Дуглас Брайан - Смерть на чёрных крыльях

— Глупости! Опять эта болтовня о крови в кристалле, о тайне, о смерти?

— Я привык более серьезно относиться к подобной болтовне, — сказал Конан. — Не раз и не два такие предупреждения спасали мне жизнь.

— Ты намерен пугать моих людей, чтобы набить себе цену? — Меноэс чуть приподнялся и уставил на Конан пронзительный взгляд. Конан в ответ дерзко посмотрел в глаза зингарца… и увидел на самом их дне глубоко спрятанный ужас.

Этот человек был невероятно напуган. Чем? Что привело сто в такое состояние? Почему он лжет? Почему не обратится за помощью к воинам, к магам? Что случилось?

— Господин Меноэс, — заговорил киммериец спокойно, — у меня есть основания предполагать, что это плавание будет не вполне обычным. Я хочу тридцать золотых за то, что буду находиться на «Летучей Рыбе» до самого конца. Я обязуюсь не покидать корабля ни при каких обстоятельствах.

— И ты доведешь «Рыбу» до гавани? — уточнил Меноэс.

— Ее поставят на якорь ваши моряки, но я буду находиться на борту, когда это произойдет, — обещал Конан.

— Согласен! — вскрикнул Меноэс. Конан поднял руку.

— У меня есть встречное условие.

Меноэс воззрился на потолок и высоко задрал брови на подвижном своем лице.

— Я тебя слушаю, варвар.

— Вы будете находиться на том же корабле.

— Нет! — закричал Меноэс. — Нет, нет, нет! Это исключено!

— Почему? — спросил Конан в упор.

— Потому что… потому что… — Меноэс надолго замолчал. Он жевал губами, грыз палец, нервно обглодал кисть винограда. Все это время никто не проронил ни звука. Наконец Меноэс опять решился встретиться с Конаном глазами. — Потому что я боюсь.

— Ваши люди тоже испытывают страх, — заметил Конан. — Вы хотите признать, что этот страх имеет под собой реальное основание?

— Может быть.

— Стало быть, глупая предсказательница не ошибалась, когда говорила о какой-то крови, которая разольется по морским водам между Кордавой и Барахскими островами?

— Нет! Она ошибается! Она дура! — завопил

Меноэс и затопал ногами. Он опрокинул блюдо и раздавил несколько мягких груш.

На шум пришел чернокожий слуга. Он невозмутимо прибрал беспорядок и удалился, унося с собой поднос.

Конан встал.

— Я стою целой армии, — произнес он веско. — Это не хвастовство. И вам, господин Меноэс, лучше бы согласиться на мое предложение. Иначе я наведу справки в порту и выясню, сколько кораблей вы уже потеряли в тех водах.

— Там пираты, — задыхаясь, сказал Меноэс. — Поверь мне. Там пираты.

— Там отродясь не было никаких пиратов, — возразил Конан. — Итак, сколько кораблей?

— Два… Два наилучших моих корабля. «Летучая Рыба» — последний, — сдался Меноэс. — Еще одно крушение — и я разорен. О боги, что же мне делать!

— Я сказал вам, господин Меноэс, что вам делать. Заплатить мне тридцать золотых и завтра вместе со всеми подняться на борт. Ваше присутствие придаст морякам уверенности в себе. Если вы потеряете «Рыбу», то разоритесь — я правильно понял?

— Да, да!

— В таком случае, вам ничего не грозит. После разорения человеку вроде вас не стоит и жить. Уж поверьте. Лучше погибнуть в бою с неведомой опасностью, чем влачить дни в нищете после богатой и сытной жизни, — вы ведь не умеете ни работать, ни бедствовать, не так ли? Покончить с собой — занятие неприятное и хлопотное. Можно остаться калекой.

Рассуждение Конана, при всей его дикости, странным образом успокоило Мепоэса. Он вдруг вскочил и стиснул огромную лапу варвара своими маленькими жесткими ручками.

— Спасибо! — сипло воскликнул он. — Я согласен! Спасибо! Ты согласен? Да? Я тоже согласен! Спасибо!

Оказавшись на улице, Сонтий, все это время молчавший, сказал потрясенно:

— Наш наниматель потерял рассудок. В него вселился какой-то странный демон!

— Нет, — задумчиво отозвался Конан. — Просто он до смерти чем-то напуган.

Они вышли в море на закате. Солнце, постепенно наливаясь багрянцем, опускалось все ниже к горизонту. По небу размазались ослепительно-яркие полосы фиолетового, желтого, красного. Маленькое облачко, незаметное и скромное ранним вечером, внезапно налилось жирной позолотой, а вокруг него источали нежность все оттенки розового и лилового. Вода сверкала.

Свежий ветер надувал паруса. «Летучая Рыба» весело бежала, разрезая волны острым черным носом. Конан стоял у борта и разглядывал пенистые гребни волн. Его мало трогала дивная красота заката. Рядом с варваром переступала с ноги на ногу Азелла. Девушка оделась получше, поскольку ей сказали, что на корабле будет сам господин Меноэс, но все равно выглядела чахлой замарашкой. Она не слишком удивилась, когда Конан приказал ей отправляться с ним в море. Просто молча собрала вещи, взяла магический кристалл и одеяло, а обувь оставила.

— В море сандалии ни к чему, — пробормотала она. — Там ведь они промокнут. А если я утону в море и не вернусь домой, то они кому-нибудь потом пригодятся.

— Ты дьявольски права, малышка, — ободряюще сказал Конан, обнял ее за плечи и увел. Девушка не задала ни одного вопроса. Она собиралась жить прямо на палубе, судя по тому, что свое одеяло и узелок с сухарями и кристаллом она положила возле мачты.

Господин Меноэс расположился со всеми удобствами в капитанской каюте. Капитану пришлось перебираться к матросам, о чем он, впрочем, ни слишком жалел.

Конан познакомился с капитаном «Летучей Рыбы» в последний момент, уже после того, как все поднялись на борт. Его звали Карсеол. Это был человек лет пятидесяти, кряжистый, хмурый, с черной бородой, в которой ярко выделялись красные губы. Он родился и вырос в Кордаве и с детских лет ходил в море на самых разных кораблях, от простеньких рыбацких плоскодонок до больших торговых кораблей, которые на веслах и под парусами развивали значительную скорость. Карсеол умел командовать людьми и добиться повиновения. несколько раз ему удавалось подавлять бунты. Моряки уважали его и старались не вызывать капитанского гнева. Но в этом рейсе все обстояло иначе. На корабле находился сам хозяин, и капитан как бы отодвигался на вторые роли. А тут еще этот охранник, этот киммериец… Сонтий с компанией втайне жалел о том, что познакомил Конана с Меноэсом и пригласил принять участие в плавании. Лучше бы уж все оставалось как было. А все эти видения Азеллы… И слухи о пропавших кораблях… Может быть, все это глупости, обыкновенные морские суеверия, каких много бродит но портовым городам.

Конан также остался ночевать на палубе. Здешние ветра были закаленному северянину нипочем. Он привык ночевать в снегу, под дождем, под ледяным градом — что ему бриз, проносящийся над водами южных морей!