тесно, душно, что уж говорить о том, что опасно. В тоннелях крылья не расправить, вход-выход один, того и гляди пролезут злые твари…
Платят мало, зато без перебоев — от ресурсов под Кейтегором зависела не только экономика, но и военная мощь Нашара, что за год не только удвоил свою территорию, но и перекинулся на хардольский материк. Только Дамна была далеко от Марлона и доблестного демонического флота, далеко даже от утгардских мануфактур и воздуховерфей — она видела тяжёлый труд собратьев и догадывалась о роскоши волода, от которой были видны лишь фейерверки над её поместьем.
Но бунтовать так-то не из-за чего. Драконы — существа сильные и гордые, плакать по причине тяжёлого труда не будут. В конце концов, сами нанимались, а раз так, да ещё и платят, то и ныть незачем. Работать от осознания этого легче не становилось, но и роптать на судьбу и профессию уже не хотелось.
Обычный день проходил насыщенно и утомительно. Заступая в ночную смену, Дамна просыпалась, когда заходящее солнце заливало светом её крохотную пещеру на западном склоне близкой ко Хрону горы, под которой и добывались ресурсы. Раскрыв глаза, но ещё не стряхнув с себя сон, чёрная зеленоглазая драконесса с несколькими белыми полосами расправляла кожистые крылья и планировала к холодному горному ручью. Приземлившись, окунала туда голову на секунду — благо чешуя сохла куда быстрее, чем шерсть.
— Ещё один день живу, слава Тьме и Хозяйке Горы, — бормотала она, поднимая шипастую голову к оранжевому небу, а потом улетала к печам неподалёку от шахт, там плавили и очищали металл.
Энергии «печникам» выдавали много, но если бы они нагревали металл, желая напрямую ускорить движение его частиц, или шпарили бы кипящей праной, то даже с выданой квотой драконы бы выдохлись за час. Огнедышащие держались — им было ведомо тайное заклинание, позволявшее с наименьшей затратой сил производить огонь высочайшей температуры. Дамна и другие крылатые под началом Ангроманью — безрукого дракона-шинозита, реального и духовного лидера «огнеблёвов», как их обзывали шахтёры-«говнокопатели» — удаляли из воздуха перед пастью азот и дули собственным выдохом воспламенившийся водород и поддерживающий горение кислород на металлы. Жар и смрад стояли жуткие, а мохнатых в печи вообще не брали, чтоб они себе не спалили морду и не ходили потом как люди лысые. Впрочем, и в шахту пушистые почти не спускались — или вылезали оттуда все со свалявшейся шерстью, будто и в самом деле вылезли из канализации.
Та энергия, что под конец рабочего дня оставалась в душе, шла в зарплату. Особо было не покопить — за качеством выполнения работы пристально следили ревизоры, поставленные лично гачтарём Немарой. Да и то, что оставалось, почти целиком уходило на еду, спирт и иногда библиотеку — особенно в сокращённые рабочие ночи. Потому Дамна и не опасалась особо, что в её пещерку без дверей залетят грабители — что с неё брать? Ни разу она не встречала в своём укрытии ни засады, ни бездомных, ни даже диких зверей — в подобной каменной халупе мог жить только бедный дракон, которому и податься некуда.
Перед сном, на рассвете, Дамна выливала остатки спирта из ладони передней на камни, чтобы Хозяйка Горы опилась и не послала своих горынычей растерзать неблагодарную расхитительницу подземных богатств. Потом немного молилась Тьме, стараясь представить её внутри себя, дающую восстанавливающий силы сон, и в самом деле засыпала.
Вот такой была обычная ночь. Нынешняя — не из таких.
В этот раз не потребовалось ничего представлять. Всё вокруг затмила ОНА. В ней не было ни угрозы, ни злобы, ничего, что её противники напридумывали, стремясь осквернить её. Лишь огромная, всесокрушающая мощь и в то же время — спокойная бесконечность, вбирающая в себя Дамну, нежно обволакивающая её, словно заботливая мать укутывает дитя…
А затем вспыхнуло пламя. Зелёное и алое, оно закружилось и слилось в одну воронку, спираль с зубчатыми краями, вгрызающимися в пространство. Чувство защищённости исчезло, напротив — угрожающее пламя ширилось, пожирая Тьму, уничтожая неуничтожимое. В золотом блеске рассвета расширилось громадное световое окно, в котором замелькали десятки, сотни теней — одни из них взлетали ввысь, другие — наоборот, стремились к земле. Были среди них те, что набрасывались на других, стремясь оторвать крылья, лапы, головы, были и те, что поднимали изувеченных, возвращая жизнь — и отдавая её. А световое окно всё ширилось, теней становилось всё больше — Дамну словно закружило в этой нескончаемой просторности, но куда бы она не повернулась, везде мелькали всё те же тени… Вмиг бросившиеся к ней.
Она закричала — слишком поздно. Тени обхватили её, захватывая в твёрдый кокон, сжимая лапы и хвост словно металлическими оковами. Вся острота жала-клинка, вся острота её когтей и клыков стала абсолютно бесполезным. Она пыталась кричать, но не могла издать ни звука, лишь бессильно открывала пасть, а затем прямо перед ней пламенем вспыхнула всё та же чудовищная воронка, вбирая в себя беспомощную пленницу. Сотни раскалённых игл впились в её тело, глаза выжигало нестерпимое золотое сияние, тёмные тени холодом сжимали тело, не давая ни вдохнуть, ни закричать… И жёлтая воронка с зелёной сердцевиной всё глубже всасывала её, ледяным огнём вымораживая саму душу.
А затем кошмар прервался.
День ещё не заканчивался, но голова слишком болела, чтобы спать дальше, да и страшно было.
— Плоть истлевает, Тьма вечна… — пробормотала Дамна самую короткую молитву, что знала, не разжимая зубов. Проколола когтем чешую на плече, чтобы пустить немного крови и откупиться от демонов. От боли стало полегче телу, оно взбодрилось, но сознание продолжало крутиться и блуждать в странных мыслях. — А что ты сделала для вечности… — с сожалением протянула драконесса, осматривая свой вертеп и клочок синего неба, такого глубокого и без звёзд.
Что она могла сделать? Ни-че-го. Абсолютно. Пусто прожитая жизнь, пусть и молодая, ну так она её тратит… Ни на что. Только работала так, как рабы в Иркалле не трудились, не лучше, чем на кракалевн. Да тех навы-разрушители хотя бы радостью перед смертью награждали, а на эту зарплату можно лишь упиться до смерти!
Выйдя из пещеры, Дамна выцарапала вокруг своей руны имени у входа прерывистую линию, что означало добровольное выселение. Если вдруг найдётся честный, но глупый дракон, то сможет
