class="p1">– А сейчас деньги есть, – возразила Женя уже из кабинки, – но никто почему-то не спешит возобновлять попытки. Человечество будто сговорилось – бурить не глубже девяти километров. Почему?
– Мир изменился, – пожала плечами Даша, хотя Женя ее не видела. – Время мечтателей прошло. Теперь только о выгоде и думают, а сверхглубокое бурение – сплошное разорение…
– Да Вы поэт… – сначала Даша подумала, что ей ответила Женя, но голос был мужским – тембр его можно было бы описать как лирико-драматический баритон. Даша обернулась, но рядом никого не было. – Это так мило… жду вас в гости.
– Кто Вы? – тихо, потому, что испугалась, спросила Даша.
– Бел Энграл, – ответил голос. – До встречи, Даша, до скорой встречи…
Несмотря на то, что внутри Дашу сковал леденящий ужас, она не оцепенела, наоборот. Еще раз оглянувшись по сторонам, она сказала тихо, но твердо:
– Не собираюсь я с Вами встречаться!
– Вы все со мной встретитесь, – заверил ее голос. – А кое-кто из вас уже приложился к народу моему. В зеркало посмотри!
Даша резко развернулась (зеркало находилось у нее слева – сзади), и увидела – лишь на очень короткое мгновение! – Павла Петровича. Череп Кулешова был размозжён и похож на диковинный цветок, все тело изломано, как сухая ветвь, но глаза были живы, и даже губы беззвучно двигались. А позади переломанного Кулешова виднелся непонятный темный силуэт, напоминавший богомола и вызывавший ассоциации не то с Босхом, не то с «пылающим жирафом» Сальвадора Дали…
А потом все исчезло. Зато появилась Женя.
– Надо руки помыть, – сказала она, проходя мимо Даши. – Как думаешь, вода в кране есть?
– Н…не знаю, – ответила Даша, – ты ничего не слышала?
– Слышала, – улыбнулась Женя, открывая кран, из которого сразу потекла вполне нормальная вода, – кажется, Феликс нашел здесь гитару, и наши поют матерные частушки. Причем Ира подпевает. Ладно уж Танюха…
Но Даша не слушала; Женя склонилась над раковиной, а прямо над ней в зеркале нависал уже знакомый черный силуэт. В ушах прозвучал знакомый голос:
– Все ваши труды насмарку; все вы будете добычей пламени!
– Этого нет, – пробормотала Даша. – Мне это кажется.
– Да нет, поют, я тебе говорю, – Женя закончила мыть руки, и обернулась к Даше, – ну, ты будешь свои дела делать, или так и будешь стоять? Я тебя подожду, если что.
– Н-нет, – покачала головой Даша. – Давай к своим вернемся?
– Чего-то ты какая-то бледная, – Женя подошла к Даше, и потрогала ей лоб, – и холодная, как ледышка. Вот что, я как медик считаю, что тебе срочно надо выпить. Ты права: идем к остальным…
Утро было хмурым.
Команда явно переоценила свои силы в отношении сливовицы, и, за малым исключением в лице Македонского, Макарыча, Тани и Даши, страдало от жестокого похмелья.
– Уф, – отфыркивался Макс, – Генка, я тебя убью. Сброшу в пропасть. Вот надо было тебе эту ядреную самогонку найти?
– Если бы не я, это сделал бы кто-то другой, – Генка в компании Феликса, Волосатого (с перемотанной влажным полотенцем головой), Игоря и девочек приводил себя в порядок крепким чаем, заваренным Таней.
– Так, – принял непростое решение Макс, – разрешаю похмелиться, но так, чтобы это не переросло в новую пьянку. Нам еще работать сегодня.
– А что делать будем? – поинтересовался Генка, разливая по кружкам остатки сливовицы.
– Запускать дрона, – ответил Макс, морщась, – Тань, налей и мне чайку, что ли. Игорь, ты отсюда до спутника достучаться можешь?
– Нет, – ответил тот, прихлёбывая чай. – Камень экранирует любые сигналы. И еще тут излучение какое-то от шахты.
Македонский с Максом переглянулись.
– …но я же говорил, что придумал, как с этим справиться, – продолжил Игорь, прихлёбывая чайок. – Я использую нашу радиостанцию, как релейную. Тогда и у нас будет возможность связываться, и до спутника мы достанем, даже из-под земли.
– Молодец, – похвалил Македонский. – Некоторые умудряются работать даже с похмелья!
– Справедливости ради, я это еще вчера придумал, – сказал Игорь, краснея.
– Тогда надо подняться до контейнера, – решил Макс, забирая чай из рук Тани. – Вещи таскать не будем, у нас пока все нужное есть. Я, честно говоря, не думал, что база в таком хорошем состоянии. А приборы мы уже перенесли. Так что пойдете вдвоем с…
Макс окинул взгляд, и вновь поморщился:
– Кстати, а где Павел Петрович?
– У себя его нет, – ответил Македонский, – я с утра к нему заглянул – как он вечером бросил свой баул на кровать, так он там и стоит.
– Странно, – сказал Макс. – Может, с ним что-то случилось? Разобраться надо. Вчера его кто-нибудь видел?
– Я видел, – сказал Макарыч, который хоть и не выглядел похмельным, но чаю отдал должное, заварив себе его крепким, почти черным. – Мы с ним перетерли о прошлом, и он сказал, что пройдется полюбуется тем, чего, по его мнению, не существует.
– А потом? – спросил Макс. – Он не приходил?
Феликс наморщился:
– Заходил, вроде. Когда мы «Куплеты Евы» пели. Помню, он сидел рядом с Александром Филипповичем.
– Не было такого, – возразил Македонский.
– На месте Дашки он сидел, – поправил его Генка. А Дашка, когда пришла, села рядом с Максом.
– Я его не видел, – пожал плечами Мишка.
– Я тоже, – добавил Макс.
– На столе двенадцать кружек, – подсчитал Генка, закончивший разливать. – Значит, Кулешов с нами пил.
– Это не доказательство, – возразил Македонский, – после третьего круга у нас тара гуляла, как хотела.
Макс скривился, словно больной зуб прикусил:
– Все. Так мы ничего не узнаем. Значит, план такой: Игорь и Таня отправляются наверх, пытаются наладить какую-нибудь связь. Генка, Волосатый, Феликс и Таня… тьфу ты… народ, вы втроем с дроном справитесь?
– Справимся, – нестройно ответила троица.
– Окей, – обрадовался Макс. – Вот этим и займетесь. А мы с Александром Филипповичем, Мишей и Макарычем поищем Пал Петровича.
– А мы? – спросила за всех Женя, но было видно, что Даша с Ирой тоже хотели спросить об этом.
– Остаетесь на хозяйстве, – распорядился Макс.
– Что еще за сексизм? – сердито спросила Женя.
– Можете помочь ребятам с дроном, если понадобится, – пожал плечами Макс. – Думаю, найти Пал Петровича не составит труда, куда он денется?
– Он мог смыться, – сказал Макарыч, соорудивший себе бутерброд из остатков вчерашнего ужина, – во избежание позора.
– Или упасть в пропасть, – добавил Мишка, подозрительно косясь на Макарыча.
– Или упасть в пропасть, – флегматично согласился тот. – Он всегда был неуклюж, как слон в посудной лавке.
– Вы так спокойно об этом говорите, – продолжил атаку Миша.
– А что, я должен рыдать и рвать волосы в подмышках? – пожал плечами Макарыч. – Помер Вадим, да и фиг с ним. После того, как эта скотина меня засунула
