А то! — бабушка гордо приосанилась. — Как шёлковые по струночке пошли. А дальше-то слушай, Митька. Умора! Явились мы прошлой ночью — чтоб, значицца, людей зазря не пугать.
— То-то мне донесли, что дозорные северное сияние в небе видали! Да и приморозило к утру.
— Ну дак! Бабуля может. Ну вот. Явились, пронеслись по владениям во все стороны, обсмотрели по порядку — и деревушки, и городишки, всё как есть. Домчали досюдова. Я говорю: вот, мол, это и есть Драконий остров, тут мой старший внук обитается, к месту сему с особым рвением. А девки-то! Заскакали туда-сюда: ох ты ж, какая вязь узорчатая! Да сила прям из земли прёт!
— Надо им сказать, кто сделал.
— Сказала уж. Просят познакомить их с этаким земляных дел мастером.
— Горным, скорее.
— Тут уж для воздушных существ всё едино. Плотная материя. Но чтоб из тверди земной подобную красоту и проводник для силы соорудить — большой талант нужен.
— А не порвут твои девочки моего Горуша напополам от такого наплыва восторгов?
— Да не порвут уж. Познакомь, не вредничай. Крепче к месту привяжутся, сговорчивее будут. Тебе, гляди, и не придётся лично с ними договариваться, всё через своего элементаля передавать будешь.
Прикинув такую перспективу, я понял, что предложение, и впрямь, выгодное.
— Ладно уж, познакомлю.
ПРОЧЬ С ОЛОВЯННЫХ ОСТРОВОВ
Четверо русских магов
Люда проснулась от глухого стука капель. Некоторое время прислушивалась. Февраль этого гнилого места напоминал начало подмосковной весны, только без солнца — слякотно, промозгло и уныло. Если бы не мальчишки, пришлось бы им всем чапать в грязи по колено. Тогда, в первый день, когда они забросили за спины наволочные сидора и приготовились вступить на сырой снег придорожного полотна, Ванька сразу предложил:
— Ребят, неохота грязь месить. Может, я огнём буду подсушивать?
— Мне в этом плане видится всего один недостаток, — нахмурила брови Звенислава. — Гарь.
— Согласна, — поддержала её Люда. — По́езда сегодня хватятся, — она кивнула в сторону лесочка, за которым должен был располагаться рабочий городок и откуда, казалось, даже доносились звуки производстав: постукивания, звяканье, низкие гудки.
— Вдруг догадаются сегодня же на поиски выйти. А тут — пожалте, чёрная дорожка.
— А ещё над нами будут подниматься пары и дым, — Люда вдруг оглянулась. — Слушай, Вань, а ты в другую сторону огнём чиркани, пусть ложный след останется. Только чтоб лес не загорелся.
— Да я с пониманием, аккуратненько, — Иван оставил в лесу длинный, уходящий на запад след.
— Предлагаю наст, — сказал вдруг Сергей, до того сосредоточенно молчавший. — Вот так, — он повёл рукой, и вокруг паровоза образовалась площадка из ледяной корки.
— Пойдём, как коровы по льду, — засмеялась Звенислава. — Но лучше уж пусть ноги разъезжаются, чем грязь месить.
— Постараюсь делать поверхность более шершавой, — пообещал Сергей.
— А я за нами топить буду, — обрадовался Иван. — И так всё тает. Хрен найдут нас!
— Демигнисов, что за речи! — Люда мастерски изобразила завуча по воспитательной работе, и все засмеялись.
— Тогда пошли, — Сергей, и впрямь, постарался сделать тропинку шершавой, словно подтопленной солнцем, и четвёрка бодро углубилась в лес.
За прошедшие четыре дня Сергей стал прямо мастером в изготовлении нескользкого льда, и когда их тропинку пересекла дорога, четвёрка сильно сомневалась: стоило ли выходить на неё или нет. В итоге всё же вышли, тем более, что набитые и присыпанные снегом колеи вильнули в нужную им сторону.
Шереметьев продолжал примораживать колеи, чтоб идти было удобнее, а Иван размораживал то, что оставалось позади.
— Вань, зачем ты это делаешь? — спросила Люда. — На дороге незаметно, можно было и оставить. Да и снег идёт.
— На случай, если кто-то нас с той стороны затеет догонять, — весело пояснил Иван, — чтоб им жизнь мёдом не казалась.
Так они шли до глубокой ночи, потом свернули в ельник и устроились на ночлег. И вот, пожалте: вчера снег шёл, а сегодня, видимо, дождь?
Люда села, протирая глаза:
— Чё там, Вань? Какая погода?
— Оттепель, видать. Вчерашнее тает да каплет.
— Ну, ложись, поспи, я покараулю.
Через полтора часа завозилась и проснулась Звенислава, зашуршала в мешках, прикидывая, что бы срубать на завтрак.
— Мда-а-а, надо нам как-по пополнить запасы, неизвестно ещё, сколько по морю будем плыть. А у нас осталось три кольца колбасы, немного крупы да мешочек с изюмом.
— Ну, дорога же должна куда-то прийти? — Сергей сел, хотя глаза его были ещё закрыты. — Надеюсь, это будет не домик лесника, а что-то вроде деревни, и там нам удастся разжиться хоть чем-то съестным.
К вящей радости всех четверых, спустя полтора часа топанья по дороге, они вышли на пригорок, с которого открывался вид на деревню домов в тридцать, выстроенных в одну широкую улицу лицом друг к другу. На улицу, выходящую прямо к морю!
Звенислава встала на цыпочки и принюхалась:
— Тут есть булочная! — Запах свежего хлеба долетал даже сюда.
— Ага. Вон она, — Ваня ткнул в один из домов, на котором красовалась вывеска с кренделем. — Наверняка здесь и лавка бакалейщика есть.
— Меня гораздо больше радует вон та картина, — Шереметьев показал на море, в бликах которого виднелись уходящие от деревни лодки. — В деревне осталось мало мужчин. Меньше будет сюрпризов.
— Мне почему-то тревожно, — сказала вдруг Люда. — Как будто… чей-то взгляд.
— Не исключено, что наши ушастые друзья наконец-то сообразили, что нас неплохо бы поискать. Значит, действовать надо без проволо́чек. Пошли.
Они торопливо спустились в деревню.
— А вон и бакалея! — Иван указал на вывеску с намалёванной всячиной. — парами разделимся?
— Нет уж! — испугалась Люда. — Пошли вместе, чтоб без сюрпризов.
Дверной колокольчик звякнул, вызывая хозяина, который тут же вынырнул из подсобного помещения и страшно удивился, что четверо молодых людей переворачивают табличку на двери надписью «ЗАКРЫТО» на улицу и опускают шторку на двери.
— В чём, собственно, дело? — бакалейщик оглядел посетителей, не вполне понимая, к какому сословию они принадлежат и стоит ли выхватить из-под прилавка дубину. На вид похожи на благородных…
— Не пугайтесь. Мы просто не любим посторонних взглядов. Может быть, позовёте помощника?
— Я работаю один, — нейтрально ответил бакалейщик.
— Вот и славно.
— А
