Расческу специально выбрал с частыми мелкими зубьями. Если «жучок» поставили на шевелюру… В общем, не знаю, что из посторонних предметов могло остаться на голове, но волос после экзекуции там явно поубавилось. От инструмента по их выдергиванию избавился, как только заметил урну.
«Шпиономания и мать ее подозрительность! Эдак скоро от каждого человека в темных очках шарахаться начну!»
Пока добирался к остановке, посчитал, сколько людей летом носят солнцезащитные окуляры. Семь из десяти. Если в каждом видеть врага… А ведь среди них есть и девушки. Весьма и весьма симпатичные. Вон одна пошла – принцесса, да и только.
По-моему, я начал приходить в себя.
О том, что произошло в Химках, решил не рассказывать никому. Это было слишком личным и абсолютно невероятным. Услышь я нечто подобное от кого-то другого, не поверил бы. Мне и самому эта встреча казалась чем-то вроде кошмарного сна. Хотя после первого столкновения с очкариком возле Настиного подъезда теперь каждый следующий прожитый день преподносил такие неожиданности, что и во сне не приснится. И все же вчерашние события меня потрясли сильнее всего.
Некогда довольно красивая женщина, благодаря которой я появился на свет, послужила инструментом убийства своего бывшего мужа, моего отца. Причем сделала это не без удовольствия, да еще и с финансовой выгодой. Как же нужно ненавидеть человека, чтобы пойти на такое?! А ведь он ни разу словом плохим о ней не обмолвился. И матери своей запрещал гадости говорить, хотя моя бабка частенько шипела, когда я приходил после очередных разборок с местными. До сих пор помню ее слова: «И мамка у тебя гулящая, и сам ты разгульным вырос!» Не знаю, какой смысл в это слово вкладывала она, но в словаре Ожегова (специально посмотрел) оно толкуется, как «предавшийся буйному веселью». С такой оценкой своего поведения я не согласен: драка ни разу не доставляла мне радости, а синяки в качестве последствий и подавно.
На исходе того дня, когда я стал круглым сиротой, долго не мог заснуть. Пытался осмыслить произошедшее и понять женщину, которая сначала хотела сдать меня очкарикам, а потом вдруг принялась просить прощения… С чего бы? Ведь во время разговора она не проявляла ни капли раскаяния в своих поступках. И вдруг под воздействием наркотика… Кстати, о таблетках. Не помню, чтобы стоявший у окна тип что-то клал на подоконник, смотрел я за ним очень внимательно, ведь мужик перекрыл мне путь к побегу.
А ее цветок, который невероятным образом начал оживать и распускаться? Неужели очкарики получили средство… И почему Ляля вдруг стала такой совестливой? Не могла же она за минуту пересмотреть свои взгляды на жизнь? Или могла? Ведь внешне она изменилась до неузнаваемости. А вдруг моя версия о лепестках души действительно имеет под собой основания? Как там говорится: «В здоровом теле – здоровый дух»? Если яркие неповрежденные лепестки – признак здоровья души, то…
Мысли, как волны разбушевавшегося моря, накатывали одна на другую, не успев до конца сформироваться, и мешали сосредоточиться.
«Еще один важный вопрос: кто и почему убил очкариков? Не Ляля – точно. Тогда кто? Они сами? А из-за чего? Не передрались же за добычу?! Будь это так, хоть кто-то бы остался вне дома, и я бы с ним вряд ли разминулся. Ничего у меня не сходится! Прямо хоть начинай верить в ангела-хранителя. Опять происки синего камня? Может, эта посылочка превратилась в человека-невидимку, который теперь постоянно находится рядом и присматривает за Семеном Зайцевым, чтобы тот, не приведи Господи, о камешек не споткнулся, в луже не утонул? Так, не впадать в крайности. Стоит на миг поверить в собственную неуязвимость, и не заметишь, как увезут на кладбище. А у меня на ближайшие лет… десять совершенно иные планы».
В задумчивости достал отданный Лялей паспорт. Смотреть на фото женщины, убившей моего отца, желания не было, а вот проверить графу «семейное положение» захотелось. «Зарегистрирован брак…» Теперь я понимаю, почему отец все эти годы оставался один, – они так и не развелись. Видимо, это тоже было частью мести озлобленной женщины. Хотя Зайцев-старший и на женщин-то особо не поглядывал. Пару раз к нам домой заходили дамочки, но на ночь ни разу не оставались.
Уснул, наверное, перед самым рассветом. Часы, когда я посмотрел на них последний раз, показывали четыре утра. Очнулся от того, что меня трясли за плечи.
– Силен, брат, подушку давить. Поднимайся, а то и второй завтрак проспишь.
– Илья, отстань. У меня сегодня постельный режим на целый день.
– Не получится. Я обещал шампанское и девочек? Так вот, в шестнадцать ноль-ноль у нас встреча. Дойдет ли до постели, зависит только от тебя. А сейчас подъем.
– Да ладно, какие девочки? Я не в том состоянии…
– Поздно. Сроки назначены, столик заказан, даже легенда для Маргариты озвучена. Так что отступление в данном случае будет расценено как предательство. А по поводу состояния… Анекдот знаешь?
– Какой? – тяжело вздохнул я, ожидая услышать очередную бородатую историю.
– К одному мужику в деревню из соседнего поселка приехал друг с просьбой привезти его кабана к своим свиньям для развода. А тот ему: «Привезти могу, но вдруг у кабанчика не то состояние? Только зря прокачусь». «А ты утром глянь: если у него хвост крючком, можешь смело отправляться». Договорились на три дня, чтоб уж наверняка. В общем, утром посадил он борова в коляску своего мотоцикла, плащом укутал, сверху шлем, чтобы ГИБДД не остановила, – и вперед. Два дня свозил, а на третий ему неохота стало. Говорит жене утром: «Сходи глянь, у нашего Борьки хвост крючком или нет?» Та возвращается и заявляет: «Не знаю, как хвост, но Борька уже в шлеме и в коляске».
– И к чему сия на редкость поучительная история?
– А к тому, что в нашем возрасте жаловаться на состояние рановато. Мы в любой момент должны быть готовы надеть шлем – и в коляску.
– Общаясь с тобой, я все ниже и ниже скатываюсь вниз по эволюционной лестнице. То гулящей девушкой был, теперь вот до кабана дошел. А как же возвышенные чувства, нежность, очарование первого поцелуя?
– От Володьки, что ли, заразился?
– Нет, это я так, для продолжения разговора.
– Да пожалуйста! Если не можешь без этих сюсюканий обойтись, дама, я думаю, сильно возражать не будет.
– Маргарите ты что сказал?
– По легенде едем производить осмотр места будущей встречи с бизнесменом, которого нашел Степаныч. Мы ж теперь воробьи стреляные – без предварительной подготовки ни шагу.
Майор действительно вчера что-то говорил о новом знакомом, но я был не способен запоминать подробности.
