концов, я же картограф! Постскриптум: я не тешу себя надеждами, что хоть одна живая душа когда-нибудь наткнётся на мои записи, но если вы – те самые, теперь вам дарован путь, проделанный мной когда-то. Я верю, что он не будет для вас ни лёгким, ни трудным и мой труд сослужит вам добрую службу. Но если случится так, что этот дневник попадёт в руки отряда, обращаюсь лично к его превосходительству генералу Цингулону: ни в коем случае не ходите в Бенгардию, повторяю, обходите Бенгардию стороной! Тогда и только тогда вы найдёте горы малахитовой травы, размером с луну! Как это возможно, спросите вы? В Зелёном коридоре бывает всякая всячина! Всё вышесказанное было лишь для того, чтобы сбить со следа наших врагов. Я верю в ваш острый ум, ваше превосходительство: только вам хватит способности разобраться в этом зверски сложном шифре!» – Астра захлопнул дневник и, огорошенный прочитанным, спросил: – Он что, издевается над доктором Цингулоном?
– Слишком явно, – подметил Алатар. – Этот феликефал либо чрезвычайно умён и хитёр, либо невероятно глуп.
– А мне нравится этот феликефал! – воскликнул
