Киммериец бросился бежать; он несся не чуя ног, перескакивая через вздымающееся каменно крошево. Обдирая руки, он лез по склонам обрыва, падал и лез снова, и камни сверху сыпались на него.
Королева Зенобия сидела в резном кресле, положив подбородок на сложенные ладони. Рядом с ней стоял граф Просперо, склонившись в учтивом поклоне; губы его беззвучно шевелились. Граф сопровождал свою неслышную речь выразительной жестикуляцией, но брови королевы оставались нахмуренными. Она о чем-то спросила Просперо, и граф беспомощно развел руками. Зенобия порывисто поднялась и топнула в гневе туфелькой.
Изображения королевы и графа побледнели и пропали; мерцающий шар, висевший над костром, съежился и струйкой дыма развеялся в воздухе.
— Ну, видишь, все в порядке, — сказал Пелиас и перевернулся на другой бок, зашипев при этом от боли.
Конан не ответил, ткнув ножом оленью ногу, подвешенную над угольями. Где-то неподалеку в джунглях громко захрустели ломающиеся ветви, и киммериец настороженно повернулся на шум.
— Не беспокойся, мой король, — произнес волшебник. Хотя меня и потрепало изрядно, но сил, чтобы отвадить непрошеных гостей, хватит. Сквозь магический круг не пройти никому, ни зверю, ни человеку. Мы можем спать спокойно.
Пелиас пошевелил остатками бровей на обгоревшем лице и страдальчески сморщился.
— Вот уж не думал, что ты полезешь за мной в это пекло! — Волшебник осторожно коснулся кончиками пальцев кожи на лбу.
Конан отрезал от оленьей ноги маленький кусочек и сунул в рот, потом старательно разжевал и проглотил. На физиономии его проступило удовлетворенное выражение.
— Кром! Я бы продал душу за несколько глотков вина, сказал он.
— Вина? — удивился Пелиас. — Что же ты молчишь?
Волшебник принялся бормотать себе под нос непонятные слова заклинаний. Когда он умолк, Конан огляделся в поисках кувшина. Вином, однако, не пахло.
— Ну? — раздраженно буркнул киммериец, разочарованный в своих ожиданиях.
— Подожди немного, вино будет, — успокоил его Пелиас.
Конан недоверчиво покосился на чародея, но ничего не сказал. Желудок его требовал пищи и, не дожидаясь обещанного вина, он отрезал два изрядных куска жареного мяса, протянув один из них магу. Конан быстро расправился со своей порцией и примеривался отрезать еще, когда сверху раздалось громкое уханье.
— Вот и вино, — сказал Пелиас. — Лови!
Над головой Конана затрещали ветви; он поднял взгляд и увидел, как сквозь крону деревьев на него падает темный комок. Он поймал его на лету. Упавший предмет издал звучное бульканье, и Конан опустил себе на колени полный бурдюк. Пелиас благожелательно поглядывал, как его сотрапезник, вырвав из бурдюка затычку, шумно принюхался.
— Вино, — довольно сказал он и припал к меху, сделав изрядный глоток; затем оторвался и добавил: — Отличное вино!
После этого киммериец поднял бурдюк над головой, и темная жидкость струей потекла в его раскрытый рот. Бурдюк стал худеть на глазах.
— Друг мой, оставь и мне немного, — обеспокоено сказал Пелиас.
Конан вытер губы и протянул наполовину опустевший мех волшебнику. Пелиас чуть-чуть пригубил, и рот его сложился в довольную улыбку.
— Ты послал за ним одного из своих уродов? — спросил Конан.
Пелиас согласно наклонил голову.
— Хорошее винцо! Откуда он его взял?
— Стянул где-нибудь.
Киммериец вернулся к прерванному ужину, щедрыми глотками запивая куски жареной оленины.
Пелиас, покряхтывая и шипя, принял сидячее положение.
— Друг мой, я бы хотел выразить тебе свою признательность, — заговорил маг, — ибо ты уже второй раз спасаешь меня от смерти. Я готов объяснить тебе причины моего странного на первый взгляд поведения.
Конан оторвался от мяса.
— Не надо, — сказал он.
— Как? — изумился волшебник. — Ведь ты требовал от меня объяснений?
Конан отшвырнул в сторону обглоданную кость.
— Пелиас, — сказал он, — ты хотел повернуть мир на другую колею и спасти его от гибели. Ты это сделал?
— Мы это сделали, мой король, — поправил киммерийца маг.
— А-а, пустое, — отмахнулся Конан, — оставь свои бредни при себе, у меня от них голова болит. Я видел, что ты вытворял перед развалинами! Не скрою, я думал, что ты хочешь завладеть талисманом, и решил тебе помешать, но я ошибся. Почему ты меня обманывал, не знаю и знать не хочу! То, что я видел, сказало мне, что твои слова о гибели моего королевства и королевы могут быть правдой. Поэтому мы квиты: ты делал свое дело, а я делал свое. Я знать не хочу о судьбах мира, а моя жена и королевство мне дороги. А вытащил я тебя потому, что решил: иной раз не худо иметь под рукой колдуна, с которым можно договориться. Ясно? Но постарайся не впутывать меня больше ни во что, иначе от нашей дружбы не останется и следа.
— О, мой король! Если бы только я мог поступить по-другому… — печально произнес Пелиас.
Конан усмехнулся и отхлебнул вина.
— Тогда хоть не ври — у тебя это плохо получается, сказал он. — И ответь мне на один вопрос.
— Какой? — спросил волшебник.
— Что с Зольдо?
— А-а, я знал, что ты о нем просишь, — улыбнулся маг. Теперь душа его на Серых Равнинах, тело же сгорело, а пепел канул в бездну вместе с Камнем Мертвых. Бессмертного больше нет!
Конан смотрел в огонь и молчал. Языки пламени, отражаясь, плясали в его синих глазах.
