— Конечно, — задумчиво протянул кто-то. — Что он дурак, что ли, принюхиваться к тебе, враг-то твой. От твоего же душистого запашка, дружище Гримлин, не то что враг какой, любая скотина в одночасье помрет…
Моряки оглушительно заржали. Гримлин сурово насупился и твердо заключил:
— Лучше провонять на всю округу дерьмом, Плывун, чем сдохнуть раньше времени…
На это справедливое высказывание никто ничего не возразил.
После короткого обсуждения лагерь решили разбить неподалеку, в тихой лощине.
Кулл отрядил нескольких человек на охоту, и те вернулись довольно скоро, сгибаясь под тяжелой тушей убитого ими кабана.
Остаток дня провели в тесном кругу, согреваясь теплом разожженного костра. Холодный ветер, качая верхушками деревьев, внимал негромкому говору людей. Отсветы кровавого пламени ложились на их лица. Моряки вяло обсуждали случившееся событие, по-житейски довольствуясь тем, что остались целы и невредимы. И хотя буря унесла их товарищей, еще неизвестно, кому из них повезло больше, тем, чьи тела сейчас покоились на морском дне, или тем, кто продолжает вести тяжелую борьбу за существование. Жизнь, с ее бесконечными, суровыми буднями, наполненными опасностями, приучила людей не заглядывать далеко вперед. А раз уж так сложилось, то к чему думать о близкой смерти, если она все равно рано или поздно придет и возьмет свое — не сегодня, так завтра. И кто знает, может, покой морского дна гораздо лучше того, что уготовано кому-то капризной фортуной…
— Не нравится мне это место, — говорил один из моряков. — Чувствую, беда будет.
— А тебе, Пекун, в любом месте что-нибудь да не так, — ругнулся его сосед справа — здоровенный кряжистый тураниец, чью обнаженную грудь покрывали боевые шрамы, а часть лица была изуродована ужасным ожогом. — Каркаешь только, как ворона над душой.
— «Темный остров» это, — не слушая его, продолжал Пекун. — Я о нем в Дуур-Жаде премного наслышан, в таверне старого Одрика, что возле гавани. Один старик сказывал, что каждый, кто его увидит, долго не проживет…
— Чего же это он не проживет? — полюбопытствовал тураниец, сделав из фляги с вином приличный глоток. — Кто ему с этим затейливым делом помешает?
Пекун покачал головой и, тяжело вздохнув, сообщил:
— Про то старик не сказывал.
Люди приумолкли, теснее прижимаясь к костру, только треск горящих сучьев да ветер в листве нарушали тревожную тишину.
— Да ты, Пекун, и так зажился, — неожиданно хохотнул кто-то из бродяг.
Крепкий седовласый зарфхаанец ткнул приятеля локтем в бок и весело подхватил:
— Так что не пугайся особенно, Пекун, когда ненароком помрешь со страху…
Моряки радостно заржали.
Атлант, глядел на их веселые красные рожи, и желал только одного — поскорее убраться отсюда как можно подальше. К тем местам, где слышен щедрый звон золотых монет, а не угрюмый плач ветра, где звучат желанные голоса прекрасных женщин, и нет причин для беспокойства.
В отдалении шумел разгневанный прибой. Грохочущие волны раз за разом атаковали пологий берег, стремясь во что бы то ни стало, раз и навсегда, залить его морской водой. Однако здесь, в маленькой лощине, где удобно расположился отряд атланта, было относительно тихо и спокойно. Жаркое пламя костра быстро обогрело усталых путешественников, и, насытившись жареным мясом, они безмятежно уснули. Только двое часовых, сменяемые каждые два часа, бдительно сторожили их покой. Ночь прошла спокойно.
На следующее утро сквозь завесу хмурых облаков наконец-то показалось солнце, рассеяв удручающий сумрак последних суток. Перекусив на скорую руку остатками вчерашнего ужина, отдохнувшие за ночь люди быстро собрались в путь.
— Хороший денек будет, — широко зевая, сказал кто-то.
— Поглядим еще, — ворчливо буркнул Пекун, зябко поеживаясь.
— А ты поменьше сомневайся, — спокойно сказанул Гримлин, осторожно пробуя мозолистым пальцем остроту своего топора. — Глядишь, валу-зиец, и жить веселее станет…
— На что мне такая жизнь, — поморщился Пекун. — Когда ни от нее, ни от тебя — не продохнуть…
Пока мужчины беззлобно переругивались, солнце взошло уже довольно высоко. Лес постепенно оживал, щедро перекликаясь разнообразными таинственными голосами. Распределив поклажу поровну, моряки без лишних разговоров углубились в дебри таинственного острова.
Кулл, не желая оставаться в слепом неведении, хотел исследовать незнакомую землю как можно быстрее. Поскольку неизвестность порой плохо сказывается на здоровье тех, кто безоглядно полагается на благосклонность судьбы и надеется больше на слепую удачу, чем на толковый и здравый расчет.
— Валка! — Северянин сурово покачал головой. Пускай, кто угодно бездумно верит небесам, если ему недорога собственная шкура, но только не он.
Всякий, кому довелось знать Кулла, не смог бы упрекнуть его в праздном легкомыслии. Атлант обычно действовал осторожно и осмотрительно. Чутье варвара подсказывало ему, что вчерашняя буря возникла неспроста. Только полный дурак отнесся бы к такой буре без должного внимания: ведь каким бы ураганным ни был шторм, но он все же не может возникнуть на пустом месте, обыкновенно ему предшествуют хоть какие-то признаки, указывающие на то, что пора убирать паруса и задраивать люки. Одно обстоятельство особенно крепко засело в голове северянина: ничто не предвещало беды до тех пор, пока впередсмотрящий обрадованно не заорал, что видит землю на горизонте. Почти тотчас небо потемнело, и без всякой видимой причины наступила тьма, будто солнце сорвалось с привычного места и ни с того ни с сего вдруг кануло в бездну. Спустя короткое мгновение жестокий шквал ветра обрушился на корабль, заваливая его на левый борт. Яростно вспыхнула молния, вслед за ней прогремел чудовищный гром, и в тот момент атланту показалось, что весь мир сошел с ума. Боевая галера с ужасающим креном легла набок, почти касаясь мачтами черной воды. Но в следующую секунду вздыбившийся океан как невесомую пушинку бросил ее навстречу небесному своду…
Кулл встряхнул гривой волос, отбрасывая тяжелые мысли. Что проку в пустых размышлениях, из которых нельзя извлечь никакой пользы? Тем более, если у тебя лишь одни смутные предположения.
Немногие из тех, кто остался в живых после кораблекрушения, так же терялись в догадках, сокрушаясь по поводу прошедшей бури. Но в сложившихся обстоятельствах люди предпочитали во всем повиноваться своему капитану, надеясь на его удачу, невероятную силу и способность выходить из любой передряги с выгодой для себя.
Искатели приключений двигались в полном молчании. Небольшой отряд разношерстно одетых людей, среди которых были валузийцы, стигийцы, туранцы и прочие представители разноплеменных рас и сословий, осторожно продвигался вперед. Моряки шли вдоль берега ручья, поросшего речной осокой. Его извилистое русло изобретательно петляло по лесу, уводя людей все дальше и дальше от морской воды. Охотники за удачей вытянулись длинной цепочкой, и никто не бросал лишних слов. Тревога не покидала лица людей.
