Ознакомительная версия.
Чуть подстегнутый поводьями гнедой конь вскинул уши и бодро ринулся на приступ, фыркая, топоча копытами по светло-желтому известняку и выбивая фонтанчики беловатой пыли. Сзади долетели приглушенные расстоянием ободряющие выкрики, и, одолев подъем, принц обернулся, намереваясь помахать замешкавшимся спутникам.
Намерение осталось неисполненным – открывшееся зрелище на краткое время лишил наследника Аквилонии всех чувств, помимо зрения. Да и то пришлось сначала зажмуриться, а потом разглядывать скрывавшийся за перевалом вид по кусочкам, мало-помалу поднимаясь взглядом снизу вверх, пока глаза не замирали на самой высокой точке – почти неразличимом на пронзительно-голубом фоне неба флюгере.
Замок расположился на другой стороне глубокой долины, заросшей лесом, похожим на курчавую овечью шкурку диковинного окраса – от нежно-зеленого до густо-малахитового, почти черного. Над зелеными волнами поднималась охристо-красная безлесная скала, вершину которой и оседлала небольшая крепость. Конни видел ее высокомерную главную башню с крохотными черточками бойниц, очертания надвратных укреплений и различил даже ровный ряд зубцов над стеной с мелькающими между ними фигурками стражников. Грозное творение человеческих рук отчего-то не казалось чужеродным, посторонним вкраплением среди лесной зелени. Оно будто стояло тут всегда. Без него окрестный пейзаж лишался целостности – словно в воротную арку забыли поместить замковый камень!
– Нравится? – понимающе спросили откуда-то слева. Конни яростно затряс головой, соглашаясь, но не находя сил оторвать взгляд от обманчиво легкого, парящего между небом и землей золотистого чуда. – Это Орволан, обещанный сюрприз.
К наследнику вернулась способность говорить:
– Его ведь разрушили до основания! Давно, еще при Нумедидесе. В наказание тогдашним владельцам за учинение очередного мятежа. Я своими глазами видел указ – он хранится в Тарантии, в Большем Архиве!
– Когда правителям Аквилонии хочется думать, будто они в силах распоряжаться в Пуантене, как у себя дома, мы не считаем нужным спорить, – безмятежно откликнулся человек, которого многие вполне справедливо именовали «соправителем трона Льва», а Конни в детской простоте лет до пяти убежденно полагал одним из членов своей семьи. Игра в «дядюшку» и «племянника» сохранилась до сих пор, и о ней непременно вспоминали, когда поблизости не оказывалось какого-нибудь рьяного блюстителя этикета.
– То есть злые короли разрушают и пожигают, а мудрые верноподданные потом рачительно восстанавливают, – поддел собеседника Конни.
– Пользуясь для этого денежками, беззастенчиво извлекаемыми из королевской же казны якобы для починки дорог и надлежащего содержания владений трона. Кстати, кому теперь принадлежит замок?
– Драгоценный племянник, с возрастом ты стал не в меру язвителен и проницателен, – заметил его светлость Просперо, более известный как Пуантенский Леопард. – Что касается Орволана, он является моим – с того дня, когда его внесли в реестр земель, переходящих ко мне после заключения брака с наследницей рода Эйкар. Вообще-то ты прав – лет двадцать назад он действительно напоминал груду замшелых камней. Как и большинство доставшихся нам с Адалаис владений.
– Дядюшка, тебя не раз предупреждали – не стоило жениться по расчету, – умильным тоном проворковал Коннахар, и глянул вниз, убедившись, что кортеж благополучно одолел половину подъема. Во главе цепочки, важно покачиваясь, как корабль на волнах, двигался запряженный мулами паланкин с откинутыми занавесками, принадлежавший великой герцогине Пуантена. По слабости здоровья она редко покидала Гайард, и Конни отлично понимал, какую честь ему оказали, ежели госпожа Адалаис решила лично сопррводить гостя. Что касалось упоминания «брака по расчету», то любой в Аквилонии знал – Золотой Леопард женился бы на леди Эйкар даже в том случае, если единственным ее достоянием оставалась пара чиненых туфель.
– Благодарю за изрядно запоздавший совет, – хмыкнул Просперо, и, понизив голос, быстро проговорил: – Только между нами… Ходят слухи, будто у тебя с отцом не все благополучно. Король не слишком жалует твою прекрасную даму?
– Он и матушка считают – я мог сделать более удачный выбор, – признался молодой человек, не видя необходимости что-то скрывать. В Пуантене к обитателям Рабиров относились гораздо спокойнее, а привязанность наследника короны к девушке-гулю представала самой обычной вещью. Коннахар мог бы поручиться, что во время пребывания в Гайарде заметил в числе свитских Леопарда двух или трех соотечественников баронетты Монброн. Пуантенцев можно понять: их земли отделены от пугающих Рабирийских холмов всего лишь руслом Алиманы. Должно быть, они привыкли к столь диковинному соседству.
Кавалькада наконец взобралась на перевал. Раздался общий восхищенный вздох, по завершению почтительного молчания сменившийся дружным хором расспросов гостей. Со стороны реки налетел порыв ветра, взметнувший легкие шарфы женщин и качнувший полотнища двух находившихся бок о бок знамен – синего с тройкой бегущих леопардов и алого с золотым коронованным львом. Стяг королей Аквилонии дополняла укрепленная под навершием длинная зеленая лента – знак, что флаг поднят не правителем страны, но доверенным регентом.
* * *Орволан, замок на высокой скале, всегда считался местом, которому сами небеса предназначили служить вместилищем всякого рода тайн и секретов.
Если верить летописям, именно здесь пятьсот лет назад скрылись бежавшие на Полдень участники заговора против короля Эпамидонта V, и здесь они успешно выдержали тяжелую, едва ли не в год длиной, осаду. Поговаривали также, будто владельцы крепости некогда оказывали покровительство странному ордену жрецов Митры, и с тех времен в цоколе одной из башен сохранилась часовня, стены которой изобильно украшены загадочными символами.
Легенда оказалась чистейшей воды правдой. Большинство вырубленных в желтоватом камне знаков устояло перед беспощадным натиском времени. Их вид настолько заинтриговал месьора Ариена, что ученый муж немедля потребовал доставить в подвал табурет, свечей и побольше листов пергамента, намереваясь как можно точнее срисовать надписи, дабы впоследствии поразить своим открытием Обитель Мудрости. Отговорить его от этого намерения не удалось, и дальнейшее знакомство с крепостью проходило уже без мэтра Делле.
Любопытные столичные гости уже успели облазать замок от погребов до балкончика, лепившегося под крышей донжона, и сошлись во мнении: головы у них кружатся не только от высоты, куда они взобрались, но и от переизбытка впечатлений.
Ознакомительная версия.
