— Для начала, я голоден.
— И ты будешь есть мою кашу?
— Друг мой. — Конан улыбнулся. — Конечно, я буду есть твою кашу. Помнишь, как в Куше, когда мы с тобой…
Лицо Галлго исказилось, рот съехал на сторону, маленькие глаза раскрылись широко, и из них глянул ужас.
— Умоляю тебя, прекрати! Я стараюсь забыть
об этом…
— Да брось ты. Не такие уж страшные были эти каннибалы. Кроме того, их девчонки… а, я забыл: ты никогда не любил чернокожих. Тебе нравились смуглые.
— Ну да, — пробормотал Галлго. — Послушай меня, Конан, ради всего, что мы пережили вместе: не рассказывай графу обо мне. Я хочу спокойно дожить до старости. Я хочу, чтобы меня не трогали.
— Ладно, — сказал Конан. — Договорились. Теперь я могу войти?
— От тебя же не избавиться?
— Разумеется. Я никуда не уеду. К тому же они наверняка слышали, как я подъехал. Как ты думаешь, их насторожила наша долгая беседа?
— Может быть, и насторожила. Я скажу охранникам, что не хотел пускать постороннего, когда мой дом почтил своим визитом его светлость.
— Да, ты известный хитрец, — хохотнул Конан и вошел.
Галлго расседлал его коня и вернулся в таверну. За короткий срок Конан сумел расположить к себе всех трех бдительных охранников; что касается графа, то тот оценил богатырское сложение молодого варвара и ту легкость, с которой он двигался. Не распознать в Конане опытного воина было невозможно. Держался он уверенно и спокойно и вообще вызывал к себе полное доверие. Поэтому охранники, пошептавшись между собой, предложили ему занять место рядом с ними.
— С нами был еще четвертый, — пояснил самый старший из них, — но по дороге с ним случился несчастный случай. Мы привыкли сражаться четверками, поэтому нам его очень не хватает.
— А, — проворчал Конан. — А я привык сражаться один. И вдвоем. И втроем. И вчетвером. Вообще, мне все равно. А сколько вам платят?
— Пять золотых в день, — произнес Леофрик. Конан уронил ложку в миску с горячей кашей и присвистнул.
— Не может быть! Тебя, должно быть, преследуют огнедышащие великаны, почтенный, если ты готов выкладывать своим охранникам такие деньги!.
— Может быть, и кое-что похуже, — печально произнес граф. — Это нам предстоит выяснить уже завтра. Если ты согласен разделить с нами опасность, я немедленно выдам тебе задаток, потому что — клянусь небом! — я боюсь, как никогда в жизни.
— Многим свойственно опасаться за свою шкуру, — философски заметил варвар. — В этом чувстве нет ничего особенного. Более того, почтенный, нет в нем и ничего постыдного.
— Если бы опасался просто за свою жизнь, — сказал Леофрик, — я платил бы своим людям куда меньше. Нет, опасность, которая нас ожидает, — иного свойства.
— Какого? — осведомился варвар, жуя. — Прости мои вопросы. Возможно, они тебе кажутся назойливыми, просто хочется заранее знать, к чему быть готовым. У меня есть меч, но если понадобится — раздобудем булаву… Твои люди меня поймут. Вот из лука я стреляю не слишком хорошо…
— Я и сам не знаю, что это за опасность, — ответил Леофрик,
— Воняет колдовством, — фыркнул Конан. — Ненавижу колдовство! Ненавижу колдунов! Всегда их убиваю, когда они встречаются мне на пути. И если ты колдун, почтенный, то нам с тобой лучше разойтись, потому что я не хочу убивать человека, который отнесся ко мне с полным доверием.
— Я больше не колдун, — сказал Леофрик, и эта фраза открыла и Конану, и его приятелю Галлго куда больше, чем мог предположить граф-изгнанник.
* * *
До заброшенного замка оставалось всего несколько миль, однако ничто не указывало на близость человеческого жилья: едва заметная тропинка почти вся заросла кустами и теми ползучими растениями с колючками, которые оплетают стволы и делают непроходимой любую дорогу. Тем не менее граф уверенно вел вперед свой небольшой отряд. То и дело приходилось останавливаться, вытаскивая телегу из ловушки, подготовленной природой: казалось, растения здесь прогневались на человека настолько, что изгоняли всякие следы его присутствия с яростью, достойной разумного существа.
Наконец впереди показались башни старого замка. Они выглядели старыми, замшелыми, но совершенно не зловещими. Обыкновенный старый замок, подумал Конан, который остановился вместе со всеми и прищурился, рассматривая родовую твердыню Леофрика. Развалина, однако вполне еще пригодная для жилья. Расчистить пару комнат, повытаскивать дохлых сов из каминных труб, набить истлевшие матрасы свежей соломой — и вполне можно провести здесь годик-другой, пока не надоест.
Иного мнения был, казалось, сам граф-изгнанник. Он чуть привстал в седле и, неотрывно глядя на серые, заросшие плющом стены, сильно побледнел. На миг ему показалось, что из пустых черных окон на него смотрят горящие ненавистью глаза; затем все исчезло. Леофрик обмяк, опустил голову на гриву своей лошади. Мгновение слабости миновало — и он приказал трогаться дальше.
— Конец нашего пути близок, — сказал граф. — Прошу быть внимательными. Не отпускайте от себя детей. Никогда не знаешь, какие ядовитые змеи свили себе гнездо там, откуда ушел человек.
«Это точно», — подумал Конан, с насмешливым любопытством поглядывая на толстячка-графа. Тем не менее варвар не склонен был принимать его предостережения всерьез…
…до того мгновения, пока предупреждающий холодок не пробежал по его телу, заставив волосы на загривке чуть приподняться, как у дикого животного, почуявшего близкую опасность. Варваром руководил, скорее, инстинкт, чем какие-либо рациональные соображения. Он по-прежнему ничего подозрительного не замечал: просто старая груда камней, где много лет подряд жили и умирали предки этого забавного пухлого человечка, который называет себя графом Леофриком. И все же Конан насторожился. Нет, мертвецов он не боялся. У киммерийца были давние и довольно фамильярные отношения со смертью. Он и сам нередко поставлял новых жильцов в царство мертвых.
Другое дело — темная магия, присутствие незримых злобных сил. Магию Конан не выносил, а магов предпочитал убивать, не задавая им лишних вопросов. И сейчас инстинкт дикого зверя, которому киммериец привык доверять, предупреждал о таящейся здесь иррациональной опасности.
Конан коснулся рукояти меча. Это его отчасти успокаивало. Большинство монстров, да и привидений не переносило прикосновения доброй стали, а Конан не без оснований считал себя мастером клинка. Как-нибудь справится. Он и сам не знал, для чего ввязался в эту историю… Может быть, от скуки. Может быть, рассчитывая поживиться за счет Леофрика — обычно господа, которых что-либо пугает, бывают более чем щедры с телохранителями. Пять золотых в день — такие деньги на дороге не валяются.
