«А-ах!» — послышалось с трибун. Двухсекундная пауза. Майк посмотрел — достиг ли он цели, а царь хотел понять — жив ли он ещё. Но царь сообразил на доли секунды раньше и рванул свой щит в сторону, при этом меч выскочил из рук Майка и остался в щите Александра. И этим же застрявшим в щите мечом Александр навесистым ударом попал в голову Майка. Удар пришёлся основанием рукоятки меча точно между височной частью и надбровной дугой. Майк рухнул. Кровь заливала его лицо.
Александр подошёл к своему поверженному противнику и приставил к его горлу острие меча. Оставались считанные секунды до смерти Майка. Зрители замерли. Царь восторженно и победно посмотрел в глаза Майка, но тот не трусил и не отводил своих залитых кровью глаз, а только тяжело дышал.
— Не-ет!!! Остановись Александр! — это кричала Изабель, которая вырвалась от зазевавшейся охраны и выбежала на арену.
Нас же охрана более бдительно удерживала возле входа, и когда Майк упал, а я и Бен попытались вырваться на арену, то мы так сильно получили палками по внешней стороне бедра, что упали на колени не в силах сразу встать.
— Остановись, Александр, остановись, — подбежала вся в слезах Изабель. Она отодвинула руку Александра с мечом и прикрыла собою Майка.
— Сто ты, Исабель…сто ты… Н-н-н надо, — еле говорил Майк окровавленным ртом с разорванной губой и без двух передних зубов.
Александр, тоже тяжело дыша, смотрел на Изабель и Майка и не мог решить, как ему поступить в этой ситуации.
— Александр, — обратился к нему подошедший Аристотель. — Вспомни о том, как я учил тебя благоразумию и милосердию. Вспомни, что я говорил тебе перед боем. Эти пришельцы хоть и не боги, но имеют не меньшую ценность, выраженную в их знаниях. Они способны принести огромную пользу тебе и твоему народу. Смилуйся над ними и одари их своим царским великодушием.
Дыхание царя стало ровнее после этих слов. Он отбросил в сторону свой меч и щит с торчащим в нём мечом Майка. Александр подал руку своему поверженному противнику.
— Ты великий воин, Арес! Дай же мне свою руку, — произнес Александр.
— Ма-айк… Меня совут… Майк, — проговорил он слабым голосом и подал руку царю.
— Ах, да. Майк из другого мира. Теперь будешь мне как брат. А твоя женщина Афродита будет мне сестрой, — сказал царь и обнял Майка, вымазываясь его кровью.
— Изабель…
— Что?
— Моё настоящее имя — Изабель.
— М-м, красивое имя. Моя сестра Изабель и мой брат Майк! Восславим же моих новоявленных собратьев!
И все зрители хором: «Во славу! Во славу! Во славу!».
* * *
Наконец-то появились и положительные моменты нашего пребывания в Древнем мире. Александр Македонский принял нас с достоинством. На вечернем пиру мы с ним обсудили вопрос переселения десяти миллиардов наших соотечественников. Александр согласился с тем условием, что он станет царём этим переселенцам, которые обязаны плодотворно работать и приносить весомый вклад в развитие его империи. Я, конечно же, хотел ему рассказать о демократических выборах и свободе волеизъявления, но не стал — вряд ли он поймёт это своим диктаторским мышлением. Для начала надо было переселиться, а там уже плавно и безболезненно перейти к благоразумным, гуманным формам правления.
Кэти и Изабель на пир не пошли — они ухаживали за Майком, перевязывали его и делали примочки из настоев чудодейственных трав, которые принёс местный целитель. Они за этот день многого натерпелись и заслужили на отдых. Мне же пришлось присутствовать на пиру для ведения важных, судьбоносных деловых бесед. И чтобы не захмелеть, я максимально разбавлял вино водой.
К концу беседы Александр уже сильно опьянел. Продолжать вести с ним деловой разговор было не целесообразно, поэтому я переключился на Аристотеля, с которым мы уединились на тихой террасе.
— Царь дал добро на подселение к нам твоей цивилизации. С чего начнёшь, Говард? — спросил меня Аристотель.
— Для начала надо понять, как преодолеть линию конфликта времён, чтобы доставить наших людей на поверхность планеты.
— Высоко эта линия?
— Очень высоко — выше самых больших гор…, — я сделал паузу на несколько секунд, недоговорив, и задумался.
— Что с тобой, Говард?
— Мудрец, а какое расстояние за день пройдёт гружёная повозка?
— Ну, это в зависимости от груза, типа лошадей и качества дороги.
— В среднем, какое?
— От двадцати до тридцати милле пасс.
— Ага, ага…, задумался я. — Подожди, пожалуйста, здесь, мудрец, — сказал я и вышел с террасы в главный зал, где полным ходом шло пиршество.
Я искал Бена и нашёл его пьяным и танцующим с Мишель, да ещё и в компании полуголых гречанок. Тогда я пошёл искать Янь и Махмуда, и нашёл их отдыхающими в более тихом месте зала.
— Янь, Махмуд, а ну-ка напомните мне, какая самая высокая точка планеты и где она находится? Вроде где-то в Азии.
— Вершина Эверест в Непале. Высота — около двадцати девяти тысяч футов, — неспешно ответила Янь.
— Точно! Эверест! — воскликнул я.
— А что случилось, Говард? Ты альпинизмом решил заняться? — спросил Махмуд, лениво поворачиваясь на бок.
— Да, Махмуд. И надеюсь, что получится!
— Янь, навскидку, сколько миль до Эвереста?
— Ох, сложно ответить. Смотря, какие дороги уже существуют. А так, надо преодолеть почти пол-Европы и ещё пол-Азии. Ну не меньше четырёх тысяч миль.
— Та-ак… Гужевым транспортом почти полгода добираться. Понятно, — пробурчал я себе под нос.
— Янь, а Янь, помнишь, дроны нанесли на скалу карту залегания полезных ископаемых?
— Ну, помню. А что?
— Понадобится нам эта карта. Только вот сомневаюсь я, что там что-то осталось на скале. Вероятно «незримая сила» уже позаботилась об этом.
— Так у меня ж вся карта в голове. Правда, по сведениям две тысячи пятидесятого года.
— Хорошо, Янь. Скоро понадобится твоя голова, — сказал я с улыбкой и снова вышел на террасу, где всё ещё находился Аристотель.
— Говард, я вот тут подумал, а не воспользоваться ли вам какой-нибудь возвышенностью? — спросил меня Аристотель.
— Я об этом тоже подумал. Но линия конфликта выше любой горы. Не зря эта «сила» установила именно там границу. И до самой высокой горы полмира надо пройти, а на нынешнем транспорте это около пяти-шести месяцев.
— Это ж где такое место находится?
— Азия, Гималаи. Слыхал?
— Что-то слышал подобное, — неуверенно ответил Аристотель.
— Там есть вершина Эверест. Так вот, её пик немного ниже линии конфликта… Слушай, мудрец, а ваши катапульты высоко стреляют?
— Высоко. Если ты заметил холм возле Афин, так вот снаряд катапульты сможет перелететь через него.
— Ага. А если нужно выше?
— Можно и мощнее катапульту построить и высоту амплитуды выстрела откорректировать.
— Отлично!
— Ты на катапульте собрался взлететь, Говард?
— Да, на определённом этапе моего плана. Мудрец, нужны будут производственные мощности кузнецов, ремесленников и других работников. Поможешь?
— С радостью, Говард. Александр дал вам добро на любую деятельность, а меня в этом назначил куратором.
— Ну и замечательно. Завтра и начнём. Разморило меня что-то… День был очень напряжённым. Пошёл я спать, дорогой Аристотель.
— Хорошо, Говард. Зайду к тебе с утра.
Я оставил Аристотеля и пошёл в свои апартаменты. Когда я зашёл туда, Майк и Изабель уже спали, а Кэти читала какую-то литературу.
— Что читаешь, милая? — шёпотом спросил я, чтобы не будить спящих ребят.
— Ты не поверишь, Говард, у них уже есть методичка по ведению беременности.
— Серьёзно?
— Да. Эту методичку мне дала мама Александра.
— Мама Александра?
— Олимпиада Эпирская. Приехала пару часов назад инкогнито, но уже успела со мной познакомиться. Ты знаешь, Говард, Олимпиада — очень приятная женщина, да и выглядит так молодо, что не скажешь, что она мама Александра.
