Клэю:
– Это так?
– Определенно так, – сказала я.
Тихо рыча себе под нос, Миша направился к Клэю, который наконец поднялся на колени. Схватив сзади за рубашку, Миша поднял Клэя с земли и развернул так, чтобы он оказался лицом к нему. Когда он отпустил ткань, низкорослый Страж отступил на шаг.
– Она сказала тебе «нет», но ты не послушал? – потребовал ответа Миша.
Клэй поднял голову:
– Она не это хотела сказать…
Двигаясь быстро, как молния, Миша отвел руку и ударил кулаком прямо в центр тупого лица Клэя. Парень упал во второй раз за сегодняшний вечер.
Я ухмыльнулась.
– Так же, как я не хотел этого делать? – сказал Миша, присаживаясь на корточки. – Когда кто-то говорит «нет», он имеет в виду именно это.
– Твою мать, – заскулил Клэй, закрывая половину лица рукой. – Думаю, ты сломал мне нос.
– Мне плевать.
– Господи, – Клэй начал вставать, но снова упал на задницу.
– Ты должен извиниться перед Тринити, – отчеканил Миша.
– Как скажешь, чувак, – Клэй с трудом поднялся на ноги. Его голос звучал приглушенно, когда он повернулся ко мне. – Мне жаль, Тринити.
Я подняла руку и вытянула средний палец.
Но Миша еще не закончил с Клэем.
– Ты больше с ней не заговоришь. Не посмотришь на нее и не сделаешь даже выдоха в ее сторону. В противном случае я снова выброшу тебя в окно. И это будет гораздо хуже.
Клэй опустил руку, и я увидела, как по его лицу стекает темная кровь.
– Но ты не…
– Ты, очевидно, не понял, – прорычал Миша. – Я вышвырну тебя в окно, и это будет гораздо хуже. Ты понял меня?
– Да, – Клэй вытер рукой рот. – Я понял.
– Тогда убирайся к черту с моих глаз!
Клэй бросился в дом и захлопнул за собой дверь.
– Тебе тоже нужно вернуться, – голос Миши был хриплым, когда он взял меня за руку и повел через двор в тень.
Я позволила ему идти впереди: как только мы оказались за пределами островка света, я ни черта не видела.
– Тьерри должен знать об этом, – сказала я, как только мы вышли на тротуар, который вел к главному зданию.
– О, черт возьми, разумеется, я расскажу Тьерри. Он должен знать, и Клэй заслужил нечто большее, чем несколько эпичных пинков.
– Согласна, – огромная часть меня хотела вернуться и вышвырнуть Клэя в другое окно. Но я позволю Тьерри разобраться с этим, даже несмотря на то, что это приведет к очень неловкому разговору с человеком, который был мне как второй отец.
Тьерри был единственным, кто мог сделать больше. Он был здесь боссом, и не просто лидером клана, а герцогом, контролирующим все другие кланы и многочисленные аванпосты в Среднеатлантическом регионе и долине Огайо. В конечном счете он отвечал за обучение всех новых воинов и обеспечение того, чтобы община оставалась в безопасности и относительной скрытности.
Он мог бы сделать, чтобы Клэй никогда так больше не поступал.
Миша остановился, как только мы отошли достаточно далеко от дома Клэя.
– Нам нужно поговорить.
Я вздохнула.
– Слушай, мне действительно не хочется сейчас слушать нотации. Знаю, ты желаешь мне добра, но…
– Как ты вышвырнула его из окна? – спросил Миша, прервав меня.
Мои брови нахмурились, когда я посмотрела на его затененное лицо.
– Я оттолкнула его, а потом… ну, пнула его.
Отпустив мою руку, Миша положил свою мне на плечи.
– Как тебе удалось вышвырнуть его из окна, Трин?
– Ну, знаешь, я подняла ногу, как меня учили…
– Это не то, что я имел в виду, ты, маленькая острячка, – оборвал меня Миша. – Ты становишься сильнее. Намного сильнее.
Дрожь пробежала по моему позвоночнику и заплясала по коже. Я становилась сильнее. Конечно, это будет продолжаться с каждым годом для нас обоих, пока…
Пока что?
По какой-то причине я всегда думала: когда мне исполнится восемнадцать, что-то изменится. Однако мой день рождения был больше месяца назад, а мы все еще были здесь, хорошо спрятанные, ожидая того момента, когда мой отец призовет меня на бой.
Я не жила.
Как и Миша.
Слишком знакомое чувство недовольства начало накрывать меня, как очень тяжелое одеяло, но я отбросила его в сторону.
Сейчас было не время думать об этом: по правде говоря, я уже некоторое время становилась сильнее. И быстрее. Но могла сдерживаться, когда тренировалась с Мишей.
Я просто потеряла самообладание сегодня вечером.
Хотя могло быть и хуже.
– Я не собиралась вышвыривать его в окно, но рада, что сделала это, – сказала я, опуская взгляд на свой темный свитер. – Он действительно казался… напуганным тем, насколько я была сильна.
– Конечно, он был напуган, Трин, потому что почти все здесь думают, что ты просто человек.
Но это было не так.
И я не была полу-Стражем, они являлись кем-то вроде настоящих супергероев, выслеживающих плохих парней, если бы супергерои могли быть, скажем, горгульями.
Еще чуть более десяти лет назад чудовищно выглядевшие статуи, установленные на церквях и зданиях по всему миру, воспринимались только как архитектурные чудеса. Но затем они вышли на свет, открыв миру, что многие из них на самом деле – живые и дышащие существа.
После первого шока люди поняли, что Стражи – это просто другой вид, и приняли их. Ну, по крайней мере, большинство людей так сделало. Были фанатики: такие, как церковь Детей Божьих, которые верили, что Стражи – это знамение конца времен или что-то в этом роде, но большинство людей не имело ничего против. И хотя Стражи иногда помогали спецслужбам (если натыкались на человека, совершающего преступление), в основном они все же охотились за более крупными злодеями.
Демонами.
Многие понятия не имели, что демоны реально существуют. Не знали, как они выглядят или сколько их видов насчитывается. Черт возьми, некоторые люди даже не догадывались, что некоторые демоны настолько хорошо вписались в их среду, что даже избраны на правительственные посты.
Большинство верило, что демоны – существа библейского мифа, потому что какое-то небесное правило требовало, чтобы человечество оставалось в неведении, когда дело касалось демонов, сосредоточившись вокруг идеи слепой веры.
Человек должен верить в Бога и Небеса, и вера должна исходить из сердца, а не из страха перед последствиями. Если бы человек когда-нибудь узнал, что Ад действительно существует, все быстро пошло бы наперекосяк для всех, включая Стражей.
Стражи должны были изгонять демонов и держать человечество в неведении, чтобы люди могли жить и процветать со своей свободной волей и всем этим джазом.
По крайней мере, это то, что нам говорили, и то, во что мы
