Руслан Мельников - Дикий феникс

Ознакомительная версия.

Мазь была густой, белой и ничем не пахла.

— Попытайтесь расслабиться.

Дмитрий попытался. Не получилось.

Липкие, тонкие и длинные, как у пианиста, пальцы легли ему на лоб. Дмитрий невольно передернул плечами.

Алексей Феодосьевич забормотал что-то невнятное. Ну, конечно, опять заклинание! Как же без этого-то. Странное щекочущее тепло вошло под кожу и растеклось по лобной кости, словно впрыснутая инъекция.

— А вы все свои операции голыми руками делаете? — осипшим голосом полюбопытствовал Дмитрий. — Типа, как эти… филиппинские киллеры… Тьфу, то есть хилеры, я хотел сказать.

Оговорочка та еще вышла: Дмитрий волновался.

Доктор прервал свое бормотание.

— Молодой человек, — сухо и строго произнес Алексей Феодосьевич. — Свои операции я делаю так, как их нужно делать. Днем я оперирую по-дневному. А то, как я работаю ночью, во внеурочное время и по особым случаям, никого не касается. Вас тоже должен волновать только конечный результат. Так что будьте любезны — лежите тихо и не отвлекайте меня. Это в ваших же интересах. Вам ведь не хочется, чтобы я вас случайно изуродовал?

Что-то в голосе хирурга заставило Дмитрия поверить: отвлекать дока от работы сейчас действительно не стоит. Себе дороже выйдет.

Алексей Феодосьевич снова забормотал магическую абракадабру. Его ловкие пальцы разминали кожу на лице Дмитрия, словно глину, из которой предстояло изваять посмертную маску.

Голова вдруг стала тяжелой и неповоротливой. Будто бы даже угловатой… Неподъемной, как свинцовый куб. Пошевелить головой больше не представлялось возможным. Такое же странное оцепенение быстро распространилось по всему телу.

Теперь Дмитрий мог только отстраненно наблюдать за происходящим, никак в этом самом происходящем не участвуя.

Отдаленно это смахивало на плохой наркоз, однако наркозом не являлось. Дмитрию казалось, что его удерживают на столе множество крепких рук. Между тем руки единственного врача, находившегося в операционной, наново перелепляли лицо пациента.

Боли не было совсем. Как будто кто-то щелчком невидимого рубильника отключил все нервные окончания. Но и приятного тоже было, в общем-то, мало. Дмитрий чувствовал себя куском замороженного мяса.

Между тем заклинания пластического хирурга звучали все громче. Набор бессмысленных протяжных звуков бился в уши, но не проникал в голову, и Дмитрий даже не пытался осмыслить или запомнить их. Пальцы доктора сновали по лицу, словно перепуганные мыши. Дмитрий смутно ощущал, как ткани под кожей уплотняются в одних местах и рассасываются в других. Да и сама кожа то растягивалась, то ужималась. Кое-где нарастала и утолщалась кость.

Странно было чувствовать такое. Странно было осознавать, что ты изменяешься. Физически. В прямом смысле.

Лицо Дмитрия не то чтобы перекраивали или перестраивали целиком и полностью. Лицо, скорее, подгоняли, как недособранный конструктор. Втискивали старое содержание в новую форму. И лицо, обретя удивительную пластичность, поддавалось этому воздействию извне..

Потом руки хирурга великанской гребенкой несколько раз прошлись по волосам. «Будет у меня теперь новый прич», — догадался Дмитрий.

Потом те же руки занялись шеей и плечами. А в заключение Алексей Феодосьевич слегка помассировал подушечки пальцев, меняя на них кожный рисунок. Противодактилоскопическая защита…

Наконец бормотание прекратилось. Доктор убрал руки. Паралич отпустил. Дмитрий вновь получил возможность двигаться.

— Ну, вот и все. — Отступив от операционного стола, Алексей Феодосьевич удовлетворенно рассматривал Дмитрия. Так художник рассматривает свою новую удавшуюся картину, на которой еще не высохли краски. — Можете взглянуть на себя в зеркало. Там, за ширмой.

Дмитрий дошел до ширмы. Отодвинул ее. Посмотрел в большое овальное зеркало…

Дмитрий и узнавал себя, и не узнавал. Но не узнавал, пожалуй, все-таки больше.

Не было ни шрамов, ни кровоподтеков. Да и не могло их, наверное, быть. Его ведь не резали. Над ним колдовали. И вот…

Изменилось все. Но понемногу. Как и в случае с Кристиной, отдельные изменения были незначительными, но их сумма переводила количество в качество и делала Дмитрия Другим человеком.

Во-первых, из прямоволосого брюнета он превратился в кудрявого шатена. Кожа, глаза и брови посветлели. Нос приобрел более хищные очертания. Подбородок теперь сильнее выступал вперед, был шире и агрессивнее. Овал лица чуть вытянулся, линия волос опустилась. Лоб стал немного уже, а губы — тоньше и жестче. Над верхней губой появились усики, а легкая щетина обратилась в аккуратную стриженую бородку от уха до уха, сквозь которую уже не так явственно проступали желваки на скулах.

Судить о том, нравится ему новая внешность или нет, было пока рано. Особой антипатии к своему проапгрейденному облику Дмитрий не испытывал. Каких-то неудобств или комплексов — тоже. В общем-то, рожа как рожа. Не лучше и не хуже, чем та, что была раньше. Сейчас он даже больше смахивал на этакого мачо, которые обычно нравятся девушкам. Правда, интеллектом новая физиономия уже не блещет. А может быть, это просто кажется с непривычки.

Дмитрий ощупал лицо. Надо же — как настоящее. Можно сказать, как родное. Не очень броское, не слишком запоминающееся. Возможно, именно такую цель и преследовал хирург.

— Это надолго? — спросил Дмитрий.

— Что? — не понял Алексей Феодосьевич.

— Ну, лицо это долго продержится?

— Обижаете, — скривился доктор. — Это не какой-нибудь морок, а полноценная пластическая операция по изменению внешности. Просто совершенная без скальпеля, а при помощи м-м-м… другого инструментария.

«Вот в том-то и дело, что при помощи другого», — подумал Дмитрий.

— Ну а все-таки, — ему хотелось добиться более четкого ответа, — как долго я смогу ходить с этой физиономией?

— До конца жизни. Или до следующего визита ко мне.

Алексей Феодосьевич говорил об этом так запросто!

— По вашему лицу теперь молотком бить можно, в прежнее состояние оно уже не вернется, — заверил хирург.

Молотком? Ну-ну… Дмитрий поежился. Успокоили типа.

Алексей Феодосьевич поочередно сфотографировал Дмитрия и Кристину. На вопрос Дмитрия «зачем?» прозвучал короткий ответ:

— Для нового паспорта.

В общем, фотоаппарат в операционной стоял не случайно.

После фотосессии доктор куда-то ненадолго удалился. Затем вернулся и отвел пациентов в свой рабочий кабинет.

— Теперь нужно немного подождать, — объяснил хирург. Насколько понял Дмитрий — ему, не Кристине. — Я уже связался с кем надо и отослал ваши снимки по сети. Бланки паспортов должны быть готовы, так что документы скоро подвезут.

Ознакомительная версия.