– Ешь, – сказал я.
Глаза у Оста бегали, как у урта. Он схватил хлеб и тут же проглотил его.
– За это всех нас утопят, – сказал он.
Андреас усмехнулся.
– Лично для меня большая честь умереть в компании с Остом.
И снова все расхохотались, причем мне показалось, что улыбнулся даже сам Ост.
Старший раб наблюдал, как мы шли по тоннелям к месту работы. Его кнут бездействовал. Он смотрел на нас, а один раб из касты крестьян затянул песню, к которой присоединились и остальные.
В этот день норма была выполнена легко, как и на следующий тоже.
ГЛАВА 18. МЫ НА ОДНОЙ ЦЕПИ
Иногда до нас доходили кое-какие вести с поверхности. Все новости приносили рабы, которые доставляли нам пищу. Эти рабы приходили к центральному стволу. Все шахты Тарны сообщались с центральным стволом, который выходил на поверхность. Через него в шахты поступала пища и все материалы. Правда, питьевая вода не доставлялась с поверхности. Здесь внизу ее было более чем достаточно. Все рабы спускались в шахты по центральному стволу, но поднимались по нему только мертвые.
Новости, приносимые этими рабами, передавались от шахты к шахте, пока не достигали нашей, которая была самой глубокой.
В Тарне появилась новая татрикс.
– Кто она? – спросил я.
– Дорна Гордая, – сказал раб, выкладывая пищу.
– А что случилось с Ларой?
Он рассмеялся.
– Ты что, сам не знаешь? – воскликнул он.
– Откуда же мне знать здесь, внизу?
– Ее похитили.
– Что?
– Да, похитил один тарнсмен.
– Как его звали?
– Тэрл, – сказал он и снизил голос до шепота, – Тэрл из Ко-Ро-Ба.
Я онемел от изумления.
– Он преступник, который выжил на Арене Развлечений.
– Я знаю.
– Его должен был убить тарн, прикованный к брусу. Но Тэрл освободил тарна, сел на него и улетел. – Раб отложил в сторону корзину с едой, глаза его блестели от возбуждения, он даже хлопнул себя по ляжкам. – Но затем он вернулся и тарн схватил татрикс и унес ее, как табука! – Он расхохотался и к его смеху присоединились другие рабы, прикованные ко мне. И, благодаря этому хохоту, я наконец осознал, что же произошло.
Но я не смеялся.
– А как же Колонна Обмена? Разве татрикс не доставили на Колонну Обмена и не освободили?
– Все думали, что так и будет, но видимо тарнсмен хотел именно ее, а не богатства Тарны.
– Вот это мужчина, – воскликнул один из рабов.
– Может, она прекрасна, – сказал другой.
– Ее так и не обменяли, – спросил я изумленно.
– Нет. Два самых знатных жителя Тарны прибыли на Колонну Обмена – Дорна Гордая и капитан Торн, но татрикс не вернулась. Тут же выслали погоню, прочесали все окрестности, но безуспешно. Дорна Гордая и капитан Торн нашли только ее изодранную мантию и золотую маску. – Раб сел на камень. – И теперь эту маску носит Дорна.
– И тебя не интересует судьба Лары, которая было татрикс?
Раб рассмеялся и к его хохоту присоединились остальные.
– Мы знаем, – сказал он сквозь смех, – что она больше не носит золотую мантию.
– Теперь, – добавил другой раб, – на ней более подходящая одежда.
– Да, – воскликнул первый, хлопая себя по ляжкам – прозрачный шелк! От избытка чувств он даже повалился на землю, – Ты только представь, – хохотал он, – Лара – татрикс Тарны, и в прозрачном шелке!
Все хохотали, кроме меня и Андреаса из Тора, который смотрел на меня вопросительным взглядом. Я улыбнулся ему и пожал плечами. Мне не хотелось отвечать на его вопрос.
Понемногу я восстанавливал чувство собственного достоинства в своих товарищах. Все началось с распределения пищи. Затем я приучил разговаривать между собой и называть друг друга по именам. Хотя они были из разных городов, следовательно врагами, теперь находились на одной цепи и им пришлось мириться друг с другом.
Когда один болел, другие наполняли его мешок. Когда кто-нибудь был избит кнутом, другие подавали ему воду, чтобы смочить раны, так как цепь не позволяла ему самому подойти к воде. И постепенно все они осознали, что находятся на одной цепи, что у всех общая судьба. Теперь они уже не были безымянными тенями в темной сырости шахты, только Ост оставался самим собой и постоянно боялся затопления камеры.
Мы работали очень хорошо, все время выполняя норму, даже когда ее снова повысили. Иногда во время работы мы пели и эти звуки грозно разносили по тоннелям. Надсмотрщики удивлялись и стали нас бояться.
Новости быстро распространялись по шахтам, и вскоре все заговорили о справедливом распределении пищи, о помощи друг другу, о том, что люди во время работы поют. И все это происходит в самой глубокой шахте.
Время шло, и я узнал от рабов, разносящих пищу, что мои нововведения распространились по всем шахтам. Я понял, что в людях возродилось чувство собственного достоинства и даже здесь, глубоко под землей в шахтах Тарны, где собрались самые жалкие люди, они стали смотреть друг на друга как на людей, на товарищей.
Я решил, что пришло время действовать.
И этим же вечером, когда нас согнали в камеру и закрыли стальные двери, я заговорил с рабами.
– Кто из вас хочет стать свободным?
– Я, – сказал Андреас.
– И я, – добавил Корн.
– И я… И я, – закричали остальные. И только Ост молчал. Наконец он пробормотал:
– Это преступление…
– У меня есть план, – сказал я, но он требует мужества. И мы все можем погибнуть.
– Отсюда нет пути, – сказал Андреас.
– Сначала, – сказал я, – нужно, чтобы нашу камеру затопили.
Ост вскрикнул от ужаса, но сильная рука Корна стукнула его по затылку и он сразу затих.
– Тихо, змея, – сказал Корн и так швырнул заговорщика, что тот пролетел через всю камеру и стукнулся о стену.
Крик Оста показал мне, что он расскажет обо всем и камеру обязательно затопят. Этого я и добивался.
– Завтра ночью, – сказал я, глядя на Оста, – мы попытаемся бежать.
На следующий день, как я и предполагал, Ост повредил ногу. Он стонал так жалобно, что надсмотрщик освободил его от цепи и куда-то поволок. Это было весьма необычное милосердие со стороны охраны, но я видел, как Ост дал тому знак, что хочет сообщить нечто важное.
– Нужно было убить его, – сказал Корн.
– Нет, – ответил я.
Корн недоумевающе посмотрел на меня и пожал плечами.
В этот вечер рабов, принесших пищу, сопровождали воины.
Ост не вернулся.
– Его нога требует лечения, – сказал надсмотрщик, закрывая дверь в нашу камеру.
Когда стальная дверь захлопнулась и закрылись затворы, то мы услышали его смех.
– Сегодня ночью, – сказал Андреас, – камера будет затоплена.
– Да, – сказал я и все с изумлением посмотрели на меня.
