фразу, молот обрушился на ближайшую скамью и разнес ее в щепки. Обитатели Прави сначала опешили, а потом вновь заговорили все разом.
Один лишь Боян оставался невозмутим, во всяком случае, с виду. Повернувшись к Левсу, он спокойно проговорил:
– Негоже на Общем Совете силушкой хвалиться, чай не дите малое. На Совете Царств испокон века друга дружку почитают. Возжелал слово молвить – дождись череда.
Левс в ответ только отмахнулся высокомерно:
– Не тебе меня учить, старый хрен! Хочешь отправиться вслед за своим господином?
В зале снова поднялся крик, в котором теперь отчетливо слышалось угрожающее рычание присоединившихся к спору Монстров. Один лишь Боян, не теряя достоинства, молчал до тех пор, пока шум, наконец, не поутих. После чего заговорил вновь, продолжив с того места, на котором его прервали, и не обращая более внимания на Монстров, точно их тут и не было.
– Рождение Повелителя в Яви в диковинку для нашего мира, – говорил Боян. – Но раз уж так распорядилась Судьба, нужно отправляться в мир людей и отыскать отмеченного Звездой младенца. Общий Совет решил, что это должно стать привилегией российских царств. Так что все мы, россияне, соберемся на Малый Совет и обсудим наши действия. Придем к общему решению, откроем портал и отправим посольство в Явь. Пусть отыщут нового Повелителя и присмотрят за ним – ведь это еще младенец. А когда – царственный ребенок подрастет, то…
Снова раздался грохот – это перебил речь Бояна удар молота.
– Не будет никаких посольств! – взревел Левс. – И ждать мы не намерены! Кто первым найдет Повелителя – то царство и будет править. И хватит пустых разговоров. Открыть портал, и немедля!
Последние его слова потонули в реве Монстров и возмущенном гуле, волной пустившемся по залу. Добрая половина собравшихся повскакивала на ноги, жители Прави что-то кричали во весь голос, перебивали друг друга, отчаянно жестикулировали – и никто никого не слышал…
Тот день выдался прохладным, но ясным и безоблачным. Солнце уже успело преодолеть половину пути по небосклону, а из женской хижины так никто не показался. Крики роженицы, беспокоившие всех с самого рассвета, утихли.
Это могло означать многое, в том числе – самое худшее, но никто не позволял себе обронить хоть слово на этот счет. Каждый знал: если произносишь что-то вслух – оно может сбыться. Оттого все, кто сейчас был в стойбище клана Львов, как ни в чем ни бывало занимались своими делами. От хижины к хижине расхаживали полуголые мужчины с человеческими телами, увенчанными головами крупных кошачьих: львов, давших имя клану, тигров, леопардов, рысей… Женщин было видно куда меньше. Их число на Боудике сильно уступало числу мужчин, а сейчас многие находились в женской хижине или рядом с ней. Одни пытались помочь жене вождя, Таяре, разрешиться от бремени, другие подбрасывали хворост в костры, третьи крутились у огня, помешивая варево в больших чанах. Даже издали можно было видеть пышные гривы их волос: серо-стальных, зеленовато-коричневых, в рыже-черное пятно, в полоску, разных оттенков и раскрасок, словно на головы были накинуты шкуры зверей. Как и у всех племен Боудики, далеко не все женщины, что жили в клане Львов, в нем и родились. Однако никто придавал значения тому, откуда они родом: ведь у женщин, в отличие от мужчин, человеческими были не только тела, но и лица. О том, в каком из племен женщина появилась на свет, говорили разве что татуировки на предплечьях да иногда окрас их волос.
Вождь клана, могучий львиноголовый великан, свысока поглядывавший на всех своих, даже далеко не низкорослых, собратьев, ожидал снаружи женской хижины.
Его звали Арнар – это тогда новое для себя имя он, по старой традиции клана, принял много лет назад вместе с ролью вождя. С тех пор минуло много лет, и Арнар был уже далеко не юн, но рождения наследника так до сих пор и не дождался. И сегодня он с самого утра сидел у отдельно горящего костра вместе со своим военачальником, тигроголовым Рабашем, чьи уши были изодраны в клочья, а кожа едва проглядывала под вязью татуировок. Всеми силами стараясь не выдать все сильнее терзающее беспокойство, Арнар неторопливо рассуждал, каким будет долгожданный первенец.
– Я назову сына Прай, – сообщил он как минимум в третий раз за время ожидания. – Это сильное имя. Оно принесет ему удачу.
Рабаш склонил голову и пошевелил густыми усами.
– Возможно, старуха ошиблась, и у тебя родится дочь, – заметил он. – Не раз бывало, что она толковала знаки неверно. Старая Донги умеет рассказывать истории о прошлом, но не умеет предсказывать будущее. Помнишь, на твоей первой свадьбе она сказала, что у вас будет дюжина детей? Но Лэина, пусть дух ее не знает горестей, умерла, так и не дав жизни ни одному.
Арнар сморщил нос, который пересекал длинный шрам – отметина, оставленная прошлым вождем в битве за главенство над кланом. На тот момент старик был еще силен, хоть и осознавал, что его час в любом случае пробил, и потому дрался отчаянно. Арнару нелегко пришлось, прежде чем он сумел отправить своего противника в Навь – край мертвых, откуда никто никогда не возвращается. С той поры прошло уже много лет, но вождь клана Львов до сих пор считал ту битву одной из самых тяжких в своей жизни. И, без сомнения, одной из самых главных. Он надеялся, что, став вождем, сможет прославить свое имя и оставить множество потомков, но злая судьба распорядилась иначе: долгое время его первая жена не могла зачать, после – потеряла дитя, так и не доносив, а через год, когда снова понесла, умерла родами, произведя на свет мертвую девочку.
В клане шептались, что вдова прошлого, старого, вождя прокляла Арнара. А кое-кто, пока их не заставили замолчать навек, намекали, что власть должна была бы перейти не к Арнару, а к его брату Грару, чья жена родила уже несколько детей. Но, похоронив Лэину, Арнар снова отправился вместе с теми из клана Львов, кто был достоин женщины и еще не был женат, на Остров Невест. Там-то он и встретил Таяру, которая сразу положила глаз на вождя-льва, оценив по достоинству его покрытое шрамами и татуировками тело, густую гриву и то, со скольких врагов он содрал кожу. Молодая жена ничем не напоминала погибшую Лэину: оказалась выше и шире в плечах, волосы ее были рыжеватыми с подпалинами, а не черными, а кожа
